Что ты, осень, наделала с нами?

Двери, двери, двери... Бесконечные струи коридоров и ядовито-красные ковры исходили отовсюду. И складывалось ощущение, что за каждой стеной стоит человек и крутится прослушивающая пленка... Кажется, в этих случаях говорят, «даже стены слышат»? Но это только казалось с непривычки. Калугина уже давно свыклась с данным антуражем, хотя она-человек немногословный, может поэтому и не боится «стен, которые слышат». Мужская частичка статистического учреждения стояла у лестницы, попутно беседуя, возмущаясь происходящим, а заодно делясь какими-то планами. Саша облокотился на перила, а все остальные окружили его и яростно подкидывали согласия с его мнением. Они старались говорить полушепотом, чтобы проворное эхо не донеслось до лишних ушей. Новосельцев стоял рядом, прямо у стены, и все нервно поглядывал на часы и выход. Дрожь стала униматься лишь от мысли, что сейчас они уедут, и он сможет сесть за свой стол, к Оле... Наконец к ним вышла Калугина, которая поставила печать у секретаря. Она завернула за угол и нос к носу столкнулась со своими коллегами, немного вздрогнув от неожиданности, но сразу же улыбнувшись. -Я благодарю вас всех за... такую поддержку. Я думаю, без вашего участия мы бы не получили вот этого листа,-сдержанно, но по-доброму говорила она, совершенно искренне. -Рады помочь,-вздохнул Ярослав,-но мы-то все равно не добились, чего хотели. Она слегка пожала плечами и поправила свои очки. Новосельцев уже мысленно сидел за своим рабочим столом и переписывал отчёт, но ОНИ все никак не скооперируются на отъезд, отчего он начал нервничать. -Ничего, отвоюем,-ровным голосом ответила Калугина,-пойдёмте... Людмила опустила глаза и осторожно протиснулась между мужчинами, умудряясь абсолютно их не касаться. Они быстро спустились с лестницы, и Людмила пошла к охраннику забирать ранее оставленный у него паспорт. Мужчины вышли на улицу. Солнце вовсю жарило без разбора, отражаясь от стен здания. Калугина вышла и, недовольно щурясь, пошла к машине. Пройдя мимо своих сотрудников, она посмотрела на них и, не останавливаясь, произнесла: -Я в машине... -Да, мы с вами,-сказал Ярослав и направился вместе с Володей за ней. А Новосельцев стоял рядом с Сашей, который снова зажег сигарету. -Чего ж ты её так боишься?-усмехнулся он, поперхнувшись дымом. Анатолий взглянул на него, сдвинув брови, а потом снова увёл взгляд. -Моя мать три года назад заболела,-сделал он затяжку,-нужны были лекарства... -А что ж ты мне не сказал?!-испуганно посмотрел Новосельцев на него. -Такие лекарства у нас не делают. Людей более высокопоставленных я не знаю, пошёл к ней,-сказал Александр и выкинул в мусорное ведро пустой коробок спичек,-она достала лекарства... аж из Чехословакии, представляешь? -Спасли? -Спасли,-затушил сигарету Саша.-Так что Калугина-одна из лучших женщин, поверь мне. Да, выглядит строго... а попробуй вон тут,-махнул он головой на здание,-с этими... не быть такой... Пошли. Они спустились с маленькой широкой лестницы и пошли к машине, в которой их уже ждали остальные. В его лицо дунул ветер, а Анатолий этого даже не почувствовал. Он шёл и смотрел на Неё... Он ощущал, как что-то необъяснимо спокойное проникало в него, будто бы сглаживая напряженный нерв. Анатолий вдруг увидел мир Её глазами: министры, руководство, борьба за своё. А она оказалась человеком... К тому же ТАКИМ человеком... Новосельцев быстро вспомнил мать Сашки-Зою Павловну, которая в детстве кормила их вкуснейшим пирогом. Они ведь дружили семьями всю жизнь... И тут вдруг мужчина почувствовал резкий страх, а потом спокойствие за неё. Все позади... Саша открыл дверь и сел на оставшееся сидение, а потом вдруг опомнился и взглянул на Анатолия. -Залазь,-воодушевленно сказал Александр. -К-Куда?-затормозил Толя. -Товарищи, ну скорее!-нервничала Калугина, отчего Новосельцев снова стал бояться. -Ложись уже!-крикнул Володя. -Чего?-ёжился Анатолий. -Ложись поперёк...-пояснил Ярослав. -Я не... -Слушай, давай быстрее!-уже серьезно сказал Саша и потянулся своей длинной рукой к нему, схватив за галстук, он затягивал Новосельцева в салон, пока тот неуклюже хватался руками за все, что попадётся на пути. Как только обе пятки Новосельцева были в машине, дверь захлопнули. Машина ринулась к статистическому учреждению. Анатолий лежал на коленях у своих коллег и молил Бога, чтобы доехали они, как можно скорее. Солнце давно скрылось за обломка, но умудрялось не затухать под пеленой небесных барашков. Москва цвела очередным майским днём. Все оживали, народу на улицах стало больше, улыбок тоже... Мужчины тихонько продолжали болтать на задних сидениях служебной «Волги», а Новосельцев упорно пытался себя заставить спросить насчёт отсрочки сдачи испорченного отчёта. Он трясся, язык будто онемел, но спросить было просто необходимо. Анатолий лежал и глядел на начальницу, которая смотрела своим железным взглядом только вперёд, покачиваясь от неровной дороги. Мысленно он заставлял себя спросить и одновременно чувствовал, что Калугина больше не действует на него отталкивающе. Кажется, рассказ Сашки как-то положительно сработал на его сознание, и вот он снова его вспомнил и в это же момент произнёс, не теряя ни секунды: -Людмила Прокофьевна... Она оглянулась вполоборота, сделала недоумевающую паузу, оглядывая его. -Товарищ Новосельцев, что Вы тут... -Я тут лежу... так вот... М-можно мне сдать отчёт чуть, чуть позже, а? Калугина смягчилась во взгляде, поняла, что место для него, видимо, не хватило, вот и... -Конечно,-сказала она и начала уж было отворачиваться, как машина резко остановилась. Людмила схватилась за ручку автомобиля. Послышался глухой стук. -С,-зашипел Новосельцев, окружённый схемном, который пытались сдержать ВСЕ, кто сидел сзади. Калугина строго взглянула в зеркало заднего вида. Кто-то всё-таки не мог сдерживать смех, взрывался, а кто-то пыхтя и краснея, пытался не поддаться естественной реакции. -...Я думал, вы меня держите!-сетовал Новосельцев. Машина тронулась дальше. В голове директорши выстроилась логическая цепочка происходящего, и вот уже она стискивает губы, чтобы случайно не улыбнуться и, тем более, не засмеяться со всеми. Людмила отвернулась в окно и, все же, улыбнулась. А Новосельцев это заметил, у него ведь самый удобный ракурс, чтобы разглядеть лицо начальницы... С затёкшей шеей, но Анатолий Ефремович всё-таки доехал до учреждения! Он первый вылез на свободу и был бесконечно рад тёплому солнцу и отсутствия страха перед начальницей. Нет, не совершенному его отсутствию, но немного утихшему. А когда затихает страх, то кажется, что все по плечу... Мужчина слегка расправился и краем глаза огляделся, пока не уловил звук открывающейся двери. Вышла Калугина, резко захлопнула дверь обратно и, всеми силами стараясь не смотреть на Новосельцева, чтобы не улыбнуться, она прошагала ко входу. Людмила вошла в прохладное помещение предвкушая встречу с самым отвратительным человеком в этом здании. Она шагала с неукротимым настроем объявить, что в ближайшее время никто не имеет право открыть тут даже самую маленькую банку с краской. Калугина с этими мыслями была уже на этаже. И какое же это чувство, когда сотни глаз встречают тебя с надеждой! Но Людмила Прокофьевна строго направлялась к своей цели, к несчастью которой Калугина уже взяла на мушку. И снова строгий взгляд... Она подошла к бригадиру и передала ему документ. Он прочёл его и усмехнулся: -Только приостановка? -Это временная прерогатива. -Тяжко, правда?-ядовито оскалил он свои зубы. Людмила, не отрывая взгляд от него, забрала лист и молча пошла к себе в кабинет.