Прости, господин

Она залечила мне раны отварами трав, Читая молитвы, когда я был словно во сне, Не в силах уже распознать, где виденье, где явь. Тогда я лежал перед нею и чудилось мне, Что я будто в жаркой пустыне от зноя горю. Я бредил и рвался из рук её вырваться прочь, Она возвращала, сжимая ладонь мою, И, глаз не смыкая, была со мной рядом всю ночь. Что знал я о ней? Но лишь только огарок свечи, Когда я очнулся, мне ангельский лик осветил, Я понял — пропал и что больше уже мне ничьи Глаза не заменят те, что я в тот миг полюбил. С тех пор с каждым днем становились всё ближе мы с ней, Я больше не мыслил, как жить от неё мне вдали. Влюбленность сменилась на что-то гораздо сильней, И сдерживать страсть мы к друг другу уже не могли. Так тонкие пальцы касались нагой груди, А нежные губы шептали: «Тристан, Тристан… Я стану твоей лишь. Молю, за собой уведи», — Когда я в объятьях сжимал её девичий стан. Погоня, разлука, тоска и шанс встречи — турнир. Победа, вот дева в награду встаёт из-за спин… Но что это? Снята вуаль и разрушен мой мир: Свою же любовь выиграл я для тебя, господин. Позорно вассалу невесту желать короля, Желать королеву — безумие, верная смерть. Но как я бы стал «позабудь обо мне» умолять, Когда сам не мог её образ из мыслей стереть. Тогда я так долго боялся взглянуть ей в глаза И, взгляд отводя, говорил ей про честь и про долг. Да сердцу, увы, ведь не может никто приказать. Касанье украдкой… и голос рассудка умолк. Я следовал тенью за ней по пятам с той поры, Следил, когда вы расставались, и к ней приходил. Да долго не вынесли мы нашей скрытной игры, Держать всё в секрете у нас не хватило сил. Что ж, тайные встречи мне стали дороже, чем жизнь, И я заплатить за них нынче готов сполна. Прошу напоследок тебя об одном: прикажи Её отпустить, наши встречи — моя лишь вина. Прости, господин, ты за грешную страсть мою, Прости, как и прежде я самый твой преданный раб. Но жизнь такова: тот, кто непобедим был в бою, Пред силой любви оказался ничтожен и слаб.