Под действием чар

Убедившись, что принцесса задремала, Болотный Царь тихо прикрыл дверь перед решеткой темницы. Вздохнул и сразу поморщился — все вокруг провоняло цветами и медом. Феи, что с них взять... Как бы и от него так отвратительно пахнуть не начало. А как здесь раньше было хорошо: уныло, безрадостно, неуютно. Как и положено. Надо поскорее избавиться от крылатой обузы и вернуть себе покой в приятном, мрачном уединении замка. То, что кто-то успел плеснуть в нее любовным зельем доставило ему слишком много хлопот, как и вообще вся эта суета на балу гномов. Ну хоть на панику и ужас коротышек полюбовался. Полезно время от времени показывать соседям, что соблюдать границы в их интересах. А с каким отчаянием сестра выкрикивала имя его пленницы, ну просто услада для слуха... Как же она звала ее? Имя звучало как лесной колокольчик... Равнодушно дернув плечом, Болотный Царь обернулся и вздрогнул от неожиданности: перед ним стоял один из гоблинов охраны. — Ваше Величество, в лесу растет число пострадавших от любовного зелья. — Что?! Немедленно всех сюда!! — ярость захлестнула его, крик эхом отскочил от заплесневелых стен. Он тут же стушевался, вспомнив о своей заложнице, шепотом повторил: — Всех сюда... Всех доставить в подземелья. Гоблин исчез, торопясь выполнить приказ, а Болотник повернулся назад, опасливо приоткрыл дверь. Проклятье — своими воплями он все же разбудил ее: фея смотрела через щель прямо на него широко распахнутыми глазами. Уже не таясь, он с обреченным вздохом снова распахнул сворку, а пленница соскользнула с шляпки гриба, служившего ей постелью, и приникла к все еще запертой решетке. Пухлые губки приоткрыты, глаза влажно блестят, а зрачки расширены донельзя. Донна, вот как ее зовут! Едва распустившийся цветок, отравленный ядом ложной любви. — Все в порядке, ступай спать, — сказал он намеренно грубо и постарался придать лицу свирепое выражение. Потом вовсе отвернулся, собираясь вернуться наверх, в тронный зал. — Не уходи, прошу, — ее полный нежности голос звучал совершенно неуместно здесь, в темных сырых подземельях. Болотник нерешительно замер, замешкался — ему стало слегка совестно за свою резкость. Сквозь решетку медленно протянулась хрупкая рука, будто желая коснуться доспехов на его груди. Засмотревшись в восторженные бездны огромных зрачков, Болотник на секунду утратил бдительность, и фея неожиданно, одним ловким движением выхватила боевой посох из его рук, втянула на свою сторону. Резкий взмах крыльями — его обдало сладко-цветочным ароматом — и Донна мгновенно оказалась у дальней стены. Захихикала игриво, радуясь удавшейся шутке, закружилась вокруг посоха. — Это не смешно, — рявкнул Болотник. — Верни! Рычать на дрянную девчонку никакого удовольствия: не действует. Она опять засмеялась, откинув голову, светлые локоны трепыхнулись, обрамляя лицо солнечным ореолом. Взгляд Болотного Царя помимо воли скользнул по грациозной шее, застыл, очарованный мягким женственным профилем. Он тут же встряхнулся, нахмурился. Напомнил себе, что это магия любовного зелья лишила бедняжку страха, а стоит ей поглядеть на него незамутненными глазами — убежит, крича от ужаса и тошнотворного отвращения. Пугнуть бы ее хорошенько, чтобы оставила свои глупые игры... Зловеще усмехнувшись, Болотник поднял решетку и шагнул внутрь. Не в том он возрасте, чтобы играть в догонялки. И не в том настроении. Стоило зло схватиться за посох, как фея подозрительно легко выпустила оружие. Если это был обманный маневр, то неудачный, и весьма примитивный к тому же — он не настолько наивен, чтобы забыть опустить входную решетку за собой. Но молодая принцесса даже не попыталась выбраться из клетки. Охваченная вызванным чарами влечением, она повисла на шее своего похитителя. Крылья помогали ей балансировать — Донна наступала, задорно хохоча и целясь поцелуем в длинный нос. Раздраженный, а еще больше растерянный, Болотный Царь сделал несколько нетвердых шагов назад. И, конечно, под ноги тут же подвернулся какой-то мусор: покачнувшись, он неловко сел на шляпку гриба. Донна взвизгнула от восторга и проворно прыгнула к нему на колени, обвила руками шею. — Теперь ты мой пленник! — заявила радостно. Рукой принцесса нежно поглаживала броню на плечах и незащищённую латами кожу под острым подбородком. В тронном зале ей не удалось проделать похожий фортель, но там на них смотрели подданные и он просто не мог подобного позволить. А здесь, при тусклом свете умирающих гнилушек все ощущалось иначе. И не было никого, кто бы мог осудить его действия или бездействие. Болотник окаменел, стараясь дышать ровно и смотреть в сторону. Он уговаривал себя уйти, ведь все это ненастоящее, это всего лишь магия отравы... Но сопротивляться ее прикосновениям оказалось чрезвычайно трудно: к нему давно не прикасались настолько... откровенно. Тело бросило в жар. Нужно уйти, поскорее уйти. Осталось-то всего лишь дождаться, пока выполнят его условия сделки, всего лишь немного потерпеть. Он избавится от нее, и выкинет все что здесь происходило из головы. Ее кожа будто светилась, нежная и гладкая на вид. Какова она наощупь Болотник старался не представлять. Мягкие, розовые, словно лепесток проклятого первоцвета губы приоткрылись, призывая попробовать их вкус. Внезапно нахлынувшее возбуждение заглушило доводы разума. Болотный Царь не мог пошевелиться и только мысленно молился, чтобы Злыдь или Вредь не сунулись сюда в поисках своего повелителя. Или хуже того — матушка. Возможно, полумрак подземелий даст ему время отскочить, услышав шаги, и никто ничего не заметит... Если, конечно, он еще что-то способен будет слышать, кроме томительно-учащенного дыхания принцессы, выжигающего его изнутри. Проклятое зелье! Чем дольше он находился рядом, тем сильнее оно действовало, тем больше бедняжку влекло к нему, уроду, внушающему страх даже собственным подданым. Никто не в силах сопротивляться любовному колдовству. Под щитком, защищающим пах, стало тесно. Ему стоит немедленно уйти, чтобы ослабить ее восприимчивость, стряхнуть с себя дурман, неожиданно навеяный ничего не понимающей заложницей его злобы. Он чуть сдвинулся назад, пытаясь хоть немного сбавить напряжение внизу живота, и хватка тонких рук вокруг шеи сразу стала жестче. — Не уйдешь, я тебя не отпущу! — веселилась Донна, стараясь теснее прижаться к нему грудью. Она даже не догадывалась насколько обворожительна со всеми этими кокетливыми взглядами и вульгарными выкрутасами. — Перестань, — попытался он ее унять, одновременно борясь с нарастающим вожделением. Борьба затруднялась — принцесса старалась притереться как можно ближе и безостановочно ерзала на его коленях. Щиток от этого сдвигался, натирая и без того перевозбужденную плоть до мутного марева перед глазами. Это было мучительно. Почти болезненно. — Ну-ну, не будь таким букой, Царюшка-лягушка. Яркий цветочный аромат кружил голову. Тяжело сглотнув, он задышал часто, невпопад. Раньше в подземелье не было настолько душно. — Ты не понимаешь, что творишь. — Поцелуй меня? — Нет. Он не узнал своего голоса. Хриплый, с придыханием и паническими нотками. Болотный Царь упорно отводил взгляд, но сопротивление настойчивым объятьям слабело, и оборона его с каждой минутой становилась более вялой. Тогда как желание — более сильным. Он пытался воззвать к оглушенному возбуждением разуму, собирал силы, чтобы оттолкнуть настырную девицу. — Да почему же нет, глупенький? — Ты слишком молода, — еле выдавил из себя. Фея улыбнулась, мягкий маленький рот прижался к его шее, озорные зубки чуть прикусили кожу. Тело начал бить нервный озноб, и Болотный царь до скрипа стиснул челюсти. Проклятая принцесса не желала щадить его и не останавливалась: перекинула ногу через ослабшие колени и теперь сидела верхом, прижимаясь к нему всем гибким телом. Казалось, броня в паху сейчас расколется от распирающего изнутри жаркого давления. — Я давно уже в возрасте невесты, мой сладенький. Но не могу выйти замуж раньше сестры, а Марианна, увы, совсем не торопится. Как легко удалось ей отмести самый веский, сдерживающий его аргумент. Придумать что-то еще он был уже не способен: холодный, трезвый ум подвел его на этот раз. Почувствовав, что он обезоружен, Донна быстро облизнула губы и исступленно произнесла: — Посмотри же, что ты со мной делаешь! Изящные пальцы схватили его ладонь и с неожиданной силой повлекли куда-то под подол платья. Там, в запретной глубине, было настолько горячо и влажно, что попытка взять себя в руки позорно провалилась — он чуть не кончил. Задавив рвущийся наружу стон, поспешно вытащил свою ладонь из-под платья. Хотелось стряхнуть ее с себя, только чтобы поскорее найти укромное место и немедленно удовлетворить нестерпимое желание. Или сейчас же овладеть ей прямо здесь. Воображение тут же услужливо подкинуло ему несколько откровенных картинок-вариантов каким образом он бы сделал это. Тяжелый посох выпал из онемевших пальцев, гулко звякнул об каменный пол. Потрепанные прозрачные крылья вздрогнули, приподнялись в напряжении, когда губы принцессы подобрались к самому уху. Его ждала новая пытка — обжигающий жаром шепот, касающийся чувствительной кожи. — Любимый мой... Ты хочешь, чтобы я умоляла? Может, ты боишься быть первым? Ох, милый, я слишком любила мальчиков. А после того, как сестра отшила последнего жениха, я решила больше не ждать. Это ничего не значило, поверь. Я буду только с тобой. Теперь я люблю только тебя. Не думай, что можешь навредить мне... Возьми меня... Она заглядывала в затуманенные глаза, пленительно жалась к его груди, сопровождала каждое предложение быстрым поцелуем, а последние слова проговаривала уже касаясь губами его губ. Искушение сводило с ума, отдаваясь тяжелой пульсацией внизу. Он загнанно дышал и на мгновение потерял контроль над своими руками — те своевольно схватили обтянутые чулками бедра, сжали. Изнывающая от страсти Донна на это гортанно застонала, подалась вперед. Опомнившись, он убрал ладони и так сильно вцепился в шляпку гриба трясущимися пальцами, что когти провалились в пористую мякоть. Попробовал прикрыть глаза в попытке хоть немного отгородиться от происходящего и прийти в себя, но фея приняла это за сигнал и прижалась губами к его губам. От неожиданности Болотный Царь приоткрыл рот, чем тут же воспользовался ее горячий язык: по-хозяйски проник внутрь, принялся жадно искать его язык. Он не смог противиться такому напору, ответил. И сам чуть не свихнулся, ощущая ее дрожь, ее ритмичные движения, когда принцесса судорожно вжималась в его броню промежностью. Его бедра инстинктивно дернулись навстречу. Казалось, он сейчас взорвется, если не получит немедленное освобождение. Фея выдохнула с протяжным стоном, ее нежные щеки окрасило лихорадочным румянцем, шальной взгляд под полуприкрытыми веками обратился глубоко внутрь себя. У нее больше не было слов, она уже не просила, только жалобно хныкала ему в шею, пытаясь снова утянуть его грубую ладонь под подол. Все тело его горело, в паху распирающей тяжестью налилось неудовлетворенное, невыносимое желание, невозможно было сосредоточится ни на чем, кроме бессвязных проклятий. Он схватил фею за плечи и одним движением опрокинул на мягкую шляпку гриба. Та не замечала, как Болотник непослушными пальцами сдирал с себя нижний щиток. Уверенная, что ее оттолкнули и сейчас покинут, Донна протестующе застонала, торопливо нырнула рукой между ног, между тряско сжатых коленей, желая удовлетворить себя хотя бы таким способом. Выгнувшись на своей постели с закрытыми глазами, она успела сделать несколько движений пальцами, когда Болотник резко перехватил ее за запястье. Ничего перед собой не видя и не соображая, та взвыла, думая, что он собирается держать ее, пока не схлынет томление. И мгновенно перестала брыкаться, стоило ему навалиться сверху. Он даже не потрудился снять платье, только освободил себе доступ, путаясь в воздушных тканях дрожащей рукой и глухо рыча от нетерпения. Фея не соврала — он не был первым у нее, слишком легко удалось проникнуть внутрь, в ждущую мякоть женского естества. С губ непроизвольно сорвался сдавленный хрип — плоть ликовала, желанная разрядка была так близка. Донна на каждое его движение отвечала упоенно-восторженными стонами удовольствия. Вскидывала бедра навстречу, бесстыдно извивалась и вибрировала в любовной горячке. Ему приходилось останавливаться ненадолго, едва дыша, балансируя на грани, когда пик наслаждения подступал слишком близко. Потерявшая разум Донна, побуждая его продолжить, умоляюще всхлипывала: — Еще немного... Пожалуйста... Я почти... Почти... Он не мог не откликаться на эту мольбу и возобновлял движения. В какой-то момент Болотный Царь попытался замереть и сразу понял — опоздал. Охнул, подался вперед и зажмурился. Успел только простонать: — Не могу, не могу больше... Горячие, пронзительно-сладкие конвульсии сотрясли его тело, прошли трепещущими волнами от паха до самой макушки, переполняя, выплескиваясь через край. Он жадно подмял под себя Донну, и, двигаясь быстро, рвано, ловил последние вспышки сокрушительного оргазма, когда она вдруг всхлипнула, крупно задрожала под ним, продлевая его удовольствие своим. Тело его обмякло, потяжелело, в голове стоял ровный гул. Еще ошеломленный быстротой произошедшего, он сполз на холодный пол. Неловкие, ослабшие пальцы пытались закрепить на место сорваный щиток брони. Раскинувшись на своей постели, Донна блаженно жмурилась. Точеная ножка, обтянутая расшитым серебряной нитью чулком, потянулась, коснулась его закованной в латы груди. Она улыбалась. Стыд и злость на самого себя заставили его подняться. Ноги держали слабо. Скрипя зубами, Болотник досадливо подхватил с земли посох и поспешил покинуть подземелья. Затхлый воздух тронного зала и привычное кресло немного успокоили взвинченные нервы. Отослав гоблинов, Болотный Царь хмуро потирал лоб пальцами. Что же он наделал... Донна его заложница, а не... Он был словно в бреду. Как если бы принцесса заразила его любовными чарами проклятого зелья. Лунный свет, падавший из затянутого паутиной окна, начал вдруг странно мерцать, прерывая тягостные мысли. Болотный Царь удивленно поднял голову. И схватился за боевой посох.