На глубине

- Чтобы стать лучшей версией себя, сначала я должен умереть. Юнги сказал это около трех ночи без тени хоть каких либо эмоций в глазах. Он смотрел в потолок мутным взглядом, волосы постоянно падали ему на глаза, заставляя его ещё больше хмуриться, и он нервно тёр ладони. Нервничал, он жутко нервничал, хоть и старался не выдавать себя - в этом был весь Шуга. Всегда хотел казаться сильнее того, кем является, но для чего? Сейчас они были тут только вдвоём, и Чимин мягко держал Юнги за руку. Пак молчал. Ему хотелось задать Юнги сотни вопросов, но он так и не озвучил ни одного - сейчас было не время говорить - время слушать, и слушать внимательно, при этом держа Шугу за руку и поглаживая ладонь. Только так Юнги сдавался и подпускал его в свой внутренний мир. А он всегда у него был очень сложный. Сегодня ночью Чимин внезапно проснулся, хотя повода вроде не было. Полусонный, он хотел пройтись до кухни и выпить воды. Но потом Чимин нашел Юнги и проснулся уже окончательно - тот не спал. Шуга сидел на холодном кафельном полу в ванной в полумраке, что-то тихо шептал и методично раз за разом ковырял чем-то острым свои ладони. Чимин замер - Юнги даже не услышал, как открылась дверь. На часах было около двух и уснули они часа полтора назад, и все было нормально. Было же? Чимин уже не уверен. - Юнги, все в порядке? Почему ты не спишь? - прозвучало негромко одновременно с загоревшимся фонариком на телефоне. Чимин правда хотел спросить мягко, но загорелся свет, и голос его тут же предательски подвел. Он озвучил свою первую мысль быстрее, чем она дошла до мозга. - Господи, Юнги! Что ты, блять, делаешь? Чимин не контролировал силу своего голоса, и в абсолютной тишине его крик прозвучал как начало третьей мировой. Юнги крупно вздрогнул сначала от внезапного света, а потом от чужого громкого голоса, и что-то выпало у него из рук с тихим металлическим звоном. Чимин оказался рядом и резким движением подхватил выпавшее, тут же поднося к телефону - нож. Это был маленький канцелярский нож. Господи, блять, Юнги... Внезапно Чимин ощутил резкую тошноту и ему совсем немного захотелось разбить голову о стену. Эта тёмная сторона Шуги всегда пугала Чимина до чертей. И вот опять. Почему, Юнги? Одновременно с тем, как Чимин замолчал, Юнги спрятал за спину свои ладони и хриплым от долгого молчания, но жестким голосом сказал: - Пошел вон. Чимин застыл, и кажется, такую степень удивления мир еще не видал, но ситуация сейчас была до предела острая и ни на какой разговор по душам Шуга был не готов. Юнги совсем немного удивился, когда Чимин и правда вышел, чтобы уже через мгновение в ванной зажегся свет. От яркого освещения глаза начали печь, Юнги поморщился и уже по-настоящему разозлился. - Я что сказал? Пошёл нахер отсюда, Чимин! Шуга уже громко орал, а у Пака сердце в одну секунду упало куда-то вниз. Юнги все также прятал руки за спиной, но это было неважно - белый кафель на полу красовался кровавыми разводами, как в очень дешевом ужастике, а сам Юнги выглядел уставшим, очень бледным и злым. Чимин не смог подобрать слов, что стоило бы сейчас сказать. У него совсем немного кружилась голова. Конечно, это было не в первый раз - Чимин не раз замечал грубые полоски шрамов, когда проводил ладонями по чужим рукам, но тогда он ничего не спрашивал - шрамы были старыми, а поводов для волнения Юнги никогда не давал. И это было не его дело. Но не сейчас. Сегодня был первый раз, когда Пак увидел все своими глазами. Сегодня Юнги сорвался. Но почему? Все же было, как обычно. Ну было же, да? Иной раз Чимин удивился и ему стало так тошно от осознания, что Юнги так близко, но в то же время слишком далеко от него. Конечно, у каждого человека есть то, чем он никогда не смог бы поделиться, но сейчас это переходило все границы. Это было настоящей катастрофой, и Пак стоял, не зная, что делать. Он чувствовал себя совсем чужим для Юнги. Чимин потер глаза и на секунду крепко зажмурился. Лишь бы не зарыдать. Потом. Он подумает об этом потом. - Тебе, блять, повторить? Я тут клоун что ли, чтобы ты пялился на меня? Убирайся, я сказал! Голос Шуги звучал до предела злобно, но глаза были влажными, что совсем противоречило его грубым интонациям. Юнги и не выглядел злым. Скорее, это была маска. Потому что когда Юнги закрывал глаза и крепко зажмуривался - это был цвет того, что он чувствовал изнутри. Он хотел бы объяснить это Чимину. Он правда хотел, но не мог. В своей голове все звучало логично, но стоило Шуге открыть рот - слова теряли смысл, а мысли путались. Говорить о своих проблемах вслух было очень тяжело. Чувствовал он себя чертовски паршиво. Юнги сейчас хотелось завыть, разбить окно и разбиться нахрен вместе с ним. Хотелось вцепиться руками в волосы и тихо скулить. Хотелось боли, ещё большей, чем сейчас. Он был чертовски зол, но вместе с тем ему хотелось прижаться сейчас покрепче к Чимину, втиснуться в него просто до хруста костей, и молча лежать, не шевелясь ни на миллиметр. Он очень этого хотел. Но в реальности Юнги злился и матерно реагировал на любую попытку помочь. Господи, он так заебывал сам себя. Чимин без всяких эмоций смотрел на него - секунду, две, три, чтобы на пятую подойти ближе и резко схватить за предплечье, заставляя подняться. Юнги уже было открыл рот, чтобы повторить, куда сейчас Чимин должен отправиться, но Пак холодно взглянул ему в глаза и одновременно убрал чужие руки, спрятанные за спиной. Юнги не нашёл в себе сил на очередную вспышку агрессии. И он почувствовал себя совсем жалко, когда заметил, каким взглядом Чимин смотрел на его израненные вдоль и поперек ладони, которые до сих пор сильно кровоточили. Но в глазах напротив Юнги не нашёл отвращения. Он вообще не увидел там ничего. Чимин легко огладил его предплечья, отпуская их и позволяя Юнги вновь спрятать руки за спину, и ничего не говоря, потянулся вперёд и мягко поцеловал Юнги в горячий лоб. От этого жеста Шуга внезапно почувствовал себя ещё хуже. Этого он и боялся больше всего. Что сейчас Чимин отпустит его, развернётся, наденет куртку и уйдёт навсегда из его жизни. Потому что кому нужен человек с такими бедами в голове? Юнги же такой слабый. Господи, он просто отвратителен. Кажется, эти мысли проектировались на его зрачках, потому что Чимин смотрел на него неотрывно. Пак старался выглядеть спокойным. И он, в отличие от самого Шуги, был очень внимательным. Чимин замечал все. "Господи, Юнги, что же ты делаешь с собой..." - это все, что крутилось в голове Чимина, как заевшая пластинка. У самого Пака дрожали ладони, а сердце от тревоги было готово вылететь из грудной клетки, но он старался держать себя в руках. Он видел этот страх в чужих глазах. Страх быть непонятым. И если Чимин начал бы говорить, Юнги точно психанул и сделал бы ещё какую-нибудь глупость. Поэтому Чимин молчал. Давалось ему это тяжело. Юнги так и не поднимал глаз, поэтому дальше Чимин не царемонился. Он прямо в одежде насильно впихнул Юнги под душ, и только потом помог снять испачканную кровью футболку. Он все также молчал, когда промывал чужие окровавленные ладони, а затем обматывал их бинтами. Вначале Шуга матерился и пару раз все же грубо повторил, куда Чимин должен пойти со своей заботой, но на деле терпеливо принимал помощь и не отводил взгляд со своих рук. В глаза он ожидаемо не смотрел. Когда Чимин вытирал его волосы полотенцем, лицо Юнги не выражало ничего. Это пугало. Боясь, что сейчас Шуга точно что-то выкинет, Пак крепко держал его под локоть, когда вёл в темноте обратно в спальню. "Осторожнее", - это все, что он сказал за последние полчаса. Не зажигая свет, Юнги молча улегся прямо на пол, даже не посмотрев в сторону кровати, и несколькими секундами позже Чимин устроился рядом, нерешительно обнимая Шугу поперек груди. Он не знал, что следовало делать дальше. Но неожиданно Юнги проявил инициативу сам. Словно только и ждавший объятий, Шуга перехватил его руки и сам прижался теснее, буквально вжимаясь в чужой тёплый бок, и накрыл себя чужими руками. Чимин замер, и лишь когда он услышал чужой уставший вздох, и почувствовал, как Юнги рядом с ним расслабился, то позволил себе отпустить, наконец, эмоции, и слезы уже непроизвольно побежали по его щекам. Эта ночь запомниться ему надолго. И, господи, хорошо, что он вовремя проснулся.

***

Лежали они молча. В спальне было темно, и только фонарь с улицы немного освещал их, и Чимин видел, как Юнги бессмысленно смотрел в потолок. Он не спал. Но выглядел таким уставшим, что Чимину правда становилось страшно за него. Чимин так хотел нарушить молчание, и он столько хотел спросить, но услышать правдивый ответ ему было ещё страшнее. Кто знает причину, по которой он так ненавидел себя? Юнги молчал, но в какой-то момент он тихо начал говорить сам. Это было похоже на спутанный набор предложений, и Юнги часто сбивался, обрывая мысль, но Чимин слушал крайне внимательно. Обычно Шуга совсем немногословный, но не сейчас. Это пугало. Юнги тихо сказал: - Я бесполезный. Жалкий. Очень тревожный. Я глупый. Я очень безнадежный. Я ничего не стою. И он приводил еще десятки синонимов, наговаривая на себя, и его голос становился ещё тише. Он делал большие паузы между словами и нервно тер забинтованые ладони. Не в силах это терпеть, Чимин перехватил его руки, не давая продолжить это занятие. Юнги вздрогнул, словно вспоминая, что он тут был не один, и замолчал. Предпоследним, что он сказал, прозвучало: - Я ненавижу себя. И чуть позже: - Чтобы стать лучшей версией себя, сначала я должен умереть. Только так это работает, - его голос звучал очень твёрдо. Чимин зажмурился, пытаясь сдержать опять поступающие слезы. "Я ненавижу себя и поэтому причиняю себе эту боль", - эта фраза не была озвучена, но она немой тишиной повисла в воздухе. Перестав говорить, Юнги отвернул голову, не давая взглянуть в глаза, и дальше лежал молча. Чимин не понимал. Он в самом деле не мог понять логики этого человека, когда он являлся таким прекрасным для него, но Чимин поднимается, чтобы сдернуть с кровати одеяло и укрывает их обоих. Юнги никак не отреагировал. Подумав несколько секунд, Чимин перехватывает и вторую чужую руку себе в ладони, мягко поглаживая, прежде чем начать говорить. Он обдумывал каждое свое слово. И Чимин очень постарается не зарыдать. - Ты удивительный, Юнги, - он начинает тихо, проводя пальцами по чужой руке. Чимин продолжает: - Я правда не понимаю, что происходит с тобой, но я прошу, чтобы ты выслушал меня молча. Пожалуйста, хорошо? Он дождался, пока Юнги повернет голову к нему, и только тогда продолжил: - В твоих словах есть смысл, но он неправильный. Чтобы стать лучше, ты должен бороться и идти только вперёд, не оглядываясь. Потому что сейчас единственный враг для тебя - это ты, Юнги, - Чимин делает короткую паузу, - И если ты умрешь, то никогда не узнаешь - в итоге ты стал лучше или нет, понимаешь? Чимин все говорил и говорил, стараясь придать своему голосу максимальную уверенность, хотя ему очень хотелось кричать, чтобы вбить в голову Юнги, что он на самом деле прекрасен. Юнги ему не отвечал - иногда тихо хмыкал, но в основном молчал. Чимин продолжил, медленно ведя линию от забинтованной ладони до предплечья, вызывая у Юнги мурашки. - Ты самый удивительный. Ты прекрасный. Ты очень чувствительный наедине рядом со мной. Ты совершенно невероятно смущаешься, когда я смотрю на тебя, - он делает короткую паузу, - Я хочу провести рядом с тобой всю жизнь. Потому что ты - это ты, Юнги. Чимин сильнее сжимает его ладонь, через мгновение медленно касаясь чужой руки губами. Юнги переводит на него пустой и чуть потерянный взгляд. - Я хочу знать, почему ты несчастен сейчас и что я могу сделать для тебя. Я хочу, чтобы ты чувствовал себя лучше. И я хочу быть нужным для тебя, Юнги. Чимин говорил это, не прерывая зрительный контакт, и он замечает, как тяжело даётся Шуге смотреть на него в ответ. Но взгляд он не отвёл. - И я не дам тебе возможности сбежать, так и не объяснив мне ничего. И последним совсем уже тихо звучит: - Ты так важен для меня, Юнги. Пожалуйста, береги себя. Потому что я не смогу жить, когда тебе плохо. От этих слов взгляд Юнги меняется, и внезапно он выдергивает свои руки из чужих ладоней, резко отворачиваясь от Чимина. Юнги ложится к нему спиной, повернувшись на бок, и закрывает голову руками, сворачиваясь в клубок. На миг Чимин подумал, что только что все испортил, но секундой позже осознал, что Юнги тихо плакал, отвернувшись от него. Чимин закрыл лицо руками. Эта ночь будет очень долгой для них. Юнги так и лежал, изредка всхлипывая, и Чимин дал ему время, ничего больше не делая - он просто лежал, смотря в потолок, и думал. Руки у него все ещё мелко дрожали, но в голове было пусто. Это было слишком для него. Чимин ни за кого не волновался так, кажется, целую вечность. Чимин все крутил и крутил в голове свой монолог, и неожиданно для себя задремал. Когда чужие всхлипы сменились молчанием - Юнги никуда не ушёл, и Чимин позволил себе на секунду закрыть уже болевшие от недосыпа глаза. Он понимал, что сейчас сделал все, что мог. Это был его максимум. И теперь он ждал ответной реакции. Сквозь мутную пелену сна Чимин почувствовал, как Юнги повернулся, проверяя его, через секунду крепко прижимаясь к его боку, пряча лицо. Юнги видел, что Чимин уснул и поэтому он прижимается к нему ещё теснее, одновременно с этим подтягивая одеяло им обоим повыше. Ладони у него ужасно зудели, но он старался не обращать на это внимания, обнимая одной рукой Чимина за живот. Это казалось ему таким правильным. И Юнги чувствовал себя очень виноватым. Чимин проснулся от чужого движения, но не стал выдавать себя. К ещё одному диалогу готов он не был, и когда Юнги улегся обратно, укрывая их обоих одеялом, Чимин уже мягко проваливался обратно в сон. И он очень удивился, когда услышал хриплое: - Я постараюсь быть лучше, Чиминни. Я, блять, правда постараюсь. Только не оставляй меня. Я так этого боюсь. Пожалуйста. Его голос тонет в тихом всхлипе и Чимин решает промолчать, делая вид, что и правда уснул. Так будет проще. К утру Юнги станет легче, а потом Чимин просто будет рядом. Юнги боялся остаться один? Хорошо, потому что Чимин переживал, что Шуга однажды уйдёт от него сам.