Королева отверженных

      Прошло два дня, и, наконец-то, настало время приема у короля Джафира’джада. Все двести сорок три человека редгардской знати были разодеты в алые шелка, как и было обещано, и Его Высочество был доволен. Господа из Даггерфолла решили не отставать, и в итоге все присутствующие были разодеты в разные оттенки красного и бардового, символизируя не то закат, не то рассвет; Азхар со своей стороны считала, что это глупая затея, и одеть всех в один цвет было тупым решением, но спорить с королем не собиралась.       Его расположение ей еще пригодится.       Она ехала по городу в карете, управляемой Ландой, запряженной четверкой серых лошадей. Азхар решила, что появляться на приеме такого масштаба стоит с шиком, тем более, что за одежды для редгардских господ она получила кругленькую сумму. Рела, ее швея, все две недели работала, как проклятая, но и оплата была соответствующая — теперь она может позволить себе и отпуск где-нибудь на солнечных побережьях Танета, и поездку в холодный Скайрим, и даже небольшой домик. Если ей не хватит, Азхар готова ей доплатить. Рела старалась, как могла, и позволила ей сдержать слово перед королем, что дорогого стоит. Теперь она намерена сделать одно важное дело… — Я чувствую себя так, словно меня везут на убой, — коротко бросил Марселан. — Почему? — Сложно сказать. Наверное, я просто не доверяю знати… — он осекся и посмотрел на Азхар. — В основном.       Она засмеялась. — Все будет нормально. Танцевать умеешь? — Редгардские танцы всегда давались мне с трудом, но я думаю, я что-нибудь придумаю. — Все будет хорошо, Марселан. Ничего не бойся. — А ведь когда-то я говорил тебе то же самое. Почти слово в слово.       Она засмеялась. — С момента нашей встречи прошло чуть больше трех месяцев, но мне кажется, что это было целую вечность назад. — Три месяца? Всего? Я думал, больше. — Я тоже, но нет. Всего три месяца. А чтобы копнуть под моего отца, нам понадобилось недели… Две? Три? — Мы довольно неплохо справились, — улыбнулся Марселан. — Это да. Мы хорошо сработали. Особенно вы с Винсентом. — Ой, да брось, — бретонец махнул рукой, но не смог скрыть улыбки. — Без вас всего этого не было бы. — Всего этого не было бы без каждого из нас. Если бы Жанду не углядела тебя как-то и не втрескалась в тебя по уши, я бы даже не оказался в твоем поместье. Если бы ты, едва получив глоток свежего воздуха, не попыталась вырваться на свободу, я бы даже не стал тебе помогать. А так я только исполнял приказы — твои и Жанду.       Азхар улыбнулась и добродушно посмотрела на Марселана. — Спасибо тебе. За все. Ты стал для меня проводником в этом мире. Тем, кем должен был стать мой отец. — Да будет тебе, — кажется, он даже покраснел. — Я сейчас заплачу. Нельзя на прием к королю приходить с зареванным едалом, да? — Почему бы и нет? Ты же Эмиль Дюбуа, тебе можно все! — Сегодня я желаю быть просто его тезкой, — засмеялся Марселан.       Карета остановилась, и Ланда открыла дверь, позволив своим пассажирам выйти. Марселан выскочил из нее первым и, как положено воспитанному кавалеру, подал даме руку (на самом деле он просто боялся, что Азхар запутается в собственном платье и рухнет на пол); скрыв улыбку, редгардка приняла его помощь и вышла из экипажа.       Их уже ждали. — Ваше имя и приглашение, пожалуйста, — попросил слуга у входа, но какой-то мужчина с зычным голосом остановил его: — Азхар ат-Павиа со своим спутником. Пропусти. — Да, Ваше Высочество! — Твоя Светлость, — Азхар и Марселан хором поклонились. Перед ними стоял сам Джафира’джад. — Рад встрече, — сухо бросил он. — Добро пожаловать. Надеюсь, ты и твой почтенный спутник отлично проведете время. — Мы в этом не сомневаемся. — Когда прибудет твоя специалистка по фейерверкам? — Ближе к вечеру, как ты и велел, Твоя Светлость. — Хорошо.       Он отошел, пропустив гостей во дворец, и слуги проводили их в зал.       Весь прием можно было описать двумя словами — «красный» и «роскошь». В главном зале столпилось огромное количество людей в шелковых платьях — плод двухнедельных страданий Релы — и от обилия алого у Азхар рябило в глазах. — Удобно, что все в одинаковом, — подумала она вслух, и Марселан задумчиво посмотрел на нее. — Будет просто смешаться с толпой и скрыться. — Мы с Винсентом плохо на тебя влияем, — резюмировал он, и редгадка засмеялась.       Наконец, когда все собрались, король произнес приветственную речь, и слуги стали выносить напитки и закуски к ним; среди десятков людей с разным цветом кожи, в одеяниях разных оттенков красного, Азхар увидела данмера, стоявшего с привычно каменным лицом.       Он тоже увидел ее, и что-то в нем резко переменилось. Он выпрямился, вытянулся в струнку, осмотрелся и, убедившись, что никто не смотрит на него, направился прямо к ней. — Капитан? — улыбнулась Азхар. — Чем могу быть полезна? — Меня всегда поражало, какой невероятно обходительной ты можешь быть после того, как набедокуришь. Можешь, объяснишь мне, что делала даэдра на судне, когда мы ловили Яртиса?       «Жанду спалилась!», — поняла она. — Мой маг помог мне призвать даэдра. Я отправила ее в бой вместо своего возлюбленного, чтобы Яртис не ранил его или, не дай Высокий Папа, не убил его. — Вот как? — Да, а в чем проблема?       Капитан скрестил руки на груди. — Жанду призналась, что все это время она ходила с тобой. — Заклинание заставило ее сказать это, и не только это, ведь она должна была выгородить моего возлюбленного любой ценой, — она пожала плечами. — Так мне объяснил мой маг.       Данмер поджал губы. Объяснение ему совершенно точно не нравилось. — Все могу простить тебе, госпожа, на все могу закрыть глаза, но общение с даэдра — это единственная вещь, за которую зацепиться я обязан. Что, если я приду в твое поместье со жрецами Ту’Вакки? Они быстро найдут следы даэдра в твоем доме, если таковые есть. — Открою тебе страшную тайну, капитан — они там есть, — засмеялась она. — Мой род проклят. Проклят моим прадедом, связавшимся с даэдра из Хладной Гавани. Именно это твои жрецы и найдут. — Вот как? — кажется, он не верил ни единому ее слову. — Ну что ж, быть может, так будет даже лучше для тебя госпожа. Жрецы смогут тебе помочь. — Не смогут. — Ты так уверена в этом? Уже обращалась? — Даэдра, терзающая меня, им не по зубам. — Вот и проверим, — он поклонился и ушел. — Урод, — буркнул Марселан. — Нехорошо. — Что-нибудь придумаем. — Надеюсь.       Заиграла музыка. Марселан вздохнул — он не любил редгардские танцы — но жестом пригласил Азхар составить ему компанию. Благородные господа в богатых одеждах, украшенных золотом, камнями и жемчугом, закружились вместе с ними в едином порыве, и во всем этом алом безумии Марселан увидел два знакомых лица. Винсент, переодетый лакеем, стоял, вытянувшись в струнку, с подносом с напитками, и грел уши, а Сенинда в одежде служанки раскладывала кушанья на столах.       Бретонец очень надеялся, что эти двое страдают не зря, и в конце концов вынюхают что-нибудь интересное. Марселан, не прекращая танцевать, повел Азхар к Винсенту; остановившись около него, он взял кубок и предложил его даме. — Не пересохло ли у тебя в горле, госпожа? — приторно-учтиво спросил он, и «слуга», не выдержав, прыснул в кулак. — Спасибо, так так заботлив, — улыбнулась она и взяла кубок, после чего посмотрела на пытающегося не ржать Винсента. — Где король?       Он легким движением глаз показал куда-то направо и за ее спину. Марселан взял свою даму под руку и ушел в указанном направлении, стараясь двигаться как можно плавнее и степеннее, чтобы не сильно выделяться в толпе. В конце концов, Джафира’джад сам нашел их. — Говорят, это ты позволила поймать Яртиса, короля пиратов, — спросил он. — Да, Твоя Светлость. — Почему же он вышел именно на тебя? — Быть может, из-за родства с Диршаном, — Азхар пожала плечами. — Я не знаю. Его разум — тайна для меня, Твоя Светлость. — Гладко стелешь, дитя. — У меня были хорошие учителя.       Марселан даже как-то немного приосанился. — Мой король, я позволила поймать Яртиса, я позволила поймать главного скумовоза Сентинеля — своего дядю. Скажи, могу ли я рассчитывать на выполнение моей просьбы? — Все зависит от того, что за просьба. — Я хочу, чтобы мой дядя, Диршан, был казнен, а все его имущество перешло ко мне.       Джафира’джад засмеялся. — Ну и аппетиты у тебя. Диршану принадлежат часть порта, часть его поместья и все должники, которые на него работают. — И это прекрасно. Я знаю о должниках, и я желаю их больше, чем все остальное — я хочу им все простить. — Вот как? Что ж, я удивлен. — Я понимаю, твоя светлость, но я забочусь о восстановлении доброго имени семьи ат-Павиа. Диршан много зла сделал людям, а я лишь пытаюсь хоть немного его уравновесить. — Что ж, твоя просьба удовлетворена. Считай, что порт и должники у тебя в кармане. Поместье справедливее отдать Ашерану — тут уж прости, здесь я буду непреклонен. — Конечно, Твое Высочество. Ты и так много сделал для меня.       «Проклятье! Ну ничего, я найду способ достать Ашерана», — подумала Азхар, кланясь королю.       Прием шел своим чередом. Марселан и Азхар сквозь толпу пробрались к Сенинде, густо накрашенной так, что родная мать едва узнала бы ее. — Есть что рассказать? — без церемоний бросил бретонец. — Теперь я могу нарисовать подробный план кухонь и первого этажа в целом. А еще я устала, как собака. — Отдохнешь в поместье. Я выделю тебе лучшую комнату. — Хорошо, как скажешь, госпожа, — вздохнула она.       Спустя час этого приторного-учтивого действа, несколько полезных знакомств, Азхар в конец надоел этот даэдров прием. Она мечтала о завершении его, и ее спутник, Марселан, был с ней солидарен, но время текло поразительно медленно. Наконец, настал вечер, и гости отправились в сад, чтобы увидеть «огненное» представление; Касна уже все разложила, и ей осталось лишь поджечь фитили.       Когда все собрались, она кивнула музыкантам, и труппа Тиены начала свою работу. По саду разлились приятные звуки цитры и дафа и, когда музыка на секунду замерла, в воздухе распустились огненные цветы.       Сама Касна сидела в углу и хлебала винище в три горла, с довольной лыбой наблюдая за восхищенными лицами знатных господ. Она уже все сделала, и теперь она вместе с остальными могла наслаждаться представлением.       Под музыку Тиены и грохот пороховых зарядов в небе над Сентинелем распускались фиолетовые, красные, желтые и розовые цветы, окруженные зелеными искрами; когда представление кончилось, редгардские и бретонские господа не сразу поняли это, и лишь спустя пару минут загромыхали аплодисменты.       Азхар довольно улыбалась. Невероятно продуктивный вечер. Она ожидала крупных заказов от редгардских и бретонских господ, а так же казни Диршана.       У нее появилась очередная идея.       Она дождалась, когда Его Высочество сдержит свое слово, и Диршан умрет, и, когда это случилось, отправила свою волю на Острова. Ночью, когда она заснула, в очередной раз она очнулась в недрах Деменции, и снова видела свои следы, наполнившиеся водой; вокруг их уже возникла свои маленькие заросли из мхов и каких-то трав, названия которых Азхар не знала. Она шла на встречу к своему лорду, господину Дюрневиру, с подарком.       С душой Диршана, которую она для него добыла.       Она увидела его белесый глаз в переплетении ветвей местных деревьев, остановилась и учтиво поклонилась. — С чем пожаловала в этот раз, Азхар? — У меня для тебя подарок, господин. — Как интересно, — он прищурился. — Подарок предполагает безвозмездность. Я же чувствую, что ты что-то задумала. — Так и есть. Я неправильно выразилась. Лорд Дюрневир, я добыла душу своего дяди, Диршана ат-Павиа, и я приношу ее тебе в подарок, а взамен хочу, чтобы ты научил меня драться с Молаг Грундой. — Ведь ты и так знаешь ответ. Как и всякая тварь из Хладной Гавани, она ненавидит светлые чувства, прощение, принятие и простодушие. — Тогда научи меня отличать мои сомнения от того, что мне в голову вкладывает Молаг Грунда. — А вот это уже здравая просьба, — земля разверзлась, и Дюрневир выполз на свет из-под корней деревьев. — И дар подходящий.       Дракон подошел к душе Диршана, скованной цепями воли Азхар, и принюхался. — Да, несчастная, несчастная душа, пострадавшая ни за что. Я могу лишь гадать, кем бы ты мог стать, если бы не Молаг Грунда. Расскажи мне о себе, человек, и помни — от того, что ты скажешь, зависит то, кем я тебя сделаю. — Я — Диршан ат-Павиа. Я умер прикованным к скале, и гарпии склевали мое тело. — Мучительная смерть. Заслужил ли ты ее?       Диршан задумался. — Я все еще слышу голос Молаг Грунды, но он ослаб; я больше ей не интересен. И да, и нет, мой господин. Я мог сопротивляться ее голосу, как мой брат, но не стал. Я смеялся над ним, но сейчас понимаю, что он, в отличии от меня, силен и мудр. И все же считаю кару, избранную мне королем, слишком жестокой. Виноват ли я в том, что не смог? — Твоя воля слишком слаба. Ты не заслуживаешь быть в моем царстве человеком. — Да, мой господин. — Но я сжалюсь над тобой. Я сделаю тебя зверем, каких не видели Острова, и ты станешь родоначальником своего вида. Готов ли ты навсегда забыть человеческую речь, но получить крепкие лапы и крепкие зубы? — Да, мой Лорд. Я принимаю свою судьбу. — Да будет так.       Глаза дова засветились, и Диршана коротко вскрикнул; он упал, и тело его начало меняться. Руки и ноги сменились лапами с когтями, лицо — звериной мордой, волосы — жесткой гривой из перьев. Дядя Азхар превратился в нечто среднее между дурзогом с серой шкурой и львом размером с лошадь; она смотрела на него и понимала, что зверь этот прекрасен, и она даже хотела его себе. — Ему не место в Нирне. Во всяком случае, пока, — учуяв ее желание, бросил Дюрневир, и Азхар почему-то стало стыдно. — Но если таково будет его желание, он придет к тебе на помощь. Остался лишь последний вопрос — как назвать этого зверя? — Оставь ему его имя. Пусть все звери его рода будут зваться диршанами. — Да будет так.       Новорожденный зверь, придя в себя и осмотрев свое тело, взвизгнул и удрал в лес. Азхар знала — теперь в жизни ее дяди все будет хорошо.       Молаг Грунда, часть которой была связана с ее душой, зарычала. Она жаждала страданий для своего слуги, но Диршан ускользнул из ее когтей прямиком в лапы ее, как она теперь считала, врага. Она не боялась Дюрневира, ибо она — дочь Молага Бала, и в ее руках множество его секретов и тонны его мощи; дова же выглядел очень спокойно и мирно для существа, ввязавшегося в эту войну, и потому даэдра совершенно не пугал. — Хороший дар. Он много раз послужит и мне, и тебе, — дракон удовлетворенно кивнул. — Настал черед ответного подарка с моей стороны. Подойди, дитя.       Азхар послушно подошла и, повинуясь воле Дюрневира, упала перед ним на колени; несколько минут он что-то утробно рычал на своем языке, а после ее глаза пронзила страшная боль.       Слезы непроизвольно хлынули ручьем, и редгардка едва держалась, чтобы не закричать; время, которое он передавал ей свой дар, казалось, тянулось вечно, но в один момент боль утихла, и Азхар, пусть и с трудом, но смогла открыть глаза. — Молодец, — прорычал дракон. — Теперь ты видишь мир, как дова. Не совсем, конечно… Но близко.       Она на четвереньках подползла к ближайшей луже и посмотрела на свое отражение. Она никак не изменилась, но глаза ее из стандартных карих, редгардских, стали белесыми, как у Дюрневира. — Как… Как я появлюсь в Нирне? С такими глазами… — спросила она сама у себя и услышала смех. — Моргни, — коротко бросил дракон. Азхар подчинилась, и ее глаза, с которыми она родилась и прожила всю жизнь, вернулись к ней. — Фух. Маскировка превыше всего, — облегченно вздохнула она. — Да, — согласился Дюрневир. — А теперь…       Она проснулась в своем поместье. Жанду сидела за столом к ней спиной и что-то увлеченно делала, так увлеченно, что не услышала, как ее возлюбленная пошевелилась.       Обычно она реагировала на любое ее движение. — Модельку собираешь? — с улыбкой спросила Азхар. Аурил от неожиданности дернулась. — А?.. — она задела какую-то отложенную часть корабля, и та рухнула на пол. — О! Доброе утро. Э… Выспалась? — Да, — засмеялась редгардка. Она определенно угадала с подарком.       Кажется, она знает, что подарить ей еще. «Сатакалаам» — она уже поспрашивала про него — очень давно никуда не ходил. Стоит в порту и занимается тем, что радует глаз своего короля.       Зря.       Встав с кровати и завершив свой утренний туалет, она отправилась в одиночку в Счетный Двор Сентинеля, чтобы принять наследство от Диршана, а после — обратно в поместье, где повелела Марселану рассказать Торану, что теперь он будет работать на нее, а сама ехала проверять порядки в ее части порта. Вернувшись домой, она обнаружила Жанду, уже собравшей кораблик; она наложила на него какие-то простенькие чары, и теперь миниатюрная копия «Сатакалаама» плавала по воздуху, источая разноцветные искры. — Я куплю тебе еще несколько таких, хочешь? — Хочу, — улыбнулась Жанду.