Проблема доверия (и анатомии)

– Погоди, то есть ты не знаешь, что ты за жук?       В ответ послышалось тихое подтверждающее мычание. Тамер удивлённо вскидывает брови, оглядывая снова синего жука – Тисо слегка сдвигается на стуле в сторону, в очередной раз возясь с чертежами. Модифицирует броню.       Раньше она не понимала его проблему – разве не проще заказать у какого-нибудь другого кузнеца броню под себя? Но привыкла списывать на его привычную упрямость и желание делать все самому – мол, они ничего как надо не сделают. Тем более, он сам обладал неплохими навыками изобретателя и по совместительству кузнечного дела. А теперь все резко прояснилось. Это была вынужденная мера – ему постоянно приходилось все подгонять под особенности своего тела. – Это было второй причиной почему я занимался кузнечным делом, – пробубнил Тисо, что-то чиркая на пергаменте, не отвлекаясь на собеседницу. – А первая? – В подмастерьях руки-крюки держать не будут, – фыркнул жук, откладывая перо и разворачиваясь лицом к Укротительнице, – Я тебе не фермер, а воин. Так что мне нужно было учиться нормально обращаться с металлом, если не хотел снова опускаться до копания в земле и кражи еды. И при этом заниматься чем-то более привлекательным.       Божья Укротительница сдержанно хохотнула, смотря на эту недовольную мину, после мягко улыбнувшись. Раньше Тисо вовсе никак не любил заикаться о себе и о своем прошлом перед ней, держась на расстоянии. Вечно отмахивался на вопросы, якобы её это никак не касается.       Однако, со временем, он начал раскрываться, показывая более мягкую сторону. Кто бы мог подумать, что столь упертый и грубый воин обладает довольно благородными принципами и очень ценит дружбу. Хоть и избегал её, как и отношений, по определенным причинам.       Тамер слегка нахмурилась, дернув пальцем – тот вечер и то, как выглядел Тисо после её прихода с арены с ранами, насмерть отпечаталось в голове. – А как так вышло, что ты не знаешь? – она решила вернуться к разговору, поднимаясь с дивана рядом. Встав где-то сбоку от парня, оперевшись руками об стол, заваленный инструментами и чертежами. – Ровно так же как и ты не помнишь своего имени. – У меня хотя бы есть предположения, и я своего родича помню. – Укротительница недовольно цокнула – может, Чума и оставила её с амнезией, но более-менее важные моменты своей жизни она помнит. А имя это не особо важно. Тисо пожал плечами. – Ну, а я нет. Я понятия не имею, кто меня породил. Смешок. – Да уж, такого выродка мало кто способен создать. – чемпион звонко рассмеялась, когда задетый дурачок попытался отпихнуть её от себя подальше. – Иди к черту. – Уже там была, – прикинув Колизей как обиталище зла, отпарировала Укротительница, широко оскалившись – Местечко неплохое. Тисо тихо рыкнул в своей, какой-то дикой манере, не своественной нормальному жуку – а она лишь сильнее улыбается, прикрывая глаза.       Он был странным – будучи вполне разумным существом, временами в нем прослеживалась странная первобытная дикость. Тисо шипел, рычал – не как цивилизованный, разгневанный жук, а словно паук, которого потревожили в его логове. И это не могло не привлекать её – ту, кто укрощает даже диких богов. Изредка он даже опускался на четвереньки, отскакивая назад – когда он чувствовал угрозу. Одной из которой был каштан. Он их терпеть не мог – даже просто поблизости, и это было до умиления забавно. – Знаешь, а я ведь могу попробовать определить, что ты за жук, – задумчиво рассматривая очертания воина пробормотала Тамер, пока он удивленно поднял на нее взгляд: – Ты можешь? Она с улыбкой угукнула, поднимаясь и отходя со стола обратно к дивану. – Не даром же я Укротительница. Чтобы кого-то держать послушным, надо знать, кто он, – она села на диван, хлопая рядом с собой и приглашая. Тисо окинул её сомнительным взглядом. Тамер не врала – если уж кто и разбирается в животных, так это она. Однако, зная её, Тисо бился об заклад, что она выкинет очередную глупую шутку в процессе. – Только без глупостей.       Он вздохнул, в итоге все таки пересаживаясь к ней на диван – понадеялся на её благоразумность. Да и ничего же не может произойти в процессе простого выяснения вида?.. верно? Верно же?       Она довольно улыбнулась, устраиваясь поудобнее и вглядываясь в его лицо. Тисо опять сжался, обнажая острые на вид зубы. Тем самым напомнив Тамер что обычно нужно первым проверять. – Открой рот. – Простите? – Прежде всего проверяют ротовой аппарат животного, оценивая какой у него тип питания и тем самым сужая выбор. Травоядный, хищник, всякое такое. – объяснилась перед ощетинившимся жучком Тамер, слегка приоткрывая свой рот, указывая на него как пример. – Понял? Тисо слегка склонил голову. – Только не говори что ты мне свои руки в рот будешь сувать. – Придется, если я хочу лучше рассмотреть, света мало. – скривившееся в отвращении лицо заставило её засмеяться, – Не волнуйся, они чистые.       Тихо проворчав, Тисо выдохнул и приоткрыл рот, закрывая глаза. Непонятно почему, но он был слишком смущен, чтобы смотреть. Укротительница снова хихикает и он шипит. — Расслабься, – в итоге говорит жучиха, аккуратно укладывая шершавые от шрамов руки на щеки предмета обследования. Мягкие. Ей хочется их потискать. – Какого цвета у тебя кровь? – потерев большим пальцем еле видный шрам на скуле, который когда-то она оставила Тисо, спросила Укротительница. – Я помню, в период употребления живокрови она заменяла её у тебя. – Синяя, – тихо выдохнул Тисо, странно раслабившись в руках, – Синеет на воздухе. – Вау, – она слегка приподняла его лицо к верху, наконец осматривая слегка приоткрытый рот. Странно, у жуков синий цвет гемолимфы почти не встретишь, учитывая распространённый бледный и желтоватый. Царский цвет, пф. – Прям с рождения? – А-ха, — кое-как ответил жук, пока она отодвинула его верхнюю губу, слегка покусанную в порыве адреналина битв, чтобы рассмотреть лучше зубы. Она себя почувствовала каким-то зубным. – Понятненько, – Тамер сделала себе еще одну заметку в голове. – Ладно, теперь потерпи немного, я не могу так ничего рассмотреть. Открой рот шире.       Он в очередной раз вздыхает, явно недовольный, но раскрывает рот.       Тамер щурится – света лампы рядом не достаточно чтобы рассмотреть. Так что она слегка придвигает его к себе ближе, просовывая большие пальцы за щеки, раскрывая рот шире, – Скажи "Ааа~" Тисо недовольно смотрит с претензией. – Хренасе у тебя зубищи, конечно, – в изумлении раскрыла глаза Божья Укротительница, осматривая самые настоящие бритвы. Не то чтобы ухоженные до белизны, но гигиена соблюдена, да и подточены знатно. Она слегка проводит по резцам клыков – острые. И хитин прокусить может, если постарается. – И даже не скажешь, что всеядный. – принюхивается – пахнет недавно съеденной на пару ежевикой.       Тисо хочет что-то сказать, но не может – выходит лишь какой-то сдавленный однообразный гортанный звук. – Молчи лучше, – отвечает на его гул Тамер, смеясь на то, как он попытался в ответ клацнуть зубами по пальцам – но в итоге она с легкостью их удерживает на месте. Она ведь сильнее, и не раз держала чужие челюсти от того чтобы её сожрать. Потрясающе, ей это уже нравится.       Она придвигается ближе, прищуриваясь и, поворачивая в разные стороны лицо осматриваемого, рассматривает и дальше влажный рот, в надежде найти еще сюрпризы в этой пасти. И находит. – Гарпида меня раздери, да что ж ты такое? Тисо вопросительно мычит. – Хелицеры. – она слегка тыкает большим пальцем спрятанными за внутренней стороной скул хищные придатки, восхищенно вдыхая, когда они дернулись, пряча свои ядовитые коготки. – У тебя есть хелицеры. – "Я думал это просто челюсти," – пытается произнести жук, выдавая лишь невнятное бормотание сквозь чужие пальцы. Но, кажется, она его понимает: – Относительно так и есть. Однако это более специализированные челюсти – с наличием яда, часть хищного ротового аппарата. – она вздергивает бровь – ну вон же, ядовитые мешки. – Ты знал, что у тебя есть яд? Тисо отрицательно мотает головой. Во дурак.       Божья Укротительница хмыкает, поднимая его голову чуть выше и нависая, вновь рассматривая находку с спертым от восхищения дыханием. В принципе, это и ожидаемо, что он не знал – так же не зная кто его породил и учитывая то, что яд вносится в жертву инстинктивно, организм этого почти не ощущает. Но все же.       Удивительно, просто удивительно. Тисо еще раз недовольно мычит и дергает головой, слегка двигая челюстями от неудобства. Она не чувствовала их, когда они целовались, да и что уж там – то были слишком невинные соприкосновение губ, обычно не свойственные ей с другими жуками.       Тамер сглатывает, чувствуя тепло на щеках.       Это заставляет её желать поцеловать его еще раз. Влажно.       Тут жук снова протестующе гудит, встряхивая головой – не успела она опомнится, как он отталкивает её от себя, после потирая свою челюсть. – Выйди из сумрака, Тамер! Ты мне все скулы оттянула. – жалобно проговорил Тисо, прижав свою руку к щеке. Его шея болезненно зазудела, а на скулах осталось ощущение, словно их потянули прищепками. – Да еще и чуть шею не свернула!       Укротительница недоуменно хлопает глазами, постепенно догоняя что произошло – она слишком долго держала его в неудобном положении без поддержки. Так и голова отвиснуть может (хотя временами трудно сказать, есть ли она у него вообще).       В итоге она лишь смеется, почесывая затылок под шлемом: – Кажется, я увлеклась. – Еще как, – проворчал Тисо, делая вид, что вправляет челюсть. Больно. – Извиниться не хочешь? – Ни в коем случае – дьявольски расплылась в улыбке Укротительница, обнажая клыки. – Можешь высунуть их? – Тебе этого мало было?! — Он воскликнув, зашипев и отодвигаясь. — Я не успела их достаточно рассмотреть! – Руки легли снова ему на щеки, слегка погладив и сжав, тем самым немо призывая выполнить просьбу, – Ну давай, за ради науки. – Иди к черту со своей наукой, — он попытался через лицо отпихнуть её рукой, но снова — Тамер была сильнее, почему неуклонно сидела уже чуть ли не на нем, не давая способа побега и пялясь в глаза, понадеясь на свои навыки убеждения (или угрозы, как выйдет). – Ну пожалуйста. – Как мы заговорили, – упертый. Он фыркнул ей в лицо, протестуя и задевая одновременно.       Божья Укротительница никак не отреагировала на подкол к её обычно независимой и всего добивающегося самой личности — сильно задевать он не умел. В итоге, она аккуратно коснулась и потерлась коготком большого пальца обкусанных губ. – Ну?       Тисо тихо скрипнул зубами, отводя взгляд в сторону. На щеках показался румянец.       Он ненавидел когда она так делала. Заставляет себя чувствовать мягким и податливым, как какой-то мшистик. Ей достаточно лишь приласкать, и все – у него почти нет сил бороться. Он благородный воин, сильнейший, переживший даже смерть, но при этом не может достаточно упираться под её напором! Даже нет, не не может. Не хочет.       Он тяжело вздыхает, слегка отворачиваясь. После закрывает глаза.       У Тамер аж глаза загораются белым огоньком, завидев, как жучок неуверенно высовывает свои ядовитые челюсти изо рта. Небольшие черные отростки, с коротким, но острым коготком на конце. Под которым скрыты протоки яда. Она аккуратно, медленно двигает головой, осматривая хелицеры с разных сторон. Тисо глаза не открывает – побаивается по неопреденным причинам. Так что лежит и лишь дышит, не двигаясь.       Палец аккуратно касается одного из ядовитых остриев – нельзя чтобы яд попал под хитин, так как Тамер не знает его действия и насколько он мощный. Однако мысль об этом даже не пугает. Наоборот, заставляет кровь бурлить в каком-то восторге. Она любила подобное, даже если яд мог быть просто парализующим. Она соскальзывает с хелицер, еле неосознанно поглаживая по губам и скулам. Тисо неловко сжимается, слегка надув щеки.       Очаровательно. – Ладно, расслабься. — Тамер слегка выдыхает непонятные чувства, отпуская чужое лицо и выпрямляясь. – Можешь убирать.       На лице маленького жука можно было буквально прочитать очевидное облегчение. Возвращая хищные придатки куда-то обратно в глубины пасти, он возвращается в сидячее положение, чуть ли не смахивая пот. — Ты чего так разнервничался? – Да я твой взгляд даже закрытыми глазами чувствую! – Я просто рассматривала. – Ага, а ощущение, будто ты на мне Элегию Халлоунеста хочешь выжечь, – прошипел Тисо, поправляя капюшон на голове. – Ты преувеличиваешь, – она засмеялась, прижав голову к плечам, чтобы увернуться от чужой черной лапки: – Вовсе нет!       Жучиха перед ним в итоге еще больше рассмеялась, смотря на пыхтящего недохищника. — В любом случае, касательно ротового аппарата, – она жестом указала вокруг своего рта. — По большей части оно у тебя грызуще-лижущий, как у многих всеядных. Однако наличие хелицер и подобных зубищ, – Она тихо хохотнула, смотря на недовольно сморщенное лицо. – что я больше бы назвала дробилками для разделывания пищи, говорит о плотоядности. Что указывает на то, что, по большей части, ты – хищник, хоть и можешь питаться и растительной пищей. – гордо выпрямилась от демонстранции своих знаний Божья Укротительница. – Информативно, но бесполезно.– фыркнул Тисо. – Это можно было и сказать по моему рациону. – Вовсе нет. Я просто не раскрыла еще всех деталей. Но мне нужен дальнейший осмотр. – Тамер улыбнулась, возвращая руку ему обратно на лицо, к щеке, а после чуть дальше, за капюшон, ощупывая очертания головы сбоку. – Что на счет этого? – Исключено, – он беспардонно отвел от себя её руку, тихо рыкнув. – Да ладно тебе! Я видела тебя без капюшона лишь пару раз! – жалобно запротествала воительница, упорно хватаясь за мягкую ткань. – Нет! – Почему? – Ты прекрасно знаешь почему, – предупрежающе прорычал Тисо, уже на полной серьезности. Укротительница тяжело вздохнула, отпуская жалостливую деталь одежды.       Да, она действительно знала – он ей рассказывал об этом. Антенны, спрятанные под теплом капюшона, были слишком чувствительны, остро реагируя не только на прикосновения, но даже на звук и вибрации. Будь то легкий ветерок или дыхание, шепот рядом. Капюшон из мягкого, особого материала – единственное, что ему помогало не сойти с ума от острых реакций на вечно меняющееся окружение.       А потому отсутствие капюшона рядом с кем-то было его самым высоким уровнем доверия. Он лишь пару раз позволил ей снять ткань с головы и поглядеть на пушистые длинные отростки, что дергались от почти любого движения и звука, в первый – после особо тяжёлого вечера на утро.       Но вот коснуться никак не давал, даже в пределах капюшона. Тут же ощетинивался и бил по рукам. — Ну не может же быть все настолько плохо, – в итоге сложив лапки на коленях, пробормотала Тамер, нахмурившись. Тисо лишь буркнул: – Еще как может. Не знаю, не хочу рисковать. – после рукой посильнее натягивая замученный кусок синей ткани на голову. Вздох. Тамер осматривает его еще раз.       А после резко сталкивает с дивана, заставляя выпустить удивленный вопль. – Ладно, тогда раздевайся. Тисо давиться воздухом. – А ты не слишком обнаглела?! Многозначительный взгляд. – Осмотр еще не закончен. – Божья Укротительница слегка дернула антенной вверх, смотря на недоумевающее лицо. – Тем более, не наглеешь ли тут ты? – она расплылась в злобной ухмылке.       Тисо нервно сглотнул. Ох, он забыл с кем разговаривает. – Не больше чем ты. – Мне можно. А тебе – нет, маленький дурак. – еще больше оскалилась Тамер, щелкнув по его лбу. – Давай, разве ты не хочешь узнать что ты за жук? – Хочу, но я не собираюсь шляться без брони, особенно с тобой. – может, многие жуки и ходят лишь в накидах или вовсе без одежды, полагаясь на свой хитин. Однако Тисо предпочитал носить броню на постоянной основе, не теряя бдительности. Чтобы ему ненароком не всадили гвоздь или булавку в незащищенную спину.       Ну, как он предпочитал думать, хоть и была другая причина.       Божья Укротительница закатила глаза – ладно, может со словами о высоком уровне доверия она погорячилась. Он снова напомнил про их битву в Колизее. Столько воды утекло, ну сколько можно же?       Или же... – Ты что, стесняешься?       Его непередаваемое выражение лица того стоило. – Чтобы я? С-стеснялся? С тобой? – Тисо резко вскочил с пола, смеясь. – Да ни в жизни! – Я этого не говорила, – усмехнулся чемпион, расплывшись в чуть ли не дьявольской улыбке, завидев, как даже сквозь темноту капюшона выдался румянец пуще прежнего. – Но продолжай, мне интересно.       Он на секунду застыл, беззвучно хлопая ртом. – Я не стесняюсь! – Да ну? — пока он спешно эвакуировался от Укротительницы назад, он сам не заметил, как в притык подошел к своему рабочему столу. А не успел он отвести взгляд проверить, что ему мешает сбежать, так уже оказался в ловушке – Тамер не составило труда ограничить передвижение маленькому жучку, поставив руки по бокам на край стола, ровно рядом с его. Угрожающе нависая сверху, держа лицо в непосредственной близости, прикрывая глаза и тем самым слегка сдвигая шрам, украшающий один из них. – Тисо. – Из паники выводил лишь её голос, в итоге еще больше усиливая напряжение от опаляющего дыхания на щеках и чуть ли не заставляя от этого задыхаться. Руки уже подрагивали. – Смотри мне в глаза. Слишком близко слишкомблизкослишкомблизко- – Ты действительно не-ммф?       Прежде чем она успела что либо сказать, её заткнули – нет, как ни печально, не поцелуем – рукой, слегка отпихивая от себя. Она удивленно хлопнула глазами – атмосфера нарушена.       Тисо еле держится одной, трясущейся от нагрузки, рукой об стол, пряча мордочку в плече и вытянув руку вплоть до её лица. – Отойди от меня.       Ох, кажется, заигрывание слегка вышло за пределы. – Я не смогу снять броню если ты продолжишь на меня давить своим жиром. – Пробубнел Тисо, не поворачивая лица. Или может это у него с непривычки.       Тамер отошла от него, в то время как Тисо облегченно выдохнул. Обошлось, а то могло быть и хуже. Дурачок просто переволновался.       Её взгляд заинтересованно скользит по телу, когда "обследуемый" отходит от стола, после отворачиваясь к ней спиной и поднимая руки к наплечникам. Ого, а она думала, что он как жучихи из Города Слез пойдет и спрячется куда-нибудь.       Пальцы слегка дергаются, царапаясь когтями об синий панцирь – никак не может снять защелку. – Тебе помочь? – Самодовольно промурлыкала Укротительница, наблюдая за резкой переменой настроения. – ТЫ МОЖЕШЬ– Прежде чем произошел очередной взрыв гнева, он глубоко вдохнул воздух, и как можно, как можно спокойнее ответил: — Ты можешь помолчать хоть на секунду?!       Она мирно поднимает руки вверх, не решаясь его снова доводить. Пока.       Он вздыхает и наконец находит защелку, снимая пластины с плеч. Затем защелки пояса, талии, грудной клетки...       Тамер слегка втягивает воздух. Конечно, она его уже наблюдала в таком виде, когда он обрабатывал свои раны, но все еще не могла свыкнуться с фактом, что его доспехи были куда более массивные, чем само тело. И шрамы. Их куда больше на хитине, чем она привыкла думать.       Она поднялась, после проводя пальцами по самому длинному шраму, на грудных пластинах. – Этот? – Ты просто добила то, что оставил чревень. – Сплюнул Тисо. – Неудачно увернулся. Не бери в голову. Неудачно увернулся. Хах. Они оба нахмурились.       Тисо ненавидел признавать свою слабость и то, как сильно на нем отразилось то поражение в Колизее. Потрясение за потрясением, неудача за неудачей, потеря за потерей. Ему слишком долго приходилось с этим мириться, параллельно мучаясь с последствием смертельной раны и недооживлением живокровью. Она слегка провела пальцем по рубцам всего шрама, создающих своеобразный узор – след от волшебных нитей и песни ткачей, что и помогли её окончательно залатать до здорового, темно-синего хитина.       Рука неосознанно прошлась по гладким пластинам: сначала к солнечному сплетению, а после наверх – к ключице и надплечьям, слегка огладив. Он был довольно мелким и худощавым по сравнению с большинством воинов без своей громоздкой брони, однако относительно его тела грудная клетка у него была широкая и удобная, как подушка. – Что ты делаешь? – Тисо нервно дернулся. Он не хотел признавать, что это приятно, почему огрызнулся. – Проверяю тип хитина. – Ложь. Нужно быстро запудрить ему мозги прежде чем он не поймал: – В зависимости от крепкости и шершавости тоже можно определить жука. – А вот это факт. – Ох. – Он виновато почесал затылок. Купился, ты посмотри.       Она невольно улыбнулась, хлопая его по плечу и отходя ему за спину. Спереди – Тамер вздыхает, так как это относилось к конкретно изучению, а не собственным желаниям – ничего интересного нет, так что время осмотреть спину и бока. — Ну, могу сказать, что хитин у меня крепкий. – Он гордо поднял грудь, а Укротительница лишь смеется: — Ты себе льстишь. На прошлой тренировке ты разбился как ваза, опять. – На самом деле она шутит – он действительно мог переносить раны гораздо тяжелее, чем могла Тамер. И дышал он более спокойным образом, чтобы быстро не выдохнуться во время битвы. Тем не менее, шутка глупца задела. – Иди к черту. – Мхмм, – Не прерываясь, ответила воительница, продолжая осмотр.       Позвоночник, бока, лопатки. Сначала пробное оглаживание рельефа, в наличии которого тоже шрамы, но уже в меньшем количестве, а после уже изучающий ощупь.       Тоже гладкие. Лишь на боках и на шее ровной линией чувствуются крохотные, шиповидные отростки на концах хитиновых пластин, напоминая тем самым чешую.       Рука на боку слегка скользит вперед, соизмеряя – в доспехах складывалось ощущение, будто у него не было никакой талии, а лишь толстый панцирь. А тут, нет – вот, имеется, лишь немного менее выраженная чем у чемпиона. Теперь, все складывается: он чувствовал себя неловко по сравнению с другими поджарыми воинами, имея худощавую форму как у Укротительницы.       Тисо вздрагивает, ловя мурашки, когда пальцы проникают меж пластинами хитина на шее и ребрах.       Хитин крепкий, но чувствительный.       Тамер еле дышит – пытается сосредоточится на том, что должна, но еле удерживает поток мыслей, плывущих в совсем иную сторону. – Э-это что было?! – Неожидавший теплого и мягкого прикосновения к месту перехода шеи к позвоночнику, от которого дрожь пробежит до самого низа, воскликнул Тисо. – Ничего, не бери в голову, — Проводя пальцем по невидимому следу пробормотала Укротительница, смакуя.       Рука проходит ниже к лопаткам, пока она параллельно пыталась вернуть от его реакции взорвавшиеся в самом жарком смысле мысли к нужной теме. Хитин крепкий, но чувствительный – значит, у него не высокий порог боли, а сильно развитая сдержанность к ней. Интересно, где его предел?       Тамер невольно облизывает зубы, чувствуя снова тепло на скулах и соблазн к укусу. – Что это? — Она проходится рукой по длинной пластине хитина, под лопатками, продолжающегося чуть ли не до поясницы. В любом ином случае воительница бы отнесла к обычной части спины, но наличие ощутимой щели между ней и хитином указывает на другое. В ответ тихий бубнеж: – Надкрылья.       Надкрылья? О боги.       Тамер тут же просовывает руки под защитный хитин, и он подскакивает в чужих когтях. – Убери руки! – Мне нужно знать все, если ты хочешь знать точные результаты, – Безропотно ответила Тамер, слегкая касаясь концами пальцев тонких узоров. Её голос кажется требовательным и вполне трезвым, хотя на самом деле Божья Укротительница отчет своих действий она уже не дает, нежно ощупывая тонкие, слегка покрытые микротрещинами прозрачные пластины – не видя, как Тисо краснеет на пару тонов ярче.       Цель осмотра уже давно забыта, в голове – лишь восторг от находок на одном лишь жуке. Сравнимый охотнику, осматривающему свой трофей.       Тисо тяжело дышит, подрагивая и не зная куда податься от непривычной ласки. Он был воином, диким и несокрушимым, он не был приспособлен к ничему подобному, лишь к ранам и синякам. А теперь – все тело сходит с ума и горит, сводит по всей спине и ниже от этого обращения, словно перед судорогами. Только вот, самое ужасное в этой ситуации – никакой боли, лишь приятное тянущее ощущение по мышцам, заставляющее недоумевать, что с ним происходит и куда деваться.       А Тамер и не думает останавливаться – оглаживает спрятанные, подрагивающие крылья, как паутинки, чьи узоры они повторяют жилками. Эластичные, и немного длиннее коротких защитных пластин, под которыми они умело складываются, полностью сливаясь со спиной.       Рука отходит к робко дрожащим краям, с восторгом находя темные тонкие "ребра", острым концом заходящие за крылья – словно они были какими-то перепонками преобразованных конечностей, коим являлись эти темные отростки.       Она заходит под корень, и, едва касаясь, тут же слышит какой-то приглушенный звук, сопровождающимся очередным подскоком жертвы изучений.       Ладно, это уже заставило её отвлечься. – Тисо? – Укротительница отрывает взгляд от находки наверх: может, его лицо она не может увидеть за капюшоном, но поднятую к нему руку вполне, что уже заставило слегка забеспокоиться. Доверие заработать трудно, а потерять – легко. – Все в порядке?       Синий жук слегка вздрагивает пальцами рук и мается, прежде чем мученически выдать: – Д-да, в полном. – Врет, врет, причем поразительно неудачно, не смотря на его талант к холодности, который куда-то пропал.       Тамер подозрительно щурится, после слегка сдвигает руку, уже касаясь основания: – ХНнн-нм... — В итоге снова заставая как Тисо вздрагивает и что-то мычит сквозь руку, усердно вжимая её.        Ей понадобилось лишь пара мгновений чтобы удивленное лицо расплылось в улыбке, хищно щуря глаза от тепла на щеках – о нет, вовсе не что-то: Тамер прекрасно знала, что это было. В отличии от него, она не была наивной: было бы ему больно – он бы сразу об этом сказал, а здесь...       Она провела рукой вниз еще раз, с упоением наблюдая за чувствительной реакцией и на секунду выгнувшейся спиной.       Он прикладывает вторую руку к запястью, прижимая её сильнее, чтобы не выдать и писка. И писка не было, но приглушенное удолетворение от прикосновений все равно было услышано – её антенны заинтересованно задергались, а разгорячившаяся фантазия начала сладко сводить все снизу.       Ох, вечер становиться все интересней и интересней.       Продолжая мягко, но с напором повторять движения, свободная рука легла на плечо сверху, мягко поглаживая и расслабляя. – Ч-что ты делае-НМХ..?! – Не успел спросить Тисо, так спешно закрыл рот рукой, зажмурившись, прежде чем она снова продолжила. Унимал все что там могло вырваться.        Ей хочется от этого петь. – Тисо, – Удерживая спокойный тон голоса, Укротительница слегка опалила дыханием шею, склонив голову и проводя пальцем по линиям. – Убери руки.       Он отрицательно мотает головой, лишь сильнее их вжимая. Она еле слышно, но самодовольно хмыкает. – Тисо-о-о, – То, как она протянула его имя, звучало угрожающе – особенно в сочетании с пальцами, прижимающимся к стыкам сегментов хитина, по которым пробежалась очередная дрожь. Но он не видел, как она улыбалась, проводя одной из своих антенн по линии шеи. – Убери руки и повернись ко мне.       Он бы ни за что к ней не повернулся бы, серьезно. Вся ситуация неизменно пугала, голова уже отказывалась понимать что происходит, да и что тут понимать? Никогда не будучи в подобном положении, не скажешь – часть ли это давно забытого осмотра, или нечто другое, где Тамер пытается его унизить в столь...чувствительности? Податливости? Нет, ни то, ни другое, ни в коем случае. Это не о нем.       Однако, рука выходит из под хитина, и Тисо не знает – облегченно выдыхать ему или податься к ней обратно. Но он все равно прячет деликатные сегменты под надкрыльями, сливающимися со спиной, слегка отодвигая руку и жадно вдыхая воздух.       Когти снова мягко проникают между хитином, инстинктивно заставляя слегка расправить горящие плечи – она все еще требует его повернуться. Он измученно ноет сквозь губы, нехотя поворачиваясь к ней, после ощущая крепкую хватку второй руки у него на плече. И прежде чем успевает заметить голодный взгляд белых глаз напротив, его вжимают к себе.       Тисо сходит с ума – мягкие теплые губы Укротительницы сминают его, обкусаные остриями зубов, одной крепкой хваткой держа впритык к себе и не давая двинуться – да и если бы он хотел! Он лишь мычит нечто несусветное сквозь поцелуй и подается на встречу, неуверенно обхватывая руками воительницу.       Наконец-то, наконец-то, она добралась до этого. Она целует его до потери дыхания, после слегка отстраняясь, чтобы спешно набрать воздуха и врезаться обратно, не желая прерываться. Когти от удовольствия сами по себе сильнее впиваются в мягкую часть панциря и Тисо подскакивает, в удивлении открывая рот. Она тут же пользуется ситуацией, проникая языком. Проводит вглубь по острым зубам, не боясь обрезаться и О боги, она натыкается на спрятанные хелицеры за скулами и её желудок скручивается в упоении от столь противоречивого чувства между восторгом и риском.       Жучок в руках едва не становится бордовым, не ожидавший подобного хода. Однако быстро приходит себя и растерянно отвечает – что уж ждать от маленького дурачка, кто еще не был в отношениях до нее. Тамер удовлетворенно мычит, прикладывая руку к чужой щеке и слегка поворачивая голову, углубляя поцелуй.       Тисо сдавенно стонет – Укротительница причмокаивет и неудачно скользит языком по остриям клыков, обрезаясь и пуская кровь. Хотя, как сказать, неудачно: Тамер намеренно сделала это, играясь с выявленной хищной природой. Смотрит, как ощущение железа на языке Тисо сводит его с ума и пьянит не хуже хорошего вина, заставлять трястись до поджилок от нарастающего жара и зашевелить хелицерами. Слегка жадно слизывать гемолимфу и вжиматься сильнее в губы, даже как-то слишком нагло – словно пытаясь перехватить доминирование в поцелуе на себя.       Ох, он всегда пытается. Однако, как и всяким наглым глупцам и питомцам, Укротительница не позволяет посягнуть на исконно её место – особенно когда смещает руку к затылку, не давая ему сдвинуть голову и обхватывает под руками другой, предупреждающе пуская когти между сегментами. Он упрямится, пытается сдвинуть положение головы, но она предупреждающе прикусывает его губу и Тисо млеет, лишь сжимая подрагивающие пальцы на тунике в поисках опоры.       Она слегка склоняется перед ним, пользуясь парой лишних сантиметров в своем росте – воздуха уже не хватало. Ноги подкашивались от жара, и ей уже нужно было сесть. Лечь куда-то с ним, расслабиться, продолжить мучать обкусанные губы. Ей нужно было это, ей нужно было куда-то его завалить.       Она расцепила поцелуй, глубоко и жадно вдыхая воздух. А после – тут же пихнула на диван.       Приземляется Тисо не слишком удачно, но опомниться не успевает — Тамер роняет себя сверху, сев на своих коленях. И, смакуя остатки ощущений на губах, немедленно возвращается к поцелую. Одной рукой упирается в сидение под чужой головой, а другой проводит от плеч и шеи до средней пластины грудины.       Тисо слегка приподнимается, тыкаясь губами к её, продолжая оглаживать надплечья под броней, перехватывая уже второй рукой. Укротительница удолетворенно мнет его губу, перекатывая плечи – разум в приятной мутности, так что тело поддаётся по большей части лишь собственным желаниям и инстинктам. Чувствует, как чужая рука заходит ей под защиту голову, и склоняет голову в сторону руки, покрытой рабочими ссадинами и боевыми шрамами.       Однако контроль она не теряет – снова упирает его голову вниз, пресекая возможное желание снова попытать удачу в взятии места сверху. Он недовольно гудит сквозь поцелуй, однако не сопротивляется: теперь хотя бы шея может расслабиться – держать голову поднятой в его положении было неудобно и изматывающе.       Тисо шипит – воительница, с полностью иссохшими легкими, отклоняется от поцелуя, не обращая внимания на требовательно давящую руку сверху. И при этом дивится – жук напротив не умирает от нехватки воздуха, в отличии от нее, а лишь задыхается. Да еще и смотрит таким жалостливым взглядом, словно ему мало.       Она довольно себе урчит под нос – ничего, потерпит, времени у них полно. Однако, не успевает отвернуться – снова чувствует, как чужие когти вдавливаются ей в шею – наглеет. Так просто она это не оставит.       Она целует его еще раз. И, только он расслабляется и мычит, срывает его руки со спины и пришпиливает вниз, отстраняясь и ставя на место избалованного звереныша. Всегда приятно наказать наглеца, особенно – когда тот начинает недоумевающе хлопать глазами, анализируя, что произошло.       Глупец пытается оторвать руки от сидения, но его лишь сильнее прижимают и сжимают в запястьях. В сочетании с зловещей улыбкой Укротительницы сверху это заставляет нервничать в самом неожиданном понятии – кровь закипела в неком восторге, а тело обмякло.       Он мнется, снова пытаясь вырваться, а охотница лишь отрицательно качает головой: – Никогда не пытайся занимать мое место, – после снова приникая к чужому хитину.       Поцелуй в щеку – Тисо смущенно жмурится, стискивая зубы; в челюсть и под подбородком – он сглатывает, нервно сжимая и разжимая когти; в шею – тихо хнычет, подавляя постыдные звуки; на ключице – дергается, слегка пихаясь ногами. Он и раньше так делал, когда поцелуи более невинные – Тамер извечно лезла к нему в моменты занятости, обожая одновременно бесить и смущать его(хоть последнее он отказывался признавать). Но сейчас он даже не намеренно пытался её отпихнуть – тело было слишком напряженно и расслабленно одновременно, обмякая и реагируя подобным образом на любую непривычную ласку. С ним вообще когда-либо так вообще обращались? Такое ощущение, что она растлевает на ложе возбужденную монашку, но она слишком религиозна и борется до последнего.       Странное сравнение - думает Тамер. Но она и особо не намерена сейчас рассуждать об этом.       Воительница довольно урчит себе под нос, умещая лицо в темной шее. Тисо вздрагивает от теплого дыхания и губ. – Ч-что ты делаешь? – Вопрос в какой уже раз повторяется. Говорит он словно без воздуха, но его, судя по всему, услышали: – Проверяю силу реакции. – Бубнит воркующе в хитин Тамер. Тепло и мягко. – Ты знал, что ты очень чувствительный, Тисо? – Она прикладывается губами снова, и тот дергается, выгнувшись в позвоночнике. В ответ довольное хмыканье. – Столь отзывчивый. – Она воркует. – Я думала, что это только антенны, а не распространяется на все тело. Удивительно, учитывая что ты терпишь тяжелейшие раны и бровью не поведя, а на простую ласку уже млеешь. – Сочетание комплимента и унижения возымает приятный эффект – Укротительница чувствует, как чужие скулы вспыхивают жаром, а Тисо стискивает зубы, не зная что и сказать. – Х-хах...ошиба-ха-аешься, я не...– Он сглатывает слова, чувствуя, как она тыкается носом между шеей и челюстью. Жмурится, вдыхая, и повторяет: – я н-не чувствительный. – Ох, думаешь? – Тамер расплывается в улыбке. Сейчас и проверим. – А если так?       Тисо слегка сдвигается под ней, ощущая поцелуи на шее и твердое намерение покрыть ими весь "воротник". От челюсти и шеи, до плеч и ключиц. Причем с таким напором, что трудно не отклонить голову, давая больше места, и она этим тут же пользуется, прикусив мягкий хитин между твердой пластиной ключиц и шеи. Он тут же вскакивает и обрывно стонет, укусив себя за язык. Но удовлетворенное гудение из гортани ей прекрасно слышно. – Чувствительный, – Прилизывая метку, выносит вердикт Тамер, улыбаясь. И тут же чувствует, как чужие когти впиваются ей в руки, держащие запястья – заставив её врасплох, в это раз ей еле удаётся удержать его на месте. Тисо предупреждающе стискивает зубы, а она, в наказание за грубость, кусает снова, сильнее смыкая клыки на хитине – тело сводится в приятной судороге, но он болезненно шипит. След останется. – Не шипи, будто тебе не нравится. Я же вижу, – Хмыкает Божья Укротительница, смотря на недовольное лицо, имеющее несмотря на это горящие красным щеки.       Тисо пыхтит и бросается в нее ругательством, и она еле удерживается от смешка, укрепляя хватку на запястьях. Однако держать вручную его уже было трудно – особенно с броней, в котором ей стало невыносимо жарко, и положением, что для захвата у было не шибко удобное. Но и лишний раз свободой баловать его не хочется.       По хорошему, она бы его связала его. Как она любила делать со многими, доводя их до предела. Только руки, а не как при встрече после Чумы – ловушкой в виде железных цепей по всему телу. Но, во-первых, у нее не было веревки по близости. Можно было взять как альтернативу его капюшон, но это было исключено – может поменять приятное стечение обстоятельств в серьезную драку.       Ей этого явно не хотелось – Укротительница получала несомненное удовольствие от факта, что она укрощала под собой самого упертого жука в мире, лишь глубоко целуя в губы после снятия брони – то-то он слегка царапается когтями по бокам при освобождении его рук. Не специально, учитывая как он после мягко прикладывал руки к легким царапинам на черном, шершавом от шрамов хитине, немо извиняясь.       А во вторых – это была проблема доверия. Им обоим было достаточно трудно добиться того уровня шаткого доверия и отношений, в которых они сейчас находятся. По больше части для Тисо – из-за его пассивно-агрессивной закрытой личности и факта, что Укротительница чуть не убила его.       У него был твердый панцирь, скорлупа. И эту скорлупу постоянного отталкивания от себя жуков, созданная страхом привязаться к кому-то и при потере снова почувствовать боль, было трудно пробить. Он боялся её, как самого жестокого воина Колизея, и боялся своей привязанности к ней.       Для Тамер тоже была проблема – привычка ожидать от любого подлости, ибо Колизей не был для тех, у кого есть понятие чести. Но ей, в отличии от Тисо, что избегал признавать свои чувства к ней до последнего, было достаточно понять, что у Тисо как раз честь и гордость была. Если он бы хотел её прибить, он бы напрямую вызвал её на битву. Вряд ли бы выиграл, но все же.       Тамер отрывается, после опуская на него взгляд, и Тисо взрывается красным: от полузакрытых, затуманенных дымкой глаз, смотрящих на него, и от того, как тонкая нить слюны разрывается из-за неровного дыхания обоих.       А Божья Укротительница наконец приводит в способность фокус глаз, обнаруживая приятную мелочь – кончики чужих антенн вылезли из под мятого капюшона. Слегка подрагивая и создавая очаровательную картину вкупе с нервным, но восхищенным взглядом Тисо; мягким, но насыщенным румянцем и приоткрытым ртом. Кажется, он слегка потерял бдительность и расслабился, раз уж даже деликатные отростки сами по себе вылезли из убежища.       Она тихо хмыкает и прикладывается губами ко темному лбу – антенны опасливо отошли в стороны, а сам Тисо жмурится, выдыхая тепло ей в шею.       Рука ложится на скулу, слегка сдвигая синюю ткань. Тамер неожиданно вспоминает, с чего все начиналось, а потому хочет предпринять вторую попытку изучить их – но уже в иных целях. – Можно? – Она аккуратно целует его в уголок губ, прихватывая кончиками двух пальцев край капюшона, другой рукой слегка соскальзывая со щек в глубь ткани. Ближе к затылку, нащупывая неровные, островатые наросты. Он нервно вздрагивает, зажмуря глаза и сильно дернув кончиком антенны. Однако, не почувствовав никаких болезненных, лишних прикосновений, приоткрыл один глаз.       Она смотрела на него выжидающе, но вовсе не угрожающе. Даже как-то заботливо, что было довольно непривычно. Ничего не делала – просто ожидала ответ.       Грудь тяжело поднялась и опустилась. Тисо отводит взгляд, прикладывая одну руку к лицу. Прикусывает нижнюю губу клыком – раздумывает, явно нервничая и не зная что делать.       Он прекрасно понимал, чего хочет Укротительница, и не то что был против. Но он боялся. Возьмется слишком крепко – боль может быть и не просто болезненная, а адская. Она ведь не была мягкой – её руки, привыкшие к бою, все равно возьмутся грубо, даже если не хотела. Да и что уж говорить – он сам боялся касаться собственных антенн лишний раз, не зная, что будет.       Однако это незнание и сеяло сомнения с надеждой. Может, все будет нормально? Не могут же они быть уж слишком деликатные. Тисо вздрагивает от собственных мыслей. Пальцы инстинктивно сжались чуть сильнее, грозясь оцарапать лоб.Он сглатывает.       А после – слегка кивает.       Тамер моргает неверяще – думает, показалось. Но ослышаться она не могла. – Можешь. – Тихо сипит Тисо, поджав плечи и не открывая глаза. – Т‐только аккуратно.       Молчание. Затем Тисо слышит неожиданный спертый вдох.       У Тамер глаза загораются – разрешил. Разрешил, сам разрешил! Без угроз, без шантажа, без хитрости: она просто спросила – и он наконец разрешил. Все внутри груди так быстро взорвалась в ликовании, что ей даже стало тяжело дышать.       Она склоняется над ним, и прикладывает ко лбу долгий, сентиментальный поцелуй. Прихватывает край и медленно стаскивает ткань с его головы.       Тамер никогда не вела себя так, ни с кем. Если ей чего-то хотелось, она брала это сразу, не ожидая разрешения. И все равно, хотели этого другие, или нет – её это не останавливало, и мало кто решался ей перечить. Но с Тисо все неожиданно поменялось.       Натура завоевателя все еще была – она добивалась того, чего хочет, в любом случае. Но с ним она начала беспокоиться – можно ли, стоит ли? Давать место заботе и вниманию, к чужому мнению и желанию. Она не знала, как так вышло. Может, у жестокого Чемпиона Глупцов проскользнула жалость к слабому перед ней жуку. Может, уважение, ибо у него все равно были шансы выиграть в той битве, не будь Чумы. А может, это была ответная реакция на проявляемую им заботу к ней, которую он так старательно отрицал. Другие — не поймут. Они будут недоумевать. Спрашивать – кому придет в голову заботится о убийце?       А она просто посмотрит на этого маленького дурачка напротив. Что бесится каждый раз, когда она уходит в Колизей, не предупреждая, после возвращаясь с кучей ран. Которые он в итоге перевязывает, выплевывая оскорбления. Затягивает покрепче, а после пинком гонит за стол. Рычит, когда она его подвозит на колючем Звере в нужное место, а после, спустя два дня, впихивает самодельное седло, оправдываясь что это лишь для собственного удобства.       Другим – все равно. Они боятся только лишь бы их не прибили. Зато всегда за, если к ним будет обращаться ласково сам чемпион, обманчиво ощущая власть. Не ожидая, что за гордыню их в итоге убьют.       А он, хоть и вечно провоцирует на драку и пытается оскорбить, даже сейчас старается дать те же приятные чувства мягкими, боязливыми прикосновениями, что ощущает он сам. Пытается уберечь, даже будучи неспособным.       Заботится.       Тисо тихо мычит, расслабляясь под чувственным прикосновением губ к хитину. Уже освободившиеся антенны слегка подрагивают от холода, но, кажется, он позабыл об этом, вспоминая лишь когда Тамер отклоняется. Однако и теперь он выглядит более спокойным и расслабленным – словно вот-вот замурчит. А он может? Было бы чудесно, если бы он мог.       Антенны, не слишком длинные, но и не короткие, слегка подрагивали, опустив концы по бокам его лица. Покрытые небольшим, плотным пушком, делая тонкие отростки на вид пушистыми, как поверхность персика. На основании их защищали небольшие рожки – подобные наросты были и ближе к задней части головы, но больше.       Тамер снова чувствует, как тепло подступает к щекам – не жаркое, не возбуждающее. Просто мягкое и греющее что-то внутри. Видит она их не впервые, но кажется, что наоборот. Солнечное сплетение и грудную клетку начинает тянуть приятным, цветущим ощущением.       Она хочет коснуться, проверить – действительно они такие же мягкие, как и на вид? Но опасается, так как лишь она успела немного приблизить руку – антенны сами по себе дернулись в сторону. Так что решает подойти к этому постепенно.       Тисо невольно повернул голову на встречу ладони, проходящей от его щеки к верхней части и пальцем оглаживающие наросты хитина – словно какой-то верно прирученный питомец. Тамер улыбается сама себе, снова целуя в лоб – Тисо недовольно морщится, как маленький. Ему, несомненно, нравилась подобная забота. Но это заставляло чувствовать себя слишком податливым.       Деликатной части она еще не касалась - рано, хоть и была ощутимо близко. Однако, случайно задев пальцами антенны, Тамер почувствовала, как жук под ней дернулся и рвано вздохнул, взявшись ей за спину. – Тисо? – Она опустила на него взгляд, – Все в порядке? – Д‐да. Я в порядке, – Он закивал, после вернув голову к ладони, выдохнув. Ему понадобилось немного времени, чтобы ответить и унять пробежавшуюся дрожь.– В п-полном.       Укротительница хмыкнула. По глазам, да и по всему его виду было видно, что он нервничал, однако твердо хотел поставить уже точку на этом. Это же просто антенны, а не какой-нибудь хрупкий экспонат – они не могут быть настолько чувствительны, что даже больно.       Она, не касаясь, подергала пальцами около них – антенны дернулись, почувствовав даже на расстоянии. Тисо не отворачивался. Тамер восприняла это как зеленый свет.       Укротительница аккуратно схватилась кончиками пальцев за антенну, изучающее разглядывая и слегка помассировав. Ждать реакции долго не пришлось – лишь только она провела подушечками вверх по мягкой поверхности, послышался стон. Чужие когти впились ей между пластинами хитина, заставляя её вздрогнуть от неожиданности. Она опустила взгляд снова.       Выражение его лица было просто изумительное. Белые глаза пришли в какую-то неестественную чёткость, пялясь в никуда, а скулы были политы красным. Из эмоций ей были понятны явное удивление, замешательство и смущение.       Мило, очень мило. Она сделала так еще раз, любуясь ошеломленным под стеной ощущений Тисо.       Это, неожиданно, не было больно. Даже скорее наоборот – от места мягких, массирующих прикосновений, от позвоночника и до самых незаметных нервных окончаний, о существовании которых Тисо даже не знал, прошлось чистейшее удовольствие, поднимая жар по всему телу. Сводя все что только можно и нельзя, заставляя тяжело вздымать грудью, с переменчивой удачей подавлять неестественные звуки и просто сходить с ума. Она не была грубой, и это ощущалось настолько же странно и противоречиво, насколько и умопомрачительно приятно.       Тамер видела, как он теряется между чистейшим недоумением и радостью. Она мягко сжала антенны, прихватая вторую, и он чуть не подавился воздухом.       Вечно упертый жук теперь просто не мог сопротивляться перед ней.       Укротительница провела пальцами к верхним, чувствительным окончаниям, и голова Тисо последовала за ними вниз, уперевшись затылком. Из-за тяжелого дыхания чужая грудная клетка умудрялась касаться её, и она видела, что он хочет заткнуть рот рукой, но просто не может поднять её и вытащить из под локтя мучителя. А попытки кусать себя губу и насильно удерживать вырывающиеся звуки не увенчались успехом – лишь подогревали её желание жадно впиться в рот, забрав все себе.       О Боги, она не могла перестать смотреть на него. – Хаа-ххмхх... – Он снова сдавленно застонал, уткнувшись ей в шею, напрягая плечи, после крепко обернув руки вокруг талии и прижавшись настолько, насколько мог. Пытаясь унять голос, унять дрожь, кое-как удерживаться под накатывающими волнами удовольствия, чуть ли не хныча. – Все в порядке, маленький глупец? – Тамер, не прерываясь от массирования антенн, ласково спрашивает теплым шёпотом, неожиданно привлекая весь слух лишь к её голосу и заставляя мурашки пройтись вниз по телу.       Конечно, она знала, что все в порядке и ему не было больно – как бы ей не хотелось взяться за тонкие отростки покрепче, да погрубее, она удерживала эти порывы. Однако ей хотелось услышать от него самого, расплывающегося в ласке.       Он не может ничего сказать, лишь удовлетворенно и с ликованием мычит что-то невнятное ей в шею, касаясь тёплыми губами, и Божья Укротительница слегка теряет самоконтроль, сжав пальцами пушистую поверхность сильнее. Он сильно вздрагивает в руках, заглушая стон в сгибах, и Тамер чувствует дрожь по телу от отдающегося гудения в шее и неосознанных сжатий чужих пальцев на хитине.       Ох, так значит она может взять грубее. – Тисо-о, — предупреждающе протянула Тамер, сжимая и протирая между пальцами окончания антенн, придерживая его за спину: – Отвечай, иначе я перестану. Я не хочу, чтобы тебе было больно.       Ей не обязательно нужны были его слова. Она уже научилась понимать когда ему больно, а когда хорошо по тому, как он цепляется то за спину, то за плечи воительницы. Но ей было куда более интересней отследить, как его состояние меняется от удовлетворенного до с ума сходящего.       Тисо сипит без воздуха, не зная делать. Он не хочет, чтобы это прекращалось, но и не хочет выпускать предательский голос наружу снова. Слишком стыдно, слишком смущает, слишком– — Таме-е-р..– Жалобно мычит он, когда она останавливает движений пальцев. Тамер слегка приподнимает свои антенны.       Ох.       Ох, он произнёс её имя.       О-ох, вечер набирает обороты. – Что такое? Все таки не нравится? – Она урчит ему в челюсть ласково, что аж противно: знает же, что все наоборот, а все равно издевается. Дразняще проводит пальцами рядом по хитину, не касаясь антенн, и вызывает агонию от ожидания. Тисо бубнит что-то беззвучное, после отрицательно мотая головой, и снова прячется ей в шею.       Тамер трясет чуть ли не до поджилок – настолько находит это возбуждающим. Но желание помучать этого гордого дурачка сильнее. – Тисо, это не ответ. — Тонкие пальцы мягко почесывают коготками между отростками, и он чуть ли не готов хныкать, утыкаясь лбом в свод плеч: это приятно, но не то, совсем не то. Это лишь дразнит – ему хочется банальной ласки, до которой он, спустя столько лет, наконец смог дорваться, а она лишь мучает этими тупыми поглаживаниями.       Он сжал когти на плечах рук, стиснув зубы, чувствуя, как над головой довольно улыбается Божья Укротительница. Продолжая бездействовать, ломать его гордость с самообладанием и отводить руки в сторону, как только антенны пытались вернуться под пальцы. Словно все пошло наоборот, и теперь это её руки слишком чувствительны к касаниям. – Ладно, тогда я просто прекращу и... – Н-нет, не нужно. – Резко подал голос Тисо, крепко держа ее руки через плечи. Она хмыкнула, приподняв одну из своих антенн: – С чего бы это? – Ты знаешь почему, – Рыкнул он, пряча раскрасневшееся лицо.       Тамер взяла его за плечи, снова опуская до упора. После, с гордостью и удовлетворением наблюдая за его красным лицом, провела пальцами по очертаниям темно-синих пластин на груди. – А вот и нет. – А вот и да. — Неа. – Тамер! – Жалобно протянул Тисо. – Что? – Она темно улыбнулась, нависая и глядя прямо в глаза – он сглотнул. — Что, Тисо. Что ты хочешь? Тисо с молчаливым напряжением смотрел, как тень от нее упала почти по всему видимому пространству. Давая лишь увидеть ярко-белые глаза с оранжевым оттенком, горящие азартом.       Это все была её игра, он понимал это. Она прекрасно знает, что он не может просто взять и сказать что ему нравится подобная ласка и что он хочет еще, и потому намеренно добивается этого, ставя ультиматумы. – Я ничего не сделаю, пока ты скажешь. – Она дышит прямо в шею, щекоча собственными антеннами, и он снова вздрагивает, вытягиваясь. Постепенно ломаясь под давлением и отклоняясь. Сможет ли? – ...Ты можешь повторить это? Снова?       Она вопросительно дернула антенной, приподнимаясь обратно. После задумчиво взглянула на картину – он отвернул голову, зажмурив глаза, словно его собираются ударить, щеки налиты краской. Телом и ногами почувствовала, что даже от такой фразы по всему его телу пробежал жар от стыда и смущения, понимания своей уязвимости и слабости перед ней.       Он пошел косвенным путем — чтобы удолетворить и потребность Тамер в его унижении, и чтобы это не сильно ударило по его гордости.       Она хмыкнула. — Вот видишь. Это не так уж и сложно – попросить, — Укротительница склонилась к нему, быстро поцеловав в губы. Не дав ответить синему жуку и возвращая руки к его голове.       Ладно, с одной стороны – это не совсем то, что хотела. С другой – вполне честно. Она вполне могла все таки добиться своего, но решила, что помучать она может его таким образом в любое время. Не стоит спугивать его, если она хочет повторить это.       А пока, у нее возникла другая идея, не менее приятная чем ранее. – Я даже немного побалую тебя за такое достижение. – она улыбнулась, разглядывая пушистые антенны — одна из них вопросительно изогнулась. – Не волнуйся, все будет хорошо и предельно аккуратно. – Промурлыкала Тамер, приближаясь. Он хотел было спросить, что она задумала, но внезапно забыл, как дышать. Она схватила губами одну из его антенн, мягко сминая.       Тисо, не успев и осознать, что произошло, судорожно вдохнул воздух и застонал. — Ааахх! Ха-ахннн..!       Хорошо, хорошо, прекрасно, чудесно, просто замечательно, невыносимо, даже лучше чем то, как можно это описать. Все произошло внезапно, обрушивись тяжелой волной – он успел развалиться на мельчайшие кусочки и тут же собраться обратно, прожигая осколками все чувствительные места тела и разливая жар, нет, огонь по телу. Это было больше, чем он хотел, но от того еще более приятно. Язык прошелся по мягким кончикам — и все тело свело в приятном спазме, ноги согнулись в коленях, а внезапного всплеска энергии было достаточно, чтобы даже приподняться в локтях и чуть ли не удариться лбом об её плечи, поджав собственные. Он просто не может описать как это хорошо, и просто боги помогите. Она прихватила языком и вторую – и все силы тут же пропали, опустошаясь до прекрасного изнеможения. Ощущение жаркого, влажного рта сбило бы с ног, если бы он и мог бы на них встать.       Спина уже грозилась неудачно упасть обратно на лопатки, но Укротительница подхватила его под спину, прикладывая пальцы ровно к углублениям между пластин — тепло от прижавшегося тела заставило взорваться желудок салютом и неосознанно оцарапать плечи воительницы, безуспешно пытаясь хотя бы не стонать.       Довольно хмыкнув, Тамер захватила больше и провела языком между концами – между тем неудачно задевая кончиками клыков поверхность. Тисо чуть ли не вскрикивает, выдав постыдный звук на высокой ноте и спешно затыкая себя в чужих ключицах. Этот буквально радость для ушей, она хотела повторить и поиздеваться, но вот беда – рот-то занят.       Ей хотелось больше этого: больше этих несдержанных когтей, впивающихся в её хитин. Больше этих сладких звуков чистого и острого наслаждения, ласкающих слух. Больше эти касаний сплетающихся ног и прижимающегося тела, что так отчайно цепляется ей за спину и талию, что у нее все сворачивается ниже пояса – она хотела больше.       Тамер чувствует, как жучок буквально сходит с ума и захлебывается воздухом, пытаясь нормально схватить его в легкие – а после внезапную острую боль на мягкой пластине шеи. Тамер даже вздрагивает от неожиданности, удивленно хватая ртом воздух и теряя усики. Тело на короткий момент дает слабину, заставляя стиснуть ткань и чужую спину пальцами. Расслабить плечи и обжечь воздухом мокрые антенны от нашедшей приятной неги после боли.       Ей понадобился небольшой промежуток времени, чтобы придти в рассудок и осмыслить произошедший в чувствах укус, след от которого Тисо сейчас старательно зацеловывал.       Похоже, она опять сыграла на его диковатой натуре. Он явно не намеренно стиснул острые зубы на её глотке – судя по его зажатому поведению и стыдливо опущенным антеннам. Это было лишь мягкое, несдержанное покусывание – вроде тех, что выдавал её Зверь под интенсивной лаской, еще будучи маленьким. После зализывая в качестве извинения и тыкаясь ей в ладонь, как сейчас Тисо – в шею. Из-за этого сравнения она на секунду она перестала дышать.       А после резко схватила упущенные из-за рта ранее антенны, вернув их на прежнее место под языком.       Тисо буквально подавился воздухом, не предвидя подобного хода событий и чуть не сорвав голос. Он ожидал всего, но не этого – не настолько интенсивного прохождения языка по концам антенн с легким присасыванием. Не успел опомнится – и руки на спине тут же проскальзывают под надкрылья, и ему оставалось нечего делать, как снова застонать и укусить её за плечо, потеряв самообладание.       Укротительница вытягивается, закидывая в бок шею и жарко выдыхает, заранее подавляя стон. Снова ощущает чужой теплый язык, проходящийся по хитину на открывшемся пространстве, и она чуть ли не закатывает глаза от наслаждения, прижимаясь и поглаживая рукой по чужим плечам.       Причина подобного хода событий была проста – она хотела еще. Удовлетворение своего откровенного садизма, безусловно, хорошо. Но ничто не могло побить её безумную любовь ко всему дикому и звериному, а особенно – хищному .       А Тисо и был зверем, уникальным. Он и был диким, хоть и разумным – упертый, непослушный, кусающийся, как одинокий хищник. Но при этом привязчивый и наивный. И это всегда было особым удовольствием – нарушить его территории, побороться с ним, почувствовать чужие когти и зубы.       А после – укротить. Обхитрить, показать свою силу, прилюбить и завладеть, оседлать. Сделать хорошим и покладистым, как прирученного хищника.       Тамер мычит спустя время, уже несколько неудовлетворенно и грозно. Тисо поднимает слегка голову, пытаясь спросить, что не так, но лишь бездыханно сипит — Божья Укротительница настойчиво упёрлась об него ногой, сминая антенны.       Мало, мало, это все не то. Она хочет больше, ей этого уже недостаточно. Уже все тело горит желанием, кровь бурлит словно в котле, внутренности сводит в сладкой агонии, и каждая клетка чувствует: если она сейчас же не сядет на него и не присвоит, то вовсе потеряет контроль над собой.       Она резко раскрывает рот, вдыхая воздух и запрокидывая голову. А после тут же бросается на Тисо с первобытным рыком — в какой раз уже прижимая к дивану и жадно впиваясь в губы, озверев. Он ошарашенно мычит сквозь поцелуй, и вскакивает — покрытая шрамами рука безропотно скользит между ног, хватая за бедро и отодвигая в сторону. – О Боги, — Едва успевает выдать на вздохе Тисо, прежде чем Укротительница снова не заткнула его влажным поцелуем. Хватая стон как добычу, когда она провела по чувствительному низу – явно никем неизведанному ранее. Он понятия не имеет, что за черт сел в нее, кусающую губы жертвы и водящей языком по любому уголку. Но её одичавший вид и наполненный страстью взгляд не могли не заворожить.       Она хотела его, очень хотела – и судя по его возбужденному ерзанью под грубыми укусами на жестком хитине, после влажном и гладко блестящем – её чувства разделяли.       Она уселась на тазе, нетерпеливо вдавливаясь и низко урча в нужде, ткнувшись головой в широкое плечо. После – резко подняла на него голову, глядя голодными глазами и лишь с легким проблеском трезвой мысли. Для него же это впервые, верно? А он был когда-нибудь в таком состоянии?       Он вообще в курсе, что сейчас происходит? – Тисо, — Говорить было уже трудно – из горла выходил лишь тихий хрип. Однако, её все-таки услышали – Тисо приоткрыл глаза, подергивая усиками и вопросительно глядя сквозь туман.       Она сплелась с ним своими собственными антеннами – де-факто самый близкий и ласковый жест между ними. – Ты же в курсе... – – Я не идиот, Тамер, – Он шипит, перебивая, и тыкается лбом об её лоб. Рука легла ей на талию, грудь тяжело вздымалась. – Может наивный, но не идиот.       Она моргнула пару раз, потупив. А после, взглянула ему в глаза внимательнее – наконец разглядев среди больших, невинных по виду глаз, равноценную ей же похоть. Хоть и, должно быть, первую.       Понимая это, Божья Укротительница уже больше не могла ничего сделать, кроме как расплыться в грешной улыбке. Действительно, не идиот. – Вот за это я тебя и обожаю, маленький дурак, – Проурчала Тамер, прижимаясь к чужим губам и заваливая обратно. Получив в ответ ворчливое, но удовлетворенное мычание своего маленького, догадливого дурачка.       Уже не удерживаясь от соблазна, она потерлась об чувствительную часть тела, с упоением наблюдая за реакцией Тисо в виде вздрагивания и подавленного внутри стона. Учитывая собственное, нетронутое никем ранее тело, и повышенную остроту чувств от недавней ласки, он проявлял чудеса выдержки, словно в битве. Лишь сжал когти до стяжек на ткани снизу и стиснул покрепче острые зубы, упираясь об её лоб.       Как же она любила эту его упрямость.       Рука уперлась на широкую грудь, проникая между пластинами когтями, и, поддерживая себя, Тамер укрепилась в более удобном положении. Дрожь от предвкушения градом проходилась по телу, делая её все нетерпеливее и раскрепощенее. А потому, Укротительница не стала тянуть время, плавным, но быстрым движением подавшись вперед.       Тисо чуть не взвизгнул, неожидавший такой беспардонности – впрочем, чего еще ожидать от Чемпиона Колизея, привыкшего получать все сразу?       К счастью, все, что только могло вырваться из горла, было приглушено очередным поцелуем с её стороны. То ли его еще больше не хотела смущать, то ли сама себя заткнула – судя по сиплым вздохам и тихим постанываниям.       Боги, это было даже лучше, чем она представляла. Все тело пробило словно электричеством, оставляя приятные ожоги, растекающиеся медом изнутри. Попадая сквозь стены во все жилки, во все тело, заставляя бурлить изнутри.       Наконец добившись того, чего она хотела, наконец овладев им полностью, она плавно двинула бедрами, снова вздыхая и закусывая губу. Слегка изогнулась и насадилась глубже, не упуская из взгляда восхитительный градиент сменяющихся эмоций на лице Тисо, опустившего голову к своему плечу и скрипящего зубами, закрыв глаза от накатившей волны. Жар снизу сгущался, и с сокращением чужих, влажных стен он уже ничего не мог сделать, кроме как бесстыдно стонать. А она лишь урчит себе самодовольно, опускаясь вниз и царапаясь.       Ей очень хотелось грубым рывком выбить его из разума, быстро набрав темп. Однако, понимая, что сейчас стоит быть деликатнее с и без того чувствительным жуком, Тамер, подавляя внутренний соблазн, двинулась плавно и щадяще. Так или иначе, мерная смена касаний по всем нужным местам удовлетворяла её не меньше. А Тисо – тем более, учитывая как он яростно рвал диван под собой когтями и то, как его плечи дрожали от напряжения, еле удерживаемые локтями. – Все хорошо? – Она кладет одну руку ему на ногу, никак не знающую, куда себя деть. Тисо тут же сглатывает, то закатывая голову назад, то возвращая её обратно ей в плечо. – О-о Боги, что же т-ты творишь... – Говорил он смазанно и явно не особо думая – все мысли просто вылетели из головы, не давая выдать более четкую фразу. Тамер подается вперед – и он снова бесвязно стонет, утыкаясь где-то в тепле шеи, словно в безопасное, темное место. – То что нужно. – Она ласково урчит ему в ухо, слегка перекатив плечами, и наклонилась ближе, вдавливаясь сильнее. Хорошо, хорошо, просто чудесно, все внутри кипит от удовольствия. – Чувствуется прекрасно, не правда ли? – Хитин снова опаляет жар.       Тисо недовольно хнычет, стискивая зубы – когти непроизвольно впиваются в хитин с движением бедер. Кажется, он уже свыкся и хочет ускорения – да и она хочет. Но она лишь подольше тянет время, удерживая положение в наиболее приятной позиции. Его тело сладко сводит в отчаянии, требуя больше, глубже, быстрее. Надеется, что его поймут и смилуются, но его лишь снова игнорируют.       Он не выдерживает и снова жалобно произносит: – Таме-е-ер...– И нить самообладания Укротительницы рвется – она резким рывком опускает бедра, сбив медленный темп.       Что ж, в отличии от Тисо, она не отличалась терпением. Особенно когда он обращается к ней так.       Руки содрогнулись, царапая что там ни было под когтями, ощущая очередной острый спазм по телу – Тамер слегка перекатила голову в сторону, выдав тихий стон прежде, чем она заглушила его — удар попал именно туда, куда нужно. Все пульсировало, накатываясь волнами по всему телу и побуждая идти дальше.       Она не могла поверить, что она нуждалась в этом так сильно. Тисо терроризировал одним своим видом все её нутро так долго, что, наконец заполучив его полностью, ощущая в себе и двигаясь как вздумается, она не могла успокоится: снова изголодавшись, она хватает его за скулы и лишь легким напором лишает его последних сил, что держали его на локтях. Вдавливает в диван и требовательно целует, жадно и по-собственнически, проникая языком и не давая сдвинуться, наращивая темп.       Его желудок буквально сворачивается – кровь по-прежнему немного стекает с пореза на языке, и он ничего не может сделать, кроме как захлебываться в поцелуе – ощущение железа во рту заставляет его нервничать, как во время битвы, сходить с ума, словно от самого настоящего дурмана. А вкупе с её гладиаторским напором и свирепостью так и вовсе все болезненно сводит в сладкой агонии.       Он так и льнет к этому ощущению, цепляясь за шею и углубляя поцелуй. Причмокивает и кусает, чтобы забрать больше. Ощущает, как все внутри от этого бурлит, что-то наращивая.       Она обхватывает его руками к себе: одной через его спину за талию, а другой – за затылок, тут же хватая за антенны. Тисо немедленно вскакивает в руках, теряясь и падая головой назад с громким вздохом. Массируя, она тут же пользуется ситуацией, припадая к обнаженной шее. К черным пластинам, переходящих в темно-синий, гладкие именно в той степени, что ей нравилась. Когти впиваются в какой уже раз в её хитин, сжимаясь и разжимаясь именно так, как ей нравилось. Он выгибается, не зная куда деваться под ней, пытается безуспешно упираться и сопротивляться удовольствию от её движений, её действий – именно так, как ей нравилось.       Ей нравилось все в нем, все было именно так, как нужно – он был буквально создан для нее, привлекая всем чем только можно. Лишь для нее, только для нее. Созданный чтобы быть её, весь её, принадлежать лишь ей, никому другому — лишь ей. – "Мой-мой-мой..." – все мысли были лишь об этом, пока она прокладывала дорожку мягких поцелуев, оканчивая её жестким укусом в мягкую пластину. — Ах! – Тисо вздрагивает и чуть ли не вскрикивает от побежавших острых искр по телу – ему определенно это понравилось. Притупив боль влажным языком, она осматривает его еще раз на наличие свободного от меток поцелуев и покусываний места. Она полностью покрыла его ими? Нет? Плевать, она сделает это еще раз. Он выглядел великолепно с ними, соблазн был слишком велик – она будет продолжать украшать его воротник следом и следом, по кругу, пока на плечах и шее ничего не останется ничего кроме как восхитительного винно-красного.       Боги, он был великолепен. Она не могла успокоиться, он был великолепен. Она приложилась к его ключицам, упираясь впритык к его низу, позволяя наполняющим ощущением разрастись до самой грудины – может, для кого-то он был отвратителен, но для нее – все, о чем только она могла мечтать. Она лишь раскрыла часть его существа – и она уже любила и обожала в нем все.       Тисо млеет под нечто искренним и нежным в проложенных поцелуях – Тамер поражается, как за пару моментов её дикое собственничество и жадность превратилось в чувственное и невинное, чистосердечное признание собственных мыслей. Как сильно он её изменил? Кажется, он был прав в тот день – это не только она его приручила, но и он её.       Неожиданно, Тисо выгнулся. Тяжело поднял вверх и вниз грудью, пустив когтями стрелки по ткани под ним и стиснув зубы – кажется, она сама не заметила, как довела его почти до пика своим бесчувственным напором. Еще вот-вот, немного, и он сорвется.       Тамер слегка повела бедрами, тут же еле улавливая от выхода наружу стон – судя по собственной повышенной чувствительности, тесноте и подрагивающим рукам, она сама была на грани. Соблазн переступить наконец черту к концу был велик, и она планировала уже сделать финальное движение, но тут Тисо еле ощутимо прихватывает её руку, зарываясь носом ей в шею. Кажется, он что-то хотел сделать. Он попытался приподняться в её сторону, но ослабленные от напряжения руки его не держали. Укротительница вопросительно дергает антеннами, после помогая ему и поддерживая руками, прижав к себе.       Тут она жарко выдохнула, ощутив поцелуй на разгоряченном теле.       Он прокладывает небольшую дорожку – от острых, но плавных сводов челюсти до нижней части шеи, не упуская из внимания старые шрамы, что болезненно зудели от жара до того момента, пока Тисо не уделил им долю ласки. Кисти руки приподнялись под ребра, оглаживая и слегка вдавливаясь, нащупав чувствительную зону.       Тамер тихо, низко стонет, отклоняя голову в бок и позволяя продолжить, приложив руку ему под голову, поближе к себе. Перемешавшиеся мысли не только от возбуждения, но и от заботы дают лишь смазанное понимание того, что он делает.       Касания не были требовательными, или пытающимися перехватить контроль и доминирование на себя. Они были просто ласковыми и любящими, даже немного схожие по движениям и очерёдности с теми, что одаривала Тамер его — она облюбила его где только можно, принося немыслимое удовольствие, и он чувствовал себя немного стыдно за то, что не был в силах ответить так же. Поэтому теперь он собирал остатки своих сил и удивительного терпения, чтобы сделать приятно тоже – Укротительница знала это. Это и была одной из её любимых черт Тисо, помимо поражающей упрямости, дикости и невозможной выдержки – привязанность и внимание.       Она не нуждалась в этом – её сводило с ума и только то, что она овладела им, подавила его сопротивление и подмяла под себя. Но тем не менее – она обожала и это тоже, потому что до этого никто не другой не пытался сделать подобное – не соблазнить, не сесть сверху, не подлизываться — просто уделить ей внимание. Только лишь этот маленький дурак.       Она тяжело дышит, ритмично вздымая грудной клеткой. Голос она уже не держала – учитывая что и Тисо не мог унять тихие постанывания, лишь иногда переводя их в приглушенное мычание, когда губы касались её хитина. Так что ей лишь оставалось из последних сдерживаться для того, чтобы потянуть подольше этот момент и не уйти за грань. – Тисо, – Нет, она уже не может – бедра нетерпелево шевелятся, болезненно сладко вдавливаясь в него, руки – непрерывно дрожат, еле удерживая чужой и собственный вес. Все невыносимо приятно сводит, предупреждая о накатывающей волне. – Тисо, – Она целует его в лоб, поглаживая по голове – непонятно, то ли он шепчет ей мантру смазанными и влажными касаниями по шее, то ли она ему.       Она привлекает его внимание касанием губ скулы, и Тисо поднимает на нее взгляд, находя лишь темную, ласковую дымку в глазах. Дыхание нарушается от нежности её вида, противоречащей всей его памяти. – Тисо. – Божья Укротительница тихо и ласково журчит, прижимаясь к нему лбом и упирая руки по бокам от него.       Она делает резкий рывок вперед, ударяясь об него. И прежде чем он успевает среагировать, хватает губами его рот, заглушая собственный стон и упиваясь его, чувствуя спазм. Унося его следом за собой в экстаз.       Удерживают его так продолжительное время – по телу проносится словно разряд, после расслабляя каждую клетку. Она не удерживается от того чтобы слегка закатить голову в бок, удовлетворено улыбаясь в поцелуе – все внутри словно окатило огромной волной, после стекая наружу и оставляя сладкое ощущение долгожданной усталости.       Чудесно.       Укротительница отпускает его, мягко отводя губы и смакуя остатки чувств. Что ж, это было нечто. Даже лучше, чем должно быть.       Нехотя приподнимаясь с него, она перекатывает и расправляет плечи, после укладывая себя сверху, с приятным чувством гордости на груди замечая его тяжелое, усталое дыхание. Сердце у него бьется быстро, будто сейчас выскочит, и лишь понемногу восстанавливается в привычный ритм.       Тамер аккуратно оглаживает темную щеку, после оборачивая руки у него за спиной – Тисо приоткрывает глаза узкими щелочками, смотря на нее. Она мягко улыбается, хоть и молчит. Хранит тишину. ...       Смешок. – Ты выглядишь как побитый мшистик. Тисо бросается в нее ругательством. Атмосфера опять нарушена.

***

      Она слегка сдвигается. Сколько времени прошло – непонятно, но это особо и не волнует.       В комнате уже стало немного прохладно, но это её тоже не беспокоит. Она лишь потеснее жмется к телу рядом, сцепляя руки на спине и прикрывая глаза – он был не хуже грелки с одеялом. Создает комфортный барьер от холода теплой рукой – неожиданно маленькой для тяжелой работы в кузне. Самое настоящее спасение для быстро замерзающей жучихи.       Тамер уже готовилась заснуть, уютно устроившись на чужой грудине – хоть он и был небольшим, но обладал широкой грудью, на которой она любила лежать. Ей удобно и хорошо, но сон уходит, когда она чувствует, как он жмется и немного вошкается под ней. Её антенны вопросительно приподнимаются – он слегка подергивает пальцами у нее на плече, просто так.       Она вздыхает. Тисо, конечно, отличался более чутким сном из-за частого отдыха на открытом пространстве, но обычно во время их обжиманий он легко засыпает, из-за чувства безопасности. Если нет – значит, что-то не так.       Тамер недовольно мычит, приподнимаясь, и смотрит на него сонными глазами. У него они закрыты, но видно – не спит. Понимая, что его засекли, он приоткрывает их. Заметив, что вес на нем слегка убавился. – Я думала, ты уже дрыхнешь.       Он моргает, после молча приподнимая бровь – мол, тот же к ней вопрос. Хорошо устроилась же.       Тамер слегка опускается, возвращая руки ему под спину, и после спрашивает: – Обычно в таких ситуациях ты уже сопишь во всю. Что не так? –...       Она на него смотрит устало, но внимательно. И видит, как его лицо переменивается, взгляд отходит в сторону. Кажется, вот вот начнет философскую бухню нести. Но нет. –...Ты так и не сказала результат осмотра.       Тамер еле сдержала смех. Это только его и волновало сейчас? – Ого, ты все еще помнишь об этом. Я думала, у тебя уже все мысли вылетели под жаром.       Она уже успела забеспокоиться, что что-то серьезное. А тут, всего лишь.       Тисо тихо рычит и бубнит, недовольно ежась. — Не я виноват, что ты перевела это в незнамо что. – Да ладно, тебе же понравилось. — Тамер все таки смеется, укладываясь и склоняя голову к его лицу. – Я помню, как ты смотрел тогда. Трудно было узнать твои большие, обычно невинные глазки. Взгляд прямо таки горел.       Он фыркает. — Неплохо ведь для первого раза, не правда ли? – Она ласково урчит ему на слух, прижимаясь и слегка проводя коготком ему по позвоночнику.       Задержка. Она видит, как Тисо застыл, смотря ей в глаза. А после резко взрывается красным, отводя взгляд. – Ох!~ – Она не смогла удержаться от улыбки – его выражение лица сейчас было просто неотразимо. — Ты ж посмотри, как смутился. Тебе не просто понравилось, не так ли? — Заткнись. — Он тут же зашипел, пытаясь обрезать её слова и отклонить голову, но Укротительница продолжила воркующим тоном: – Тисо, да ты в восторге от этого. Неужели ты хочешь повторить? Ей пришлось пригнуться, чтобы увернуться от удара. Дурачок. – Ой, да ладно тебе, успокойся. Я шучу, — она опустила его руку обратно на диван, возвращаясь обратно в прежнюю позицию над ним. — Но это в любом случае лучше, чем трогать самого себя, не так ли?       Тисо смотрит на нее недоумевающе, хлопая глазами. На лице чистое непонимание, сопровождающееся тишиной.       Оу. – Ну ты даешь. – Что? — Он не понимает. Боже мой, он не понимает. – Пиздец ты невинный. – Тамер даже краснеет. Краснеет с себя же. По правде говоря, теперь она чувствует себя действительно испорченной. — Тамер, о чем ты. – Она ставит его в тупик. – Ничего. Думаю, потом поймешь... — Укротительница укладывается обратно ему на грудину, задумавшись. Реально, такое ощущение, словно она действительно умудрилась совратить монашку.       А ведь серьезно, она ведь раньше ни разу не подавал признака похоти или возбуждения. Хотя вызывающих ситуаций полно, верно? Еще одна идея для размышлений.       Она немного думает об этом, а после добавляет к прошлой фразе: — ...малыш. Тамер дьявольски лыбится и ржет, как только Тисо дергается под ней и злобно пихает.       Она довольно выдыхает, приложившись щекой к одной из грудной пластин и хмыкнув. — В любом случае, ты же хотел узнать свой вид, верно? – Она приподнимает его руку с дивана, ощупывая её, пока другая лапка по прежнему обнимает его за торс. Он не сопротивляется, лишь расслабил кисть. — Угу-м. Есть варианты? — Мхммм. – Она тихо мычит, оглаживая большим пальцем тонкое запястье. После отвечает. — У тебя его нет. – В смысле?       Он слегка приподнимает голову, смотря на нее неверяще. И это все? Просто нет вида? – Только не говори, что твои знания настолько ограничены. Не поверю.       Тамер хихикает. — Нет, не в этом дело. Дай объяснить. — Она подняла на него взгляд, лениво махнув антенной вниз — мол, ложись обратно, будь хорошей подушкой.       Дождавшись этого, она продолжила: – Внешне, – Она провела пальцем по мягкой нижней части ладони, — Ты очень походишь на стафилинидов — коротконадкрылых жуков. На это указывает много чего: всеядность; гибкие, складывающиеся крылья под короткими надкрыльями; антенны; выраженная гибкость спины, как у уховерток, и гладкий хитин. – Рука слегка огладила плавные линии кисти с внешней стороны. – Понятно. Однако, есть какое-то но, верно? — Спросил Тисо.       Тамер медленно кивнула, лениво улыбнувшись. Это была её любимая часть из их "мини-исследования". – Ага. Видишь ли, – Тамер слегка приподняла голову, чтобы уложить её себе на руку. – Хоть стафилиниды и всеядные, по большей части они плотоядны. И это могло бы объяснить и твою хищную натуру, если бы не факт, что у тебя и у них есть и отличия, причем значительные. — Она загадочным взглядом рассматривала его руку. — К примеру, у них нет синей крови, как у тебя. У них она стандартного цвета, хоть и обладает некоторыми ядовитыми свойствами. У них нет такого выраженного ребра крыла, что у тебя оно является основанием. И у них немного иной вид ротового аппарата. У них нет хелицер, челюстей с ядом, что присутствуют у тебя.       Она поднялась с грудины, уперевшись рукой и с хитрой улыбкой глядя на него, полуприкрыв глаза. – Ты знаешь, у кого есть хелицеры, Тисо? – Она таинственно воркует, склоняя голову в бок.       Тисо отрицательно качает головой. – У паукообразных. – Наконец раскрывает секрет Божья Укротительница, урчаще понизив голос. – Они есть только у пауков, Тисо. С помощью хелицер они парализуют ядом свою жертву, после заматывая в кокон.       Тисо застыл. Разинул рот, хотя что-то сказать, но звука оттуда – нема.       Тамер довольно усмехнулась, плавным движением руки закрывая его челюсть и продолжая, укладываясь обратно ему на грудь: – И у них тоже кровь, как и у тебя, синеет на воздухе. И лапы, – Она, держа его руку, коснулась небольших когтей на пальцах. – Тоже имеют слегка крючковатые когти. Правда, они больше приспособлены для плетения паутины и передвижения по ней, на носочках. Ты передвигаешься ровно так же по земле, лишь на кончиках лапок, замечал? – Она улыбается, поднимая на него взгляд – выглядел он, мягко говоря, озадачено. – Говоря про крылья — их ребра, должно быть, это преобразованные дополнительные лапы, которые тебе особо не нужны в их первоначальном виде. Так что они просто слились с пластинами крыльев, став их основанием и повышая их подвижность с компактностью. Организм часто предпочитает редуцировать или сливать с другими частями тела не нужные ему конечности и органы, почему у тебя и нет дополнительных глаз. – Её рука мягко смыкается в замок с его. – Вывод: ты гибрид, Тисо. Первый в своем роде, что я видела. Именно почему и говорю, что у тебя нет вида. – Она довольно бубнит, прикрывая глаза. – Конечно, не факт. Можно все "паучьи признаки" списать на мутирование твоего поколения жуков, но я глубоко сомневаюсь в этом. – Охренеть. — Тисо впервые за все это время подал звук, уставившись в никуда. – Мгммм, – Тамер довольно мычит, опуская его руку и касаясь губами его скул. – Это так же и объясняет гиперчувствительность твоих антенн к звукам и вибрациям – им досталось развитое осязание, чем обладают пауки. – Она хмыкает. – Ты самая настоящая находка в мою коллекцию.       Он моргает, постепенно догоняя что она имеет ввиду, после цыкнув и отвернувшись, краснея. – По крайней мере, теперь это объясняет, почему все в Глубинном так удивляются с моего имени. – Должно быть, тебя назвали в честь одного из их племен. Хотя, это как знать. – Пожала плечами Укротительница. – Я не знаю, откуда у тебя это имя, не имея родителей, если ты его сам не выдумал. – Тот же вопрос. – Он хмыкнул. – Я просто знал, что меня так зовут. Тем более, так было написано на моей накидке, прежде чем я её обрезал в капюшон, когда она стала мне мала. — Загадка. – Тамер довольно ухмыляется, ложась обратно на свое излюбленное место, пригревшись.       Он тихо вздыхает, отклоняя голову назад, обрабатывая новую информацию в голове. После – приподнимает руку, вслепую нащупывая потерянную в ходе очень интересного времяпрепровождения синюю ткань. Он хотел уже её одеть на ночь – без капюшона он обычно не спит. Иначе на утро они могут болезненно гудеть, если хоть где-то будет продувать.        Хотел было, но чувствует, как его схватили за руку. – Не-е-ет, – недовольно мычит Тамер, не давая сдвинуть конечность. — В чем проблема? – Не одевай это. Хотя бы не сейчас. – Она жалобно бубнит ему в шею, ласково касаясь губами. – Дай хоть сегодня на них полюбоваться.       Полюбоваться? Он удивленно приподнимает пушистые усики к верху. Тамер, конечно, звучала сонно, но явно сказала это намеренно. Ей серьезно они так нравились? — Они будут болеть на утро. — Не будут. — Она целует в скулу. – Все окна закрыты, двери тоже. Ни один ветерок не потревожит, обещаю. — Она подкладывает руку ему под голову, мягко почесывая затылок. Тамер действительно не хотела, чтобы он их убирал – такая жалость, что он прячет столь очаровательные отростки под капюшоном, когда они могут так мило падать у его лица, подрагивая.       Он тихо сипит, прикрывая глаза под легкими касаниями. Хорошо, стоило признаться – это было приятно. – Ладно. – В итоге смягчается Тисо, еле слышно вздыхая и наклоняя голову в сторону её руки, доверившись – она тепло улыбается и целует его, после опускаясь обратно набок, уложив голову ему на грудь. Слегка приподнимает руку и, прихватив одну из антенн, аккуратно и ненавязчиво массирует.       Он выдыхает, тихо‐тихо, окончательно расслабившись. Приятное тепло начало разносится по телу, убаюкивая вместе с мягкими почесываниями. Пары минут было вполне достаточно, чтобы он уснул – лишь пальцы слегка подрагивают, лежа у нее на спине. Подрагивает и сопит, обозначая глубокий сон.       Божья Укротительница хмыкает – к щекам приливает мягкое тепло. Нечто нежное и совсем немного сентиментальное, не свойственное ей, но тем не менее греющее душу.       Она придвигается чуть ближе, пряча лицо в сгибе между его ключицами и шеей. Прикрывает глаза и прислушивается к звукам рядом – мерному ритму сердца.       А после, замечает маленькую и незаметную, но приятную деталь:       Мурчит.