Приглашение на чашку молока

Я пойду своей дорогой, я возьму себя в руки. Пришло время очнуться и выкарабкаться из этого ада. Pain "Shut your mouth"

      Инопланетянин, просивший называть себя Сэло, подозрительно мирно смотрел, как Петер дрожащей рукой держит пакет с молоком и старается перелить белую жидкость в бутылку из-под минералки так, чтобы ни одна капля не пролилась. Петер давно не утруждал себя такими сложными манипуляциями — просто надрезал пакет и пил, можно сказать, из горла. Зачем одинокому мужчине пачкать лишнюю посуду? Петер был выше этого вопроса. Но сейчас всерьёз пожалел, что редко пил из кружки — ведь широкая белая струя так и норовила выплеснуться за край узкого горлышка. Сэло смотрел на это действо невероятно внимательно. Даже жёлтые пустые глаза расширились — в точности как у людей, когда они смотрят на то, что им нравится. Но вот у Петера от страха зрачки были не больше макового зернышка. К счастью, на фоне тёмных радужек это не было заметно, да и Сэло не отличался особой проницательностью. Он больше не казался Петеру похожим на гигантского зубастого слизняка, и хотя человек уже не боялся его, находиться рядом с Сэло, тем более так близко, было всё ещё немного неприятно.       Обычно Петер наплевательски относился к людям, которые окружали его, но Сэло человеком не был. Он прилетел в пригород Стокгольма с какой-то невероятно далекой планеты, носившей непроизносимое название, и его летающая тарелка была надёжно спрятана в гараже. Никому не надо знать, что у нелюдимого Петера сегодня гости. Средь бела дня, хотя в первый раз Сэло заявился в три часа ночи. В нём не было ни капли пунктуальности, что не мешало инопланетянину быть хорошим парнем. — Может, тебе налить чего-то покрепче? — прохрипел Петер, наполнив бутылку, и осторожно передал её в когтистую скользкую руку. Каждый раз, когда он смотрел на лицо Сэло, становилось немного страшно, но и руки оказались не лучше. — Ты пьёшь пиво?       Играть гостеприимного хозяина у Петера не получалось, даже несмотря на то, что Сэло ему нравился. Да, он припирался к нему домой посреди ночи, как раз тогда, когда постель невероятно тёплая и уютная. Из-за него Петер промотался весь день по полицейским участкам с несчастным пакетом молока, пытаясь доказать, что действительно видел инопланетянина, а сейчас они с Сэло стояли у холодильника, намереваясь запастись едой, чтобы в тишине и покое посмотреть телевизор. Всё это было как-то неправдобно. Как в фильмах, где марсиане нападают на Америку. — Мне нравится молоко, — ответил Сэло своим жутким булькающим голосом. Он и говорил, как слизняк. Петеру показалось, что если инопланетянин сядет на диван, то после него останется склизкий след. — Ну ладно, мне больше достанется, — Петер поставил молоко на дверцу и вытащил из глубины холодильника банку пива, такую холодную, что руки сразу окоченели. По крайней мере, будет не так противно прикасаться к Сэло, если понадобится. — А скажи, почему оно тебе так нравится? — поинтересовался Петер, на всякий случай прихватив ещё и пачку чипсов. От такой диеты одинокого независимого мужчины он давно должен был расплыться до безобразия, но почему-то оставался худым. — Я пью молоко только для опохмела. Ну и когда хотел бросить курить. После чашки молока сигареты кажутся особенно мерзкими на вкус. — Вы, люди, такие смешные, — хохотнул Сэло, поднимаясь вслед за Петером на второй этаж. — Делаете то, что вас бесит, и считаете это нормальным. — Я про молоко спрашивал, — грубовато напомнил Петер. Вежливостью он никогда не отличался.       Сэло остановился на лестнице, задумчиво проводя ладонью по светлому дереву лакированных перил. Похоже, он никогда раньше не встречал такой материал. Петер, опасаясь, что гость потом решит ещё и прокатиться по перилам — тогда уборки было бы не избежать — громко выдохнул и кашлянул. Просить Сэло поторопиться было слишком грубо даже для него. Пришелец послушно поднялся, наверное, надеясь как-нибудь потом рассмотреть предметы человеского быта, и замер рядом с Петером, который распахнул дверь в гостиную так быстро, как это делают ночью люди, боящиеся темноты. Но в доме было совсем светло.       Чёрное кожаное кресло, красный ковёр, диван, плоский экран телевизора — всё было на месте, и казалось даже более уютным, чем раньше. Петер ощущал себя так, будто пришёл к самому себе в гости. Вот только хозяина дома не оказалось. Смотреть телевизор уже не хотелось. Петер неверяще подошёл к дивану, вспоминая, как сидел здесь вчера, когда Сэло яростно и непонятно что-то булькал на своём тральфамадорском наречии. Наверное, угрожал убить землянина. — А, — Сэло сначала посмотрел, как садится на старый диван Петер, а потом сел сам. Не слишком близко, чтобы человек не чувствовал себя некомфортно. А Петеру было не по себе. — Молоко похоже на сок маргариток, которые растут на Титане, — объяснил он, расправляя свои лохмотья. — Спутник Сатурна, — на всякий случай уточнил он, вспомнив, что большинство людей крайне невежественны в том, что касается устройства Вселенной. — Это случайно не бледно-сиреневые цветочки с венчиками, которые весят больше тонны? — предположил Петер совершенно серьёзно. — Они самые, — тихо произнёс инопланетянин, не в силах скрыть удивление от познаний собеседника. — А откуда ты знаешь? — Люблю космонавтику, — признался Петер так неловко, будто Сэло нашёл у него под матрасом стопку кассет с порнографией. — Книжки о космосе часто читаю. "Армагеддон" вот недавно посмотрел. А в детстве у меня любимой книженцией были "Сирены Титана" Воннегута. Там одного героя звали так же, как тебя. И одна из планет называлась так же, как твоя — Тральфамадор. — Воннегут, — задумчиво протянул Сэло. — Надо же, как он всё угадал. Был там, что ли? Но вы же дальше Луны не летаете. — Придумал, естественно, — тихо ответил Петер. — А оказалось, что все эти титанические сиреневые ромашки действительно существуют. Забавное совпадение, правда? — Да... А у тебя случайно нет этой книги? — Есть, а что? — Я бы хотел её забрать, чтобы читать на Титане и вспоминать тебя.       Петер растерялся, хмуро уставившись на так и не открытое пиво. Книжка была здесь, на полке рядом с другими произведениями о далёких планетах — начиная от учебника астрономии и заканчивая "Солярисом" Лема. Конечно, всё можно было запросто купить, но каждой книгой Петер дорожил, как лучшим другом. — Звучит как-то слишком романтично, — невесело усмехнулся он наконец. — Но книгу я тебе не отдам. Ведь читать её, зная, что тебя окружает все то, что описано в ней, как-то неинтересно. Может, ты лучше заберёшь с собой меня? Хотя бы в гости. Я всегда мечтал побывать на этой планетке, но до сегодняшнего дня это была лишь мечта. Я останавливал себя, понимая, что это безумно далеко, что ни один корабль не долетит. А Титан мог оказаться серой безжизненной глыбой, где вместо воздуха — азот и метан. Воннегут пишет, что на Титане отличный воздух, мне даже скафандр не понадобится. Там же кроме тебя никто не живёт? Вдвоём было бы веселее. Я уже с ума схожу от одиночества. Может, я сейчас говорю с самим собой, а ты мне снишься. — Неудивительно для человека, который уже две недели просыпается в три часа ночи и не может уснуть. — Ты следил за мной? — Петер устало потёр лоб, вдруг ощущая, как болит голова. Опять завязал слишком тугой хвост. Два оборота резинки — слишком слабо, три — уже туго. Проблема, знакомая женщинам и мужчинам с длинными волосами. — Да, — сознался Сэло, внимательно следя за движениями распускавшего волосы Петера. Вот он потянул себя за хвост, сморщился, словно от ужасной боли, медленно стянул резинку, и, оставив её на запястье, как браслет, с наслаждением запустил пальцы в длинные тонкие пряди. Сэло вдруг показалось, что на ощупь они должны быть очень мягкие. — А зачем? — Мой корабль сломался на Титане, и чинить его было безумно долго. Ромашки, как ты говоришь, быстро наскучили, но у меня был очень мощный телескоп, и в него я смотрел на Землю. — Даже меня там разглядел? — удивился Петер, но его улыбка больше не была напряжённой. — Да, и тебя. Хотя по всему миру полно одиноких людей. Они все непохожи на остальных, но ты понравился мне больше всех. Поэтому я прилетел в ваш город. Хотел с тобой познакомиться. — Значит, когда ты на этом диване заставлял меня заткнуться, это было предложением подружиться? — Я хотел, чтобы ты меня выслушал. Но я совсем забыл, что говорил на своём языке. Теперь ты понимаешь меня?       Петер кивнул, перекладывая из руки в руку банку пива. На зелёном металле выступил конденсат, похожий на пот. Словно банка нервничала, испугавшись неловкого молчания. — Кстати, — вдруг тихо произнёс Сэло, бывший более разговорчивым, чем Петер. Это было странно, ведь Сэло неизвестно сколько световых лет провел в одиночестве на Титане, а Петер каждый день сталкивался с людьми. С людьми настолько зашоренными и агрессивными, что Петер даже в жаркую погоду носил одежду с длинными рукавами и скручивал волосы в маленький узелок на затылке. Лишь бы никто не заметил, как сильно он от них отличается. — Да? — Петер оглянулся, забывая откинуть упавшие на лицо пряди. Именно они и заинтересовали Сэло, который осторожно протянул руку к голове человека со словами: — Можно потрогать твои волосы? — Странный вопрос, ну, ладно... Можно. — о таком Петера ещё никто не просил, и мужчина невольно зажмурился, когда Сэло провёл по длинным волосам, а затем осторожно пропустил через пальцы несколько прядок. Действительно, совсем мягкие, как он и думал. — А у тебя на планете все лысые? — спросил Петер, замечая, что руки у Сэло совсем не скользкие. Да и вообще инопланетянин был похож на человека. Человека, пережившего ядерную катастрофу. — Ага. Я не видел в этом ничего необычного, пока не увидел вас в своём телескопе. Вы, земляне, вообще интересные. — Длинные пальцы Сэло нежно взъерошили волосы на макушке — Петер снова зажмурился. После хвостиков и других причёсок у него невероятно болела голова. Такое ощущение, что от прикосновения к голове каждый волос заряжался неслабым ударом тока. Даже случайно касаться волос в такие моменты было больно, а действия Сэло приносили ни с чем не сравнимые мучения. Но Петер терпел. Нравилось, как бережно пришелец его гладил. Словно котёнка. — Ты не знаешь нас близко. Проведи на Земле год — умрёшь от тоски. Они все невыносимо скучные. — возразил Петер, состроив брезгливую гримасу. От одной мысли о людях становилось противно. — Я думал, ты любишь свою планету. Она очень красивая. — Сэло такие доводы очень удивили. — Красивая, если смотреть на неё из космоса, — со вздохом согласился Петер. — Но мне хочется с неё сойти, настолько они все меня достали. Я бы с радостью убежал от них на другой конец Вселенной. Хоть на Тральфамадор. — А что тогда нас останавливает? — оживился Сэло, с неожиданной для его огромного тела быстротой подрываясь с дивана. — Мой корабль в исправности, о тебе никто не будет беспокоиться! В путь! — Погоди, — Петер оглянулся, втайне надеясь на дом, тёплые воспоминания о котором не дали бы ему уйти просто так, без предупреждения. Но гостиная с красным ковром оставалась чужой, и Петер, подвязывая волосы, прибавил: — Я только захвачу пиво.