Дочь Варии

— Что означает «дом А»? — спросила Виолетта. — Вот это, — ответил ей Микаэль, обведя рукой большой двухэтажный дом, возле которого мы, я и все мои хранители, сейчас стояли.       Он находился на окраине Сицилии. Добрались мы до него на собственном мини-автобусе, купленном за общие деньги и находящимся во владении Флавио, так как он единственный совершеннолетний и у него есть законные водительские права. — У нас есть три так называемых базы, которые мы именуем «А, B и C», — принялся объяснять Небиа.       Нова с Флавио не захотели его слушать и вошли первыми. — Дом А — первый и находится на окраине города, чтобы не привлекать внимание. Здесь у нас оружие, медицинское оборудование и много чего другого, нужного для жизни. — Под самим домом целая лаборатория, — добавила я. — Ого... — восхищённо протянула Виолетта. — Дом В — находится за городом в чаще леса, — Небиа широко улыбнулся. Это был его любимый дом. — Там мы держим и пытаем людей, когда нужно.       Виолетта удивлённо на него посмотрела. И сразу же приняла услышанное, как должное. — А дом С? — Находится посреди Сицилии и для чего-то конкретного пока не предназначен, — пожал плечами Небиа и тоже пошёл в дом А. — Ты позже получишь точные адреса и ключи от остальных двух домов, — сказала я ей. — Мы, кстати, зовём их «хатами», — добавил Микаэль. — У меня будут свои ключи?! — не сдерживая радости, переспросила Виолетта. — Ага, ты же такой же хранитель, как и остальные. У каждого есть по экземпляру, — просто ответила я. — Пойдёмте уже, — зевнул Микаэль, и мы пошли.       Сегодня мы все будем ночевать в этом доме. Причина: обсудить нового хранителя.       Правда, в ближайшие часы обсуждение не назревало.       Оказавшись внутри дома, мы стали спорить, кто устроит Виолетте экскурсию, и это переросло в драку, которую решил мой приказ: — Сделаем это вместе.       Никто спорить не стал. Кроме Новы. Пришлось дать ему пиздюлей. Пока я это делала, остальные нас бросили и ушли проводить Виолетте экскурсию. — Ты маму навещала? — спросил он, прижав меня к полу своим телом.       Я слышала, как бьётся его сердце, ощущала, как дышит тело, и… больше не чувствовала ничего. Никакого былого трепета и бабочек в животе. Даже боль утихла. Нова остался просто Новой. Хранителем, человеком, следующем моей воле. Другом. Просто другом. Раньше это так горько звучало, а сейчас… А сейчас уже никак не звучит. Даже надежды не вселяет.       Я попробовала вырваться из захвата, но Нова посильнее сжал меня и проворчал: — Значит не навещала. Так и знал, ты…       Запах Новы был таким же, как и раньше. Какой-то резкий гель для душа с грейпфрутом.       Всю жизнь терпеть не могла грейпфруты. Невкусные, горькие тропические фрукты.       Горькие…       Нова такой же горький тип.       Но его я, почему-то, четырнадцать лет любила.       Мама говорила, что я с первого же дня знакомства смотрела на него своими несмышлеными глазами так, как смотрят на что-то, что обожают больше собственной жизни. Вот только из-за этого… Нова категорически невзлюбил меня. Вечно избегал и не хотел играть. Ну, а я… только и могла, что плакать. Из-за больного сердца я не часто бывала за двором собственного дома. А если и была, то играть было не с кем. Небиа и другие детишки тоже сторонились меня. Нова был тупоголовым, всем разболтал о причине своей неприязни ко мне. И все дети его жалели. А вот взрослые, напротив, ругали и были на моей стороне, но это только усугубляло ситуацию. В шесть лет я сдалась. Отказалась от попыток подружиться с кем-либо и просто проводила время за книжками. — Эй, Вита, ты оглохла?! — вывел меня из раздумий крик Новы. — Отстань, я думаю о Бовино, — махнула я на него рукой, и он не стал больше трогать меня, поверив, что я занимаюсь делом, а не предаюсь воспоминаниям.       Аллегро фыркнул и вышел из комнаты. Я закрыла глаза и продолжила вспоминать.       В начальной школе я сдружилась с новой соседкой и той, кого подсадили ко мне за парту. Челси была у нас дома 24/7. Даже ночевала. Её родители были черными алкашами, мать работала грязной проституткой, а отец ничего не имел против. В чем-то ей было хуже, чем мне. В старом городе она была изгоем из-за семьи. Ну а в наших трущобах — могла подружиться со всеми благодаря своему наглому характеру. Что, собственно, и сделала спустя пару месяцев. Я снова оказалась с тихими, но умными друзьями — с книгами. Накануне Нового года, когда зима оказалась на удивление холодной, и местная речка покрылась льдом, по которому дети хотели пройтись, но не решались из-за страха, Нова сказал мне: — Если перейдешь на другую сторону, так и быть, мы будем друзьями. — А там, может, и парочкой, — хихикнула Челси.       Небиа тогда молчал. Кажется, он не считал ту затею веселой, в отличие от остальных. Но не потому что беспокоился за меня. Он боялся Андрэа. Его многие в то время боялись. Наркоман и бывший спецназ, как никак. — А… а вдруг я у-упаду?.. — мой голос дрожал и был полон страха. — Не у-упадешь, — передразнил меня Нова и уже нормальным голосом добавил. — Ты легче нас, поэтому сможешь перейти. А если и упадешь — я вытащу. — Но… зачем? — Челси сказала дать тебе шанс. Но я не могу так просто этого сделать. Чтобы попасть в банду — нужно пройти испытание. И вот твоё испытание. Оно ещё самоё лёгкое, между прочим! — возмутился Нова, видя, что я сомневаюсь. — Я сперва хотел, чтобы ты жаренного паука съела!       Ха… теперь, возвращаясь назад, я должна была согласиться на паука. Потому что перейти лёд я не смогла. — Нова, ты обещаешь, что вытащишь, если я упаду? — Обещаю.       Пустые детские словечки.       Я дошла до середины и провалилась. Дальше льда не было. Он успел растаять.       Нова, Челси и Небиа так испугались, что побежали домой к Нове. И уже от плачущей тети Альды Андрэа и мама узнали, что со мной случилось, и быстро помчались на речку. А я тем временем научилась плавать. В ледяной воде. Угадайте, куда я смогла доплыть? Да, до противоположной стороны. Как Нова и хотел. Вот только… Я чувствовала себя щенком, которого после долгих издевательств жестокие дети просто выбросили в холодную реку. Не помню, как папа меня нашёл. Помню то, что у нас не было денег лечить меня, поэтому в больницу я не попала, а добрые соседи уже словесно меня похоронили. Лихорадка длилась две недели. И все эти две недели мама тонула в своих слезах, а папа не отходил от меня. Растирал чем-то, что-то давал пить, купал в горячей воде. Было так холодно. Казалось, что я не смогла выбраться из речки и все же утонула. Спрашивала, за что мне это и почему со мной так поступили. Андрэа прижимал моё мелкое тельце к себе и говорил: — Чтобы показать, что ты для них не больше, чем ничтожество.       Это были жестокие слова, но…       Неоспоримые.       К всеобщему шоку соседей и знакомых за месяц я пришла в себя. Моё сердце выдержало эти физические и душевные пытки. В школе заботливая учительница пересадила Челси от меня. А сама Челси вдруг стала смотреть на меня со страхом. И причиной этому стал — мой опустевший взгляд.       Тяжело быть чьей-то жертвой. Тяжело избегать тётю Альду и родителей Небиа. С ними говорить было не о чем. А слушать их извинения — мучительное дело. Потому что я опять начинала плакать и задыхаться от сердечной боли.       Мама каждый день водила меня в школу и забирала из неё. Я перестала задаваться вопросами и просто жила.       Школа, дом, школа, дом.       А потом… Нова, Небиа и Челси проникли к нам во двор, пока Андрэа был на работе, а мама убиралась в доме. Они просили прощения. За ложь, за то, что испугались и бросили, за отстойный поступок. И, сдерживая слезы, я простила. Простила и попросила больше не приходить.        Всё же книжки были лучшими друзьями. Не скажу, что они никогда не навредят, но подвоха от них точно ждать не стоило.       Дальше всё начало приходить в норму.       Для взрослых.       Мама помирилась с Альдой.       Тётя часто приглашала меня к себе.       И каждый раз после моего отказа она понимала — глубоко в душе я никого не простила.       Это понимали все взрослые.       Но не дети.       Не виновники.       Она звали гулять с собой.       Тогда отец Флавио наконец-то создал полноценное лекарство и привел моё тело в норму. Я могла гулять, как и другие, не беспокоясь о сердце.       Чем я и занималась.       Но только в одиночестве.       Друзей иметь больше не хотелось.       Так было до восьми лет. Пока не умер Андрэа. Почему-то после его смерти я начала нуждаться в ком-то, кроме мамы. И этими людьми были Нова, Небиа и Челси.       Нова первый сделал ко мне шаг. И я, дура, опять ему поверила. И опять он сделал мне больно. Отверг мою любовь.       Ну вот и всё.       Вот вы и узнали историю нашей дружбы «многолетней дружбы», которая таковая только на словах. — Вита? — вдруг потормошил меня за плечи Небиа. — Мы уже провели экскурсию этой тупице, — сказал Нова. — Сам ты тупица! — гаркнула на него Виолетта.       Как и следовало ожидать, они подняли крик. — Всё хорошо? — тихо спросил у меня Флавио. — Да, а что? — улыбнулась я. — Просто… у тебя сейчас такой взгляд пустой. Будто тебе больно.       Слышавший его Микаэль, непонимающе посмотрел на мои глаза, ничего не спрашивая. — Старые раны, — пробормотала я.       Не хватило духу сказать, что мне и правда больно.       Флавио и Микаэль переглянулись.       Я громко хлопнула в ладоши. — Давайте уже поговорим о Элиа.       Рассевшись в гостиной, хранители начали меня слушать. — Завтра мы с Новой после уроков отправимся на варийской машине к семье Бовино. И там я должна буду попасть к боссу, чтобы…