Дневные кошмары

      Иногда сны похожи на чёткие картинки, как в кино: ты не заметишь, что недостаёт важных элементов, пока не проснёшься. В своём течении они естественны и логичны, но с пробуждением теряются логические связки между эпизодами: разум стремится придумать их заново, из-за чего тот сон, который запоминаешь, и близко не похож на тот, который ты только что видела.       Во сне была туманная улица и шум дождя, серо-чёрные, как в нуарном фильме. Когда так хлещет, должно быть много звуков, но всё, что слышно — биение крови в висках. Каждый шаг — как удар колокола под черепушкой. Трясло, рвало, выворачивало наизнанку, но она продолжала бежать, держась в стороне от ярко горящих фонарей. Невыносимо яркий, режущий по глазам свет: чуть замешкаешься, глядя, и даже за закрытыми веками останется прожжённый след. Отвернёшься слишком резко — мир закачается, и, догоняя тебя, прочертит пространство размытый ореол.       Слишком светло. Слишком больно.       Голоса… Да, кажется, здесь кто-то есть. Они идут следом, они переговариваются, зовут — не по имени, а как настораживающего незнакомца, и ярче, настойчивей картины: беги, они убьют тебя, они найдут тебя — нет, беги навстречу, ты первым нанесёшь удар, разорвёшь их в клочья, так, что эксперты предположат нападение дикого зверя, убей их, убей, ты так голоден, боже, сколько дней ты уже не ел?!       Голод ворочается змеёй внутри, но ты душишь проклятую змею, жалея, что не можешь совсем свернуть шею: слабая надежда, что в этот раз будет иначе, не так, как в предыдущие ночи. Да. Сегодня ты победил. Но голод вернётся, он будет идти за тобой, пока рассудок не утонет во мраке, пока ты не очнёшься снова над конвульсивно дёргающимся трупом с перекушенным горлом.       Пока бессмысленное «Прости меня» не растворится в ночном дожде.       Если бы можно было раствориться самому, вычеркнуть тот кровавый путь, что привёл сюда, в грязную подворотню бывшего Бреслау, если бы можно было умереть, только не сейчас, сейчас уже поздно — тогда, никогда в жизни, никогда бы не прозвучало это проклятое «Я хочу жить».       Темнота сомкнулась, и Ребекка, не просыпаясь, облегчённо вздохнула. Здесь она не чувствовала ни диких, чужих ей мыслей и образов, ни страха, ни голода. Здесь она могла передохнуть, по крайней мере, до того момента, как зазвучали сквозь сон настойчивые перешёптывания. — Эй, а вон то можно и оставить… Что? — Тише, разбудишь!       Ребекка рывком села на кровати, прихватив в качестве орудия самообороны «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда» с прикроватной тумбочки. Так себе оружие, конечно, из книги в мягком переплёте, ну да ничего, если хорошо размахнуться…       Незваные гости — предсказуемо, ими оказалась неразлучная парочка из Этана и Велиата — стояли возле открытого шкафа. Судя по вешалкам в руках, они как раз собирались выгрести из него всё содержимое. — А вам всё неймётся, я смотрю? — Ребекка завернулась в одеяло и поднялась: бояться этих двоих она давно устала. — Что, так страдает чувство прекрасного от того, что я не в мини-юбке?       Дабы добить упомянутое чувство прекрасного, она широко зевнула, само собой, не прикрывая рот. Вот жалость-то: губа у Этана почти полностью зажила. Он покачал головой: — Завтра в замке будет вечеринка. Аарон предлагал всё отменить из-за тебя, мол, выждать и всё такое, но я не понимаю, чего ждать. В крайнем случае, тебя можно и в спальне запереть… Но я хочу, чтобы ты была там. И выглядела прилично.       Вечеринка? Вот это уже вызывало вопросы. По крайней мере, кого толпа кровососов способна позвать в гости, и не будет ли это смахивать на дурной анекдот про то, как Дракула позвал девушку в ресторан. Тот, где она ещё в конце спросила, что они будут кушать… — Что, притащатся другие ваши кровососущие дружки? Нет, спасибо, уж лучше в спальне закройте. Прихвачу чайку, книжек из библиотеки — тут и без вечеринок есть, чем заняться.       Не то чтобы Ребекка была большой фанаткой чтения, тем более, как показала практика, найти что-то интересное в библиотеке было ничуть не проще, чем добраться до отцовского кабинета. Тонны и тонны томов пронафталиненной классики соседствовали с бессистемной подборкой современных: все жанры и авторы валялись в одной куче, выстроенные лишь по году издания. Возможно, вампирам, читавшим книги сразу после покупки, так ориентироваться было проще, но Ребекка легко терялась в пыльном книжном море. В такие моменты она немного жалела, что не умеет читать шрифт Брайля — по крайней мере, книги для Рафаэля занимали отдельные полки. Да, искать что-то в библиотеке было удовольствием ниже среднего. Но явиться на какую-то непонятную вечеринку за ручку с Этаном… Да уж лучше, как один проклятый из старой книги, круглосуточно читать «Железную маску». — Я хочу, чтобы ты была там, — уже настойчивее повторил Этан. — Ты моя Чаша или кто? — Не волнуйся, если захочешь перекусить, уж как-нибудь одолеешь лестничный пролёт. А если будет уж слишком лень… С голоду, думаю, не умрёшь.       На миг всколыхнулось ощущение из почти забывшегося сна, шевелящаяся внутри змея, грызущая внутренности; Ребекка тряхнула головой. Этан, приняв её растерянность за испуг, тотчас хитро улыбнулся: — Я бы на твоём месте не строил из себя невесть что. Может, кровь у тебя и вкусная, но не думаю, что не найдётся чья-нибудь получше. Какой-нибудь глупой девицы, обожающей вешаться на плохих парней. Их даже перед укусом гипнотизировать необязательно: так забавно верещат…       Он многозначительно облизнулся, изображая, как прокусывает воображаемой девице шею. Кажется, Велиат собирался что-то добавить, но слушать очередную полную бахвальства тираду Ребекка не собиралась и бесцеремонно перебила обоих: — Даже не удивлена. Такой, как ты, только рядом с беззащитными и умеет показывать силу.       Кривляния в мгновение ока прекратились. Звякнула об пол выброшенная железная вешалка: — Как я?.. — Слабак.       Конечно, настроение Этана и раньше менялось будто по щелчку тумблера. Но сейчас Ребекка еле успела увернуться от удара, хорошо приложившись бедром о туалетный столик. Кулак взбешённого вампира врезался в стену, оставив на штукатурке заметную трещину. Этан дёрнул её на себя за край одеяла, но в этот момент Велиат возник рядом, легко похлопал его по плечу и обворожительно улыбнулся: — Ну-ну, полегче с ним. Ты ему так в душу запала, что прошлой ночью в клубе он даже не смог никого загипнотизировать, всё думал только о те…       Этан вывернулся и замахнулся, на этот раз метя в нос Велиату. Тот легко перехватил его руки и с силой сжал запястья. Этан раздражённо рыкнул. Ребекка выпустила соскользнувшее одеяло и медленно опустилась на стул. Он… хотел ударить своего друга? Раньше представлялось, что стоит Велиату захотеть, Этан голым спляшет вокруг шеста. А теперь представления опять смешались в кучу. — Успокойся. Посмотри на меня. Тебе не нужно ничего доказывать.       Как прикованный искрящимися зелёными глазами, Этан замер. С похожим выражением Фанни, кошка одной из маминых подруг, смотрела на мерцающую ёлочную гирлянду. Ребекка, прижавшись спиной к стене, медленно двинулась к входной двери: не хотелось ни выяснять причины столь резкого срыва, ни задумываться, действительно ли вампир способен гипнотизировать другого вампира. Шаг, ещё шаг, рука на дверной ручке, и… — Спасибо, — буркнул за спиной уже привычный недовольный голос, не похожий на рык бешеного пса. Этан стряхнул с запястий ладони Велиата и повернулся к ней. — Ты слышала, чего я от тебя хочу. Не придёшь завтра, буду очень разочарован.       «Интересно, в каком средневековье тебя учили разговаривать с женщинами», — проворчала Ребекка, надеясь на деле никогда не узнать. Всё же для психики легче думать, что эти парни старше на пару лет, а не ровесники, скажем, твоему прапрадеду.       Отпихнув её, Этан пулей вылетел из спальни. Теперь своим присутствием раздражал лишь Велиат, под шумок вытащивший из шкафа половину платьев. Одно он как раз крутил в руках, фальшиво насвистывая. — О, я как раз думал, какое тебе больше пойдёт… Надеюсь, к серому ты даже пальцем не притронешься? Такую фигуру прятать в мешок — преступление.       Он смерил её оценивающим взглядом. До Ребекки запоздало дошло, что она стоит в том же виде, в каком спала — растянутой майке, трусах и носках. Она вырвала из рук невозмутимого вампира пресловутое серое и торопливо натянула, периодически бросая злые взгляды: — Специально ради тебя приду на вечеринку в мешке из-под картошки. Вроде был ещё на кухне.       Велиат подошёл ближе и дотронулся до плеча. Ребекка отвернулась, стряхивая его руку. — Я прошу — не приказываю, слышишь, а прошу. Прекрати. Ты его совсем не знаешь. — Что, будешь рассказывать про глубокий внутренний мир? Если вижу кучу дерьма, я не обязана в ней копаться, чтобы найти бриллиант.       Велиат мученически возвёл глаза к потолку, точно терпеливый воспитатель, пытающийся объяснить ученице, что рисовать на стене школы нецензурщину — плохая идея. — Ему тебя навязали так же, как тебе — его. И всё же он спас тебе жизнь, а не бросил умирать.       Ребекка насмешливо поклонилась в пояс: — О, тогда передай ему моё «спасибо» за то, что спас мне жизнь после того, как ваш же дружок чуть меня не угробил. — Этан знает, каково тебе сейчас. Он знал, на что его обрекает эта связь, и то, что после всего, что он пережил, он решился… — Велиат осёкся и отмахнулся. — А, что толку. Ты не слушаешь.       Всё ещё избегая пронзительного, непривычно серьёзного взгляда, Ребекка буркнула: — А я должна слушать кого-то вроде тебя?. — И какой же я, по-твоему? Если он слабый, то я… — Грёбанный извращенец.       Короткий смешок. Если выпад Велиата и задел, то виду он не подал:       — Я умею наслаждаться жизнью во всех проявлениях. А ты везде ищешь врагов и бьёшь первой. Боишься, что иначе ударят тебя.       Он чуть помолчал, задумавшись о чём-то, как старик, погрузившийся в слишком давние воспоминания, прежде чем закончить мысль: — Можешь бежать от этого, конечно. Но вы похожи больше, чем ты думаешь.       Ребекка раздражённо хлопнула дверью. Куда хуже, чем нападки Этана, она переносила попытки украсить бантиками происходящее дерьмо, сделать вид, что всё в порядке и нет ничего страшного ни в угрозах, ни в причиняемой боли. Так, невинная шутка, милая особенность в остальном приятного характера. Велиат мог тысячу раз прикидываться заботливым, и всё равно оставался вампиром. Дикой тварью, для которой люди — забавные игрушки. И эта тварь никак не желала признать очевидного: его дружок — агрессивный кусок дерьма, уважающий, кажется, только силу.       Лица мягко коснулась ночная прохлада. Ребекка спустилась с крыльца и вдохнула полной грудью: что ни говори, а цветочные ароматы, исходящие от сада, успокаивали. Здесь не было давящего потолка и стен, ограничивающих движение. Здесь ещё сохранялась иллюзия, что она может сбежать, смыться отсюда так далеко, что никто из клыкастых ублюдков не догонит.       Но вместо бегства Ребекка медленно пошла по заросшей дорожке, глядя по сторонам. Может, Владимир и был ужасным, взбалмошным выскочкой, но садовником он был прекрасным. Наверняка долго старался, чтобы подобрать для сада исключительно ночные цветы, раскрывшимися бутонами которых вампиры смогут любоваться. Сияющие белизной лепестки источали странный запах — не сказать, что неприятный, но мало похожий на сладкое цветочное благоухание. Когда она склонилась чуть ближе, принюхиваясь, она заметила странной формы коричневатый нарост на одном из кустов, аккуратно дотронулась, проверяя.       Куколка. Ничто не зашевелилось, не отозвалось на прикосновение: то, что внутри, ещё не готово было выбираться на свет. Когда-то в детстве Ребекке нравилось наблюдать за бабочками. Однажды она завернулась в одеяло, представляя, что это кокон, и просидела в нём почти три часа, прежде чем дядюшка Отис вернулся со смены и смог убедить, что так в бабочек не превращаются. А потом в интернете попалась компьютерная модель того, что происходит внутри куколки, и бабочкой быть расхотелось навсегда. Вывернуться наизнанку, раствориться до клеточного бульона, чтобы после невидимые руки природы слепили тебя из этой первобытной глины заново… Слепили, быть может, и не тебя вовсе. — Осторожней! — возглас Владимира разрушил хрупкое одиночество. — Ты могла бы, по крайней мере, не наступать на клумбы… — Я и не наступала, — Ребекка поднялась с коленей и отряхнулась, уже зная, что фонтан нравоучений в ближайшие пять минут не остановить. Да куда же ей в этом грёбанном замке забиться, чтобы оставили в покое?! Может, в подвале или на чердаке никого нет… Она круто развернулась, собираясь уйти, но неожиданно Владимир окликнул её: — Стой! Вот, возьми. Это твоё.       Меньше всего на свете она ждала, что ей вернут телефон. Она недоверчиво взяла, провела пальцем по экрану. Удивительно, но кто-то даже позаботился о том, чтобы его зарядить. Владимир чуть выждал, затем тоном, не терпящим возражений, потребовал: — Позвони своей матери. Или напиши, неважно. Скажи, что нет причин для беспокойства.       План спешно созрел в голове. Быстро, воспользовавшись автонабором, отправить короткое «Помоги», если выйдет — вторым сообщением предупредить о вампирах: тогда мама будет готова, явится сюда, и всё закончится. Они найдут способ встретиться, скажем, в городе, обсудить случившееся: можно ведь пойти днём, тогда, когда вампиры будут спать…       Незримая удавка захлестнула шею: руки затряслись так, что никак не выходило попасть по нужной букве. И дело было отнюдь не в наблюдении Владимира: он давным-давно отвернулся к клумбе и проверял сохранность своих драгоценных цветов. Нет, это было знакомо до одури и столь же отвратительно, та же сила, что мучила её в первый день на пути в город.       И теперь эта сила не позволяла навредить им.       Может, только сделать вид, что отвечаешь? Тогда мама забеспокоится, и рано или поздно начнёт искать, непременно явится сюда, и…       А если её убьют?       С тяжёлым вздохом Ребекка набрала: «Это займёт больше времени, чем я думала. Не волнуйся». Лишь к последним словам картинка перед глазами вновь обрела ясность: верёвка, привязывающая её к самому отвратительному из вампиров, ослабла. Давно пора бы перестать, как маленькой девочке, верить во всемогущество родителей. Если бы мама могла одержать верх — разве не перебила бы в ту ночь, когда эти твари напали на дом?       С этим нужно справиться иначе. Даже если страшно и обидно до детского желания расплакаться. Ребекка поспешила подальше от Владимира, но тот и не думал гнаться за ней. Да и зачем отбирать телефон, если она всё равно не может им как следует воспользоваться? Они представляли пределы её нынешних возможностей слишком хорошо, лучше даже, чем она сама.       Дорожка, совсем заросшая и разбитая, шла вдоль стены дома: здесь не было цветов, а белела лишь парочка клякс птичьего помёта. Свет исходил из некоторых окон, особенно на втором этаже. Даже интересно, каким образом вампиры расплачиваются за электричество. Окна… Окна!       Ребекка споткнулась о выщербленный край плитки, но даже это не сбило с мысли. Как ей сразу в голову не пришло! Ни одно из окон наверху не заколочено: если, скажем, повторить опыт спуска по верёвке, забравшись на крышу… По счастью, тут на глаза попалась приставная лестница, мигом разогнав жуткие сцены, где она соскользнула бы с крыши прямиком на торчащие ветки, да так и осталась бы висеть на садовом дереве, как бабочка на булавке. Если тут планировка похожа на ту, что в спальне, в боковых комнатах по два окна. То и дело спотыкаясь, Ребекка медленно двинулась назад, не сводя взгляда с оконных проёмов: большинство горело ровным светом, но из крайних сочилась темнота.       Больше всего ей хотелось прямо сейчас поднять лестницу, приставить к окну, чтобы забраться внутрь. Но Владимир совсем недалеко, их разделяет лишь полоса разросшихся деревьев. Он не видит её, но на шум точно явится, особенно если придётся разбивать стекло. Или, что хуже, она успеет сравнительно тихо проскользнуть, а он решит, что сам забыл убрать лестницу, и чёрт его знает, каким образом потом спускаться. Нет, сюда нужно вернуться тогда, когда никто из них, при всём желании, не сможет помешать. Когда у неё будет не только план, но и время.       Ребекка выставила будильник на утро и направилась обратно в комнату: сегодня лучше лечь пораньше, даже если не спится, чтобы завтра сделать дело. А потом, так и быть, можно сыграть им хорошую девочку и явиться на вечеринку. Пусть думают, что сломали её. Пусть думают, что победили, если им так проще.       А если не выйдет, всегда можно уколоть в больное место Этана, чтобы раздолбал мешающую стену.