Дочь Варии

      Ямамото вёл меня и Ливио в подземелье Вонголы. Последний расспрашивал первого. — А всех членов Деболеца поймали? — Почти. Рехей, Хром и Ламбо схватили всю верхушку, но осталось ещё несколько шестёрок. — Что им грозит? — Тюрьма, конечно же. Из которой они не выйдут. — Что насчёт часов? — спросила я. — Мы конфисковали их все, несколько переправили через вертолёт, в котором перевозили Тинтуро, и отдали техникам Вонголы. Спаннер и Шоичи ещё не до конца изучили их. Пока даже неизвестно, кто создал эти часы. — Понятно…       Камеры для преступников в Вонголе были оснащены системой отпечатков пальцев и каким-то узлом паролей.       Ямамото несколько минут возился с дверью. Открыв её, он первым вошёл внутрь, а мы с Ливио за ним. Камера разделялась на две части тонким, на вид, стеклом. За ним находилась кровать, на которой сидел Тинтуро. Весь в цепях Мармона и в ожогах от моей небесной клетки. Теперь он выглядел не супер-жирным. Скорее — супер-худым. Весь этот жир на самом деле был жидкостью из пламени дождя, которая являлась запасом и некой бронёй. — Куда ты дел кольцо этого ушлёпка? — спросила я у Ливио. — Правая рука Дечимо забрал его ещё когда я только вошёл в Вонголу, — ответил он.       Я вплотную подошла к стеклу и посмотрела в усталое молчаливое лицо Тинтуро.       Итак…       Сейчас вы увидите, как я провожу допросы. — Твоя жизнь — такая растрата ресурсов Земли, отброс.       Ливио непонимающе посмотрел на меня, а Ямамото затаился позади. Он уже давно знал, что за мной нужно просто наблюдать, а не ломать собственную голову вопросами.       Тинтуро посмотрел на меня, но ничего не ответил.       Я включила на телефоне камеру и навела на него. — Ты растил Элду как родной отец всю её жизнь. И так жестоко расправился с ней из-за… чего? — Я… я не убивал Элди… — тут же прошептал Тинтуро.       Похоже, он даже не обратил внимания на то, что никому из нас не должно быть известно об этом. — Убил же, — возразила я. — Н-нет, это был её… — Её отчим, да. То есть, ты. Элду нашли в таком же виде, как и большинство твоих следующих жертв. Конечно-конечно, ты стал делать такие ужасные вещи с другими девочками, потому что кто-то поступил так же с твоей любимой доченькой. — Да… — Что «да»? Из-за этого ты развелся с женой? — Да… — Что «да»? Вы развелись с ней за неделю до смерти Элды. На это указывают документы. — Какие документы?.. — переспросил Тинтуро. — Мы никогда… не были официально женаты с мамой Элди. — Поэтому ты даже не помнишь её имени? Но ты помнишь имя Элды, потому что ненавидел её. — Нет, я… — Это всё твой брат? — Брат? — Тот самый, с которым тебе изменила твоя сожительница и от которого родила Элду. — Если бы я знал… я бы не вернулся. Но она сказала, Элди моя дочь и… — И тебе снесло крышу, когда ты, вернувшись с работы, застал своего брата-близнеца, имеющего твою жену раком.       Глаза Тинтуро налились кровью. — Паршивая шлюха! — И правда. Ты не лучше. Сорвался на ребенке. Сколько было Элде? — Шестнадцать. — Правда? Кто сказал тебе это? — Что?.. — В смысле «что»? Я спрашиваю, какими были твои дальнейшие действия? После того, как ты застал свою жену и брата порящимися? — Я… Я выгнал брата и… — Ложь. Ты не выгнал его. Он сам сбежал. И сожительница твоя тоже. Ты частенько избивал её и несколько раз ломал ноги брату, так что они знали, что станут трупами, если не сбегут. Элде в ту ночь не повезло. Её мать была пьяна, поэтому прежде, чем сбежать, рассказала тебе, чья она на самом деле дочь. — Она так мерзко улыбалась, говоря это… — Да мне пофиг. Суть в том, что когда они сбежали, ты кинулся в комнату Элды. В ярости ты поволок её за волосы в… Куда ты её там поволок? — В гараж. — Зачем? — Он был звуконепроницаемый. — Да ну? — Я по молодости... увлекался музыкой... а соседям это не нравилось. Вот они… и сделали мне такой подарок. — Как мило. Притащив Элду в гараж, ты… Что ты сделал? — Сломал ей руку. Она была такой хрупкой. Но… Элди так громко кричала. — М-м-м… Услышав её боль, ты перестал воспринимать её, как дочь? — Она никогда не была ею. Поэтому я… решил наказать её маму. Я вернулся домой, взял нитки для вышивания, которым увлекалась мама Элди. Меня разозлило, что Элди пыталась сбежать из гаража, поэтому я сломал ей ногу. — И швырнул в стену. — Да, всё равно ей не стало бы хуже. — Но ты ошибся. — Да… — Что «да»? — Она… перестала кричать. — Она ударилась головой о стену? — Нет… лицом. Я пытался сделать так, чтобы она пришла в сознание. — Каким образом? — Я… начал резать её, чтобы ей стало больно и она очнулась. Но это не сработало и я… испугался. — Чего именно? — Того, что она больше не закричит.       Непробиваемая тварь.       Другого ожидать и не стоило.       Я снова вспомнила окровавленную Виолетту и беспристрастно спросила: — И что ты сделал дальше? — Взял нитки и зашил все порезы. Но… Элди… — Ты убил её. Только тогда до тебя это дошло. — Да. — Что «да»? — До меня дошло, что я отомстил шлюхе, которая лгала мне целых шестнадцать лет. — Не было никаких шестнадцати лет. Что ты сделал дальше? — Вернулся домой. — Чей это был дом? — Мой. — Врёшь. — Он стал моим, когда я убил Элди. — Из своего нового дома ты позвонил в полицию. И? — Сказал, что мой брат убил свою падчерицу. — Да? — Да. — Что «да»? — Я сказал полиции, что накануне у нас с моим братом был разговор, и я признался ему, что его сожительница изменяла ему со мной, и что Элди на самом деле от меня. Он очень разозлился и… перестал выходить на связь. Даже его жена не отвечала на звонки. — Полиция поехала проверить и обнаружила труп Элды. А дальше? — продолжила я за Рубинетто. — Начались поиски брата. Полиция решила, что он и жену убил, — пробормотал этот кусок дерьма. — Но они нашли её первее, чем твоего брата. — Да. — Что «да»? — Мама Элди даже не поняла, что перед ней стою я, а не брат. — Где нашли твоего брата? — Он… пришёл в мой новый дом. — Но не смог открыть двери своим ключом, так как ты сменил замки? — Да. — Что «да»? — Я вызвал полицию, сказав, что он пришёл убить меня. — Там они его и повязали. — Был суд. Он до последнего пытался доказать, что не убивал Элди. Но… но… Никто не поверил ему. — Конечно не поверил. Вся полиция была зла на него. Они хотели убить его. Не знаешь почему? — Нет. — Врёшь. — Нет… я правда… не понимаю, почему смерть Элди так разозлила полицию. — А я понимаю. — Да? — Да. — Почему? — Из-за возраста Элды. — Возраста? — Да. Сколько ей было? — Шестнадцать. — Врешь. Полиция так взбесилась из-за смерти Элды, потому что… ты сломал правую руку, левую ногу, швырнул лицом в стену, порезал и перешил… четырехлетнего ребёнка.       Наступила гробовая тишина. — Не может быть… — сипло прошептал Ливио.       Я почувствовала, как от Ямамото начала исходить жажда крови.       Тинтуро смотрел на меня широко раскрытыми глазами. — Нет… Нет! Элде было шестнадцать! У неё была большая грудь и длинные ноги! Она носила мини юбки и тонкие маечки! У неё было чёрное каре! — Ты сейчас описал свою жену, с которой познакомился, когда ей было шестнадцать, — ледяным тоном отчеканила я. — Нет! — Что «нет»? — Элди было шестнадцать! — Нет. — Ч-что… «нет»? — Не Элде было шестнадцать. А Эдди. Её матери. Ты и сам на самом деле прекрасно помнишь, что когда спалил Эдди и Рубинетто, Элде было… Сколько ей там было? — Четыре. Мы праздновали её день рождения месяц назад. — Как тебя зовут? — Субитто Тинтуро.       Я прекратила снимать видео.       Уже вернувшись в зал собрания, я узнала, что все видели мой допрос, так как в комнате было видеонаблюдение. — Тебе не нужно было ходить туда, — сказала я Ливио, когда он сел уже возле Скуало.       Его лицо было жутко бледным. Он мне ничего не ответил. — Мы тоже уже вернёмся к себе, — сказал его отец. — Нет, — остановил его Ливио. — Я хочу дослушать до конца. Я даже не понял откуда ты, Вита, знаешь об этом деле.       Я села на своё место. — Три года назад в наш полицейский участок устроился следователь, переехавший из Рима. Полицейские участка невзлюбили его, потому что знали причину его увольнения. Точнее, почему его уволили. Ходили слухи, что он единственный из всех полицейских Рима защищал мужчину, изнасиловавшего и пытавшего четырехлетнюю девочку. Я и моя подруга тогда тоже прониклись к нему презрением. — А как ты связана с полицией? — спросил Бьякуран. — Приходила туда иногда чаёк попить, — туманно ответила я. — Х! Её ловили за мелкие хулиганства! — сдал меня Гокудера. — Ага, и во время одного такого хулиганства меня и поймал новый следователь. Он оказался строгим, но далеко неплохим человеком, поэтому я и решила спросить у него, почему он защищал убийцу ребёнка. Ну он и рассказал правду. Не думаю, что он прямо горел желанием говорить, но… временами всем нужно выговориться. И сегодня, когда Гокудера сказал, что Субитто появился в Палермо три года назад из Рима, я подумала, что это совпадает по времени, поэтому чутьё подсказало, что может быть он и есть тот самый, который подставил своего брата. Конец.       От пристальных взглядов, нацеленных на меня, я вдруг почувствовала, что жутко устала. — Вот теперь я вижу, что ученица Тсунаёши-куна действительно гений, — улыбнулся Бьякуран. — Ты проделала хорошую работу, — удовлетворённо хмыкнул Реборн. — Тот полицейский… это Невайо Ферраро? — вспомнил Тсуна. — Тот, который всегда тебя контролировал? — Да, он, — кивнула я.       Далее было ещё небольшое обсуждение моей персоны.       Тсуна наконец-то вспомнил, что мне нужно представить мужчину, возле которого я сидела.       Козато Энма — босс семьи Шимон, которая обитает на собственном острове. Вчера он приехал навестить Тсуну, своего дорогого друга.       Я в шоке смотрела на этого Энму.       Охренеть.       У него свой собственный остров.       Весь принадлежащий ему.       Да этот Энма всем боссам босс! — Пойдём домой? — посмотрел Каллисто на сына. — Ага, — согласился Ливио.       И мы пересеклись взглядами.       Я невольно ухмыльнулась. — Вот тебе урок на будущее: не так уж и неважно, что ты видел в своей жизни, потому как гораздо важнее то, что это может оказаться не самым худшим. — Я запомню, — спокойно ответил Ливио. — До встречи, маленькая синьорина, — попрощался со мной его папа. — И ещё раз спасибо за клетку. — Пожалуйста, — вот теперь моё настроение слегка подпортилось. — Ах, да, спасибо, Вита, — вспомнив, что у него на среднем пальце моё кольцо, поблагодарил меня Ливио. — Будешь должен, — ответила я ему. — Я думаю, вы сочтётесь, — улыбнулся Каллисто.       И они ушли. — Эх, и меня Юни-чан заждалась, наверное, — сказал Бьякуран.       Юни?       Кто это?       Его жена или девушка?       Я уже слышала это имя от Тсуны. — Так вали уже! — тут же «попросил» его Гокудера.       Пока он цапался с Бьякураном, я отправила видео с допросом Субитто Тинтуро Нове и написала переслать его синьору Невайо. — Пока, Вита-чан, приходи почаще в Вонголу! — попрощался со мной Бьякуран. — До свидания.       Вскоре и мы со Скуало поехали в Варию. Перед уходом я спросила Тсуну про Виолетту, и он сказал что позвонит мне вечером, после того как свяжется с Вернис. Ещё надо будет Нове рассказать, чтобы он остальным передал…       Завтра.       Всё завтра.       В коридорах Варии меня встретили два идиота. — Ши-ши-ши, ну, как экскурсия, малявка? Слышал, ты неплохо повеселилась. — Бел-семпай, как вам не стыдно. Лже-пай очень пострадала, а вы… — ВРОООООЙ! Сходите нахер, придурки! Где ваши отчёты с миссий?! — накинулся на них капитан.       Бельфегор и Фран принялись бежать, Скуало за ними помчался. За спиной я почувствовала присутствие Мармона, но не придала этому значения и молча двинулась в свою комнату.       Он полетел за мной.       Пройдя несколько шагов, я не выдержала и спросила: — Мармон, какого фига? — Луссурия попросил меня посмотреть, в порядке ли ты, — ответил иллюзионист и уже нагло осмотрел меня с ног до головы. — А сам он где? — Тренирует свой отряд. Босс не разрешает отлынивать. — Ага, и сколько Лусс заплатил тебе? — Не твоё дело.       Жаба!       Войдя в свою комнату, я первым делом подошла к попугаю.       Его хоть кормили, пока меня не было? — Как дела, Инт? Помнишь меня?       К счастью, его кормили и поили свежей водой. — Сес-с-стр-ренка Нинна? — спросил попугай, подойдя поближе. — Я Вита. — А я т-тогда Кар-рл! — Всё с тобой ясно, — закатила я глаза. — А с тобой нет! Где шлялась? Опять от мужа сбежала! Плохо дело! Выпусти меня! — Нет, — ответила я и пошла в ванную.       Пора бы помыться.       А потом позвонить Небиа.       Лучше всё-таки расскажу ему сегодня.       До ужина меня никто не тревожил. Я очень хотела спать, но так и не смогла заснуть, однако на ужине все офицеры сказали мне, что я сонная. — Ну конечно! Ви-чан же целые сутки не спала! — погладил меня по голове Лусс.       И от души наклал тушёного мяса. Из-за голода я даже не вспомнила, что ненавижу его, поэтому съела всю тарелку. Луссурия весь ужин был ко мне бдителен, как дуэнья.       И это очень раздражало. — Малявка, когда у тебя день рождения? — вдруг спросил принц. — М? Двадцать четвертого июля. А зачем тебе?       Что этому сумасшедшему уже в голову пришло? — Ши-ши-ши, я подарю тебе топор, — ответил Бельфегор и отправил в рот креветку. — Ты отлично держишь его в руках! — похвалил меня Леви.       Только странная это какая-то похвала была… — Мы тоже видели записи камер той комнаты, — сказал Лусс. — Бел-семпай, а на рукоятке топора выцарапайте своими бесполезными ножичками слово: «отстой». Может, хоть тогда от них польза появится, — подал идею Фран. — Лягушка!       Я лениво смотрела, как Бел пытается загасить своего кохая и ощущала, что изредка на меня поглядывает Занзас.       Уже когда ужин подходил к концу, мне позвонил Нова. — Я всё объяснил твоему пенту*. Он собирается вернуться в Рим и освободить невиновного. Говорит, жаль, что Тинтуро нельзя посадить в обычную тюрьму. — Ой, я на его месте просто показала бы это видео своим бывшим коллегам, чтобы они подохли от своей неправоты, — поморщилась я. — А этот невиновный в убийстве сам виноват, что отбывает чужой срок. Нехер чужих баб трахать. Ещё никогда такое хорошим не заканчивалось.       Неожиданно я уловила идеальную тишину, исходящую от варийцев. Они сильно подзависли от моих слов. Однако я была настолько уставшей, что даже не чувствовала стыда из-за этого.       И всё же…       Почему мне на миг показалось, что мы с Элдой похожи?       Может, потому что мы обе — последствия неправильного секса?       Скорее всего.       Но мне немного повезло.       Я прожила дольше, чем она.       И её предсмертные мучения мне не знакомы.       А ей мои. — Это уже его дело, — отмахнулся Нова. — Он передал тебе спасибо. — Ага, — я зевнула, и мы попрощались.       Посмотрев на пьющего вино Скуало, я решительно сказала: — Завтра я не пойду в школу. — Твоё дело, — просто ответил он. — Или пойду, — вдруг тут же поменяла я своё мнение. — ВРОООООЙ! Твоё дело! — настойчивее повторил капитан. — Ви-чан, ты уверена? — взволнованно спросил Луссурия. — Отдохнула бы завтра. — Говоришь так, будто я войну прошла, — фыркнула я и посмотрела на Бельфегора. — Буду ждать свой топор. С длинной ручкой. — Ши-ши-ши, ок, — ответил Бел. — И с надписью, — это я уже адресовала Франу. — Хорошо~, я одолжу у семпая один из его идиотских ножей. — Это ты здесь идиот!       Вернувшись в комнату, я опять пошла в ванную, но уже чтобы почистить зубы. Из неё в гардеробную, чтобы надеть пижаму.       Сняв футболку, я посмотрела в зеркало и… рванула в комнату. Схватив валявшийся у кровати рюкзак, я забежала обратно и раскрыла его. Ни зубной щетки, ни шорт, ни футболки Силайо не было. Я выложила их в комнате особняка Биланца, когда собиралась на экскурсию, чтобы не таскать по городу. Выходит, там они и остались.       Вот дерьмо.       Футболка Силайо… — Отстой, — всхлипнула я и натянула пижаму.       Хоть Силайо и повёл себя со мной как последний козёл, но его футболка была для меня очень важна. Она пахла им и напомнила о той прекрасной ночи. О его приятном голосе, тёплых руках, объятиях, смехе. О поцелуе в веснушки.       Я рефлекторно провела кончиками пальцев по щеке и мне на средний палец капнула собственная слёзка. — Ну блин, а? — спросила я у самой себя, как вдруг в двери кто-то постучался. — Открыто! — Ви-чан, ещё не спишь? — вошёл Луссурия с небольшим пакетом в руках. — Нет, а что? — я бросила заинтересованный взгляд на пакет.       Может быть, там мои вещи с особняка Биланца? — Вот, недавно прибыли твои спальные вещи, которые ты оставила в семье Биланца, — обрадовал меня Лусс. — Никто же из вас, похищенных, не успел забрать оттуда свои вещи, так как вас сразу посадили в вертолёт, поэтому их забрал Рехей-чан с собой. — Он уже вернулся в Вонголу? — спросила я, прижимая к себе пакет. — Да, час назад. Расследование почти завершено. — Понятно.       Когда Луссурия ушёл, я забежала в гардеробную и достала из пакета футболку Силайо. Скинув пижаму, я надела её и мне стало значительно лучше. Я уже хотела пойти в кровать, но вспомнила, что надо одеть что-то под низ. Вария — не то место, где я могу спать в одной футболке и трусах. Мало ли какой Фран, капитан или Бельфегор может войти без стука. Поэтому пришлось надеть шорты от старой пижамы. Лишь после этого я потушила свет и легла в кровать. Так как прошлую ночь я не спала, сон пришёл ко мне очень быстро. Но перед этим я мрачно подумала о том, что этот гад, наверное, давно уже кайф словил.       Поместье Каваллоне.       С того момента, как Дино привёз Силайо домой, Мишель старалась не отходить от него ни на шаг. Чтобы он не принял наркоту. Ещё худшим было то, что, оказывается, приехали бабушка с дедушкой. С ними произошел скандал. Потому что невзирая на усталость и желание поспать, Силайо выслушивал от них, какой он плохой и что ему необходимо взяться за голову. Ради их бедненькой Мишель, которая из-за старшего сына теперь спать спокойно не может. В итоге Силайо не выдержал и послал их прямым текстом. Под отвисшие челюсти он ушёл в свою комнату. Подождав с полчаса, открыл ящичек стола, взял небольшую отвёртку и приставку. Раскрутив её, он достал маленький пакетик с желтоватым порошком.       «Спид».       Обычный амфетамин.       Каваллоне только собрался сделать дорожку прямо на тетради по геометрии, валявшейся на столе, как в двери несильно постучали. — Силайо?       Блондин застыл. Детский голосок снова его позвал. — Силайо?..       Снова стук. — Ты спишь?       Неожиданно Каваллоне вспомнил Виту.       «У тебя есть младший брат?»       «Сколько ему?»       «Такой маленький…»       «Как зовут?» — Силвио, — тихо произнес Силайо. — Братик? — последний раз позвал его Вио.       Силайо засунул пакетик наркоты в карман штанов и пошёл к двери. Силвио не мог сам открыть двери, так как не дотягивался до ручки. Он вообще не мог открыть ни одни двери в доме, поэтому всегда ходил с няней. Однако иногда вечером, когда его уже положили спать, Силвио мог встать и прийти под дверь к Силайо, чтобы поспать с ним. Двери своей комнаты он всегда умудрялся открывать, подставляя к ней стульчик. — Вио, ты чего не спишь? — спросил Силайо, взяв брата на руки. — Я с тобой хочу поспать, Сил, — прижавшись, попросился Силвио. — Ладно, — Силайо погладил его по голове и пошёл к кровати.       Своего младшего брата он любил больше всех. Даже больше мамы с папой. И это часто выходило ему боком, потому что Силвио был очень привязан к нему. — Бабушка хочет забрать тебя к себе, Силайо. А дедушка говорит про клинку. — Про клинику, — машинально поправил его Сил. — Ты же не уйдешь? — с надеждой спросил Вио. — Это зависит от нашей мамы, — сказал правду Силайо. — Мама ничего не говорила. Только папа много кричал. — Кричал? — удивился Сил. — Да, он сказал, что никому тебя не отдаст, — Силвио прижался к боку Силайо. — Но ты всё равно боишься? — Да. Братик, пообещай, что не уйдешь из дома, — Силвио сел и грустно посмотрел на Силайо. — Обещаю, — улыбнулся парень.       И начал щекотать Силвио.       Он обещает, что не уйдёт, пока его не выгонят.