soul galaxy

Темно, мороз пробирает до самых костей, впиваясь под кожу крупными иголками. Рельефное тело подчёркивает промокшая под дождём футболка, прилипая к нему. Люди вокруг шарахаются от парня, который стоит прямо посреди города под дождём. А Чонгук прикрывает глаза, поднимает лицо вверх. Он не хочет открывать глаза, уже знает, что там увидит. Тучи, дождь, возможно молнию. И ни одной звезды. Точно так же, как и когда он был подростком. Тэхён, его старший сводный брат, всегда смотрел на звёзды с неподдельным интересом. Чону было не понять, чего такого в «звёздах». Да и не звёзды это совсем, а целые галактики. Каждый раз под ночным небом Тэхён показывал Чону созвездия, рассказывал о них неимоверно воодушевлённо. Это раздражало Чонгука в какие-то моменты, так что он очень любил, когда небо ночью затягивало тучами. Тэхён расстраивался, а Чон втихую ликовал, хоть и любил брата. Сейчас же Чонгук смотрит на звёзды с пониманием, ноткой трепета. Смотрел бы. Если бы не в который раз дождь за этот месяц. Старшему уже некогда на них смотреть, вот Чон сдержать себя не может. Когда в последний раз Тэхён с ним не говорил так холодно и закрыто? Почему это случилось, что упустил Чонгук? Больше Тэхён не рассказывает про звёзды, не смотрит в ночное небо. Ах, если бы Чонгук знал, что тогда они поговорят в последний раз так тепло под ночным небом… он бы никогда не отпустил Тэхёна. Хён в ту ночь так нежно посмотрел на него, а утром заговорил отстранённо. Чону реветь хочется от этой несправедливости. И сейчас, под дождём, его греют только воспоминания старых дней. По лицу бьют капли, смешиваясь со слезами. Ровно три года прошло. Чонгук запомнил, ещё бы. Они так же живут вместе, только уже без родителей, и всё так же Тэхён безразличен. Бесит это безразличие безумно. Какого чёрта он стал таким? Ко всем относится так же, как и раньше, но только не к Гуку. Да, называет его ласково «Гукки», а звучит это так бесцветно, что походит на издевательство. Чон сдвигает брови, всё так же не открывая глаза, и наугад лупит воздух. От безысходности садится, опираясь о какой-то столб. Обхватив руками колени рыдает так громко, как только может. Не видит из-за воды и темноты беспокойное лицо, что ищет его в толпе. Тихо, словно тень, двигается Тэ между людьми, прислушиваясь к звукам. Долго искать не приходится: Чон плачет так громко, что кто-то из прохожих хочет вызвать ему скорую.       — Не нужно ему скорую, — выкрикивает Тэхён, выслушивая в ответ возмущения, — я его заберу, всё хорошо. Чонгук, услышав до боли родной голос на секунду умолкает, а затем думает, как бы бежать отсюда подальше. Что-то переварив, он снова заходится плачем. Закрывает лицо руками, лишь бы ничего не видеть. Лишь бы не видеть это чёрное пальто, надетое на такие же чёрные водолазку и штаны. Не видеть эти руки, такие знакомые, но и чужие в то же время. Чувствует Чонгук, как он склонился над ним, и смотрит своими бездонными чёрными глазами, прожигая словно горячим углём. Капли больше не падают на лицо. Тэхён наблюдает за Чонгуком как орёл посреди поля за маленькой мышкой, готовый в любой момент схватить.       — Расскажи мне почему-у? — единственное, что смог разобрать старший среди несвязного бреда брата.       — Что почему? — вздыхает Тэхён, пытаясь поднять Чона, но тот как прилип, — Гукки, вставай, простудишься.       — Ты со мной говоришь так, что не слышно, что ты хочешь обо мне заботится, — сквозь рыдания балаболит Чон, но поднимается, — расскажи мне.       — Снимай футболку, — Тэхён командует, потому что знает — всё, что он говорит младший делает. Тут же продолжает, накидывая плед на младшего, — я тебя не понимаю. Давай, придём домой, расскажешь куда ты убежал. Дождь усиливается, тарабаня по зонту. Чонгук, шмыгая носом и иногда поскуливая идёт за Тэхёном. Тот, в свою очередь идёт как-то гордо, с поднятой головой, но… В голове то и дело проскакивает «Что я сделал не так?», хоть и прекрасно знает, что сделал. Как же трудно ему даётся то, что он постоянно ходит замкнутый рядом с Чонгуком. Не хочет ужасно, ему это не нравится, но нужно. Тэхён боится посмотреть Чону в глаза, как той ночью и понять, что стена, которую он так старательно строил, рушится. Но сердце кровью обливается от одного только вида младшего, который плачет, который промок до нитки. И всё из-за него. Домой доходят быстро. Снимают обувь, всё так же не заглядывая друг другу в глаза. Тэ приказывает Чонгуку идти в душ, постоять под тёплой водой, чтобы не заболел. Вода опять бьёт по телу, только теперь уже горячая. От контраста Чон передёргивается, оседает на дно ванной. Вода льётся, стекая по всему телу, а в голове ничего нет. Снова Чон видит, будто они с Тэхёном смотрят в небо. «Смотри, это созвездие большой медведицы. А во-о-он там Орион. Знаешь, в каждой стране все созвездия видно по-разному. Есть те, которых не видим мы, а наши созвездия не видят другие люди.» — эхом звучит голос старшего в голове Чона. Стон сдавливает горло, и слёзы снова беспощадно его душат. Всхлипы расходятся по комнате. В дверь стучат, но Чонгук ничего не может ответить.       — Гукки? — обеспокоенно звучит из-за двери, от этого Чонгук ещё больше заходится в своей истерике, — что случилось? Если не перестанешь плакать, я войду, — Тэ прислушался, но Чон так и не перестал, — я вхожу, так и знай. Тэхён то ли злой, то ли расстроенный, открывает дверь, которую Гук почему-то не закрыл. Взгляд ложится на крепкую спину младшего, что коротко вздымается от плача, неровного дыхания. Выключив воду, Тэ поднимает нагого Чона, заворачивая его в тёплое махровое полотенце. Плечи у младшего беспорядочно дёргаются, пока Тэ помогает ему вылезти из ванной. Вся грусть скопилась у Тэхёна на лице, в морщинке, что появилась от сдвинутых бровей. Чуть приобнимая, выводит Чонгука из ванной, проводит в комнату. Успокаивает поглаживаниями по спине. Чон, кое-как успокоившись просит Тэхёна выйти, почти умоляет. Затем, переодевшись, и сам к нему выходит. Садится на кровати напротив, выжидающе смотрит. Тэхён, не отрываясь от телефона, задаёт подряд несколько вопросов своим привычно холодным, словно сталь, голосом.       — Почему ты убежал? Что с тобой? У тебя случилось что-то?       — Почему ты не смотришь со мной на звёзды? — шёпотом спрашивает младший, старается не заплакать, — почему говоришь так отстранённо? Тэхён резко поднимает голову, откладывает телефон в сторону медленно. Рассматривает лицо младшего, пытаясь понять, что тот чувствует.       — Ты уже взрослый, Чонгук, — пожимает плечами Тэ, — не думаю, что тебе нравилось, когда я относился к тебе как к ребёнку.       — Хён, ты просто посмотрел на меня тогда, замолчал, а утром заговорил, будто не любишь. От этих слов так больно стало Тэхёну, так паршиво на душе.       — Скажи мне, что я сделал, — со слезами на глазах который раз, просит Чон, — я сделаю всё, чтобы исправиться. Тянет руку Тэ, большим пальцем вытирает капельку в уголке глаза младшего. Тот смотрит так искренне, открыто, что хочется всё рассказать. И он делает это.       — Гукки, я не хочу, чтобы ты отвернулся от меня, — жуёт нижнюю губу, решаясь, — потому что люблю тебя. Больше, чем просто брата. Прости меня, маленький. Я пытаюсь забыть о своих чувствах к тебе, но каждый раз, когда смотрю на тебя, забываю, что ты мой брат.       — Сводный. — Коротко отмечает Чон. На секунду Тэхён залип, хлопая глазами. Что он хотел этим сказать? Чонгук смотрит уже не так, как раньше.       — Что? — переспрашивает Тэ, всё так же не убирая руку.       — Мы сводные братья, Тэхён, — повторяет Чонгук, тянется к Тэхёну чтобы обнять. Так, по крайней мере, думал Тэхён, потому что Чон явно не этого захотел. Он дотронулся губами до чужих, лёгким невинным поцелуем, слегка касаясь их. Это и было точкой невозврата, Тэ, разомкнув губы, целовал настойчиво. Старший обвил талию Гука руками, притягивая так близко к себе. По телу разлилось пульсирующее тепло, а внизу живота приятно потянуло. Пальцы переплелись, Тэ уложил младшего на кровать, прижимаясь всем телом. Запускает Чонгук ладони под футболку старшего, гладит его, чувствуя, как кончики пальцев бьют током. Тэхён отрывается, хоть и не на долго.       — Ты хочешь этого? — с придыханием проговаривает, не так, как раньше. Чонгук закусывает губу игриво, только кивает в ответ. Тут же старший буквально срывает с него футболку, припадая к затвердевшим соскам. Целует по очереди их, языком водит по кругу, а Чон глаза прикрывает, гладит шёлковые волосы. Поднимаясь чуть выше груди, Тэ оставляет багровые отметины, что после ещё долго будут напоминать об этой ночи. Снова переходит на губы, покусывая их, облизывает, будто сейчас выпьет их полностью. Чонгук сам с себя в шоке, но он начал эту игру, останавливаться уже поздно. Они так давно друг друга знают, хоть кажется, что только сейчас узнают по-настоящему. И в эти касания к телу младшего, к его чувствительной коже, губам, Тэхён вкладывает всё то, чего не давал Чону все три года. Оба замечают, что пошло это всё не выглядит, нет, скорее, страстно, интимно. Ужас как хочется раздеть Чонгука, любоваться ним, пока с ума не сойдёт и не попросит. Тэ снимает с Чона то, что осталось, откидывая в сторону. Его младший во всей красе перед ним на белой простыне. Если кто-нибудь попытается убедить Тэ в том, что есть что-то лучше этого момента, то он не поверит, рассмеётся в лицо. Потому что нет ничего лучше, чем смотреть на мускулистое тело Чона, что так и очаровывает, манит дотронуться. Хотя, нет, лучше — трогать его, водить руками от груди до паха, будто невзначай задевая эрогенные зоны, смотреть как при этом парень мелко вздрагивает, прикрывая глаза. Да и у самого Тэхёна сердце выплясывает под несуществующий сумасшедший бит, каждый раз грозясь остановится и больше никогда ничего не испытывать. Но Чон, который то и дело двигает руками вслед за старшим, снова и снова заставляет сердце Тэхёна перекачивать кровь. К слову, с этим проблем нет*, поэтому очень скоро возбуждение всё больше нарастает, чуть не доходя до пика. Гук смотрит из-под полуприкрытых век томно, только взглядом умоляя старшего не мучить прелюдией. Определённо, прелюдии в три года ему окончательно хватило, сейчас ни секунды времени не хочется терять, лишь бы Тэхён начал то, чего хотят оба. Оба точно не знали, что всё так резко повернётся этим вечером, хоть и несказанно рады. Тэхён, с хищным взглядом опускается вниз, по кругу языком обводя головку младшего, наблюдает за сжимающейся простыню в руке Чона, продолжает. Тонкие пальцы, смоченные слюной, ползут к колечку мышц, входят лишь слегка. Тэ улыбается, как чеширский кот, скалясь во все 32 когда Гук кусает губу жмурясь. Пока Чон привыкает, брат отвлекает его как может, лаская член языком. Ни одна венка не остаётся без внимания, каждый сантиметр выцеловывает старший. Чонгук уже и сам начинает ёрзать, показывая, что не против продолжить. Последний раз дотронувшись губами до возбуждённого органа, Тэ нехотя отрывается, выходит из младшего пальцами, на что тот жалобно скулит. Быстро коснувшись щеки Чона, Тэхён ненадолго уходит, доставая откуда-то черничную смазку. Открывает её, выдавливает на пальцы, быстро ними перебирая, тем самым греет. В этот раз входит глубже, давит стон Чонгука в поцелуе. Чон возмущён до безобразия тем, что хён всё ещё одет. Просит его снять всё, потому что тоже не может так. Опять оставив младшего, Тэхён снимает с себя ненужные тряпки, отправляя к чонгуковым на пол. Теперь, когда им ничего не мешает, Тэ нависает сверху, ждёт реакцию. Чон поигрывает бровями, останавливаясь в области паха старшего. Света в комнате немного, но различить немаленькие очертания вполне возможно, как и огонь в глазах. Ощущение пустоты внутри накрывает Чона с головой, рвано выдохнув, он заставляет старшего прильнуть к себе. Тэхён подчиняется, прислонившись, трётся о Чона, чувствуя, как воображаемые искорки мелькают в местах их соприкосновения. Чонгук касается шеи Тэ, медленно проводит по ней языком, заставляет его рыкнуть, что лев на охоте, отхвативший крупную добычу. Не терпит старший больше, не хватает ни силы воли, ни желания оставаться без желаемого. Обильно лубрикантом льёт в руку, разводя ею по члену, немного увлекается. Громкий стон вырывается у Чонгука, когда Тэхён входит сразу, хоть и медленно. Губы тут же сохнут, но Тэ замечает это, припадая к ним, облизывает, язычком водя будто пытается слизнуть с вишнёвых губ сладкий джем. Ждёт опять пока привыкнет Чонгук к размерам, не торопит, хоть и хочется. Младший краснеет, тянет руки, чтобы закрыться, а Тэхён не позволяет, убирает руки его, целует их не торопясь, дышит в них громко. Чон поддаётся вперёд, сам от своих же действий поскуливает. Первые стоны и вскрики удовольствия Тэхён глушит, хоть дальше уже и не старается ни себя ни младшего сдержать. Оба стонут: Чонгук громко, высоко, от размера старшего, а Тэхён низко и прерывисто от узости пары. Чонгука слишком долго до этого мучил Тэхён, целуя и играясь с ним, потому долго он точно не продержится. Пока что он стойко держится, принимая медленные толчки. Ноги предательски дрожат, а грудь неровно вздымается, хочет разорваться от одновременной и нехватки воздуха и его переизбытка. Хотя, возможно, это переизбыток эмоций? Не исключено, потому что Тэхён входит долго, томительно, а целует напористо, и гладит по груди как-но нежно, боясь лишний раз не так надавить. На какую-то долю секунды Чону даже страшно становится от такого разного Тэхёна в один и тот же момент, только вот после это обращается в ещё большее возбуждение. Тэхён безумен становится в миг, как только понимает, что Чонгук получает кайф. Двигается быстрее, шепчет Гуку на ухо что-то неразборчивое, иногда рычит и кусает мочку, опаляя горячим дыханием. Звук заполняет всю комнату, кажется, он уже стал вполне ритмичным. Тэхёну нравится, как это звучит в совокупности со стонами младшего. А Чон никогда не знал о таком Тэхёне. Властном, прижимающем всем своим весом к кровати и вдалбливающим в неё. Младший впивается короткими ногтями в плечи ему, вдыхает родной аромат, который сейчас перемешался в этой комнате со звуками, эмоциями и чувствами. Так странно, что всё это работает как единое целое, будто один организм. Как бы не пытался Тэ, но всё равно не может держать всё, что накопилось, в себе. Он не хотел переспать с Чонгуком, он хотел просто любить его, брать за руку и смотреть нежно. И хоть это произошло не так, как он себе представлял, вины не чувствует, потому что рано или поздно это было бы. Поцелуй Чонгука просто стал окончательной и предельной границей между ними. Сейчас Тэхён, продолжая слушать ритмичные всхлипывания прямо возле своих губ, рад, что Чонгук осмелился сломать эту стену. Чон больше не может, Тэхён выжал из него всё, потому он обмякает в его руках, а короткие судороги сжимают старшего. Он не планировал закончить так быстро, но Чон просто не оставил ему выхода. Дыхание оба восстанавливают не быстро, идут в ванную.

***

На балконе стоят оба, смотрят в небо. Звёздное. Дождь прошёл, тучи ушли куда-то далеко за горизонт. Теперь видно всё. Чонгука за плечо приобнимает Тэхён, грея в тёмную ночь уже не в первый раз. Луна светит тускло, но это и лучше — все созвездия можно показать, рассказать о них снова. Пусть, что Чонгук знает о них всё, пусть он и перерыл весь интернет, и теперь о звёздах знает чуть меньше чем сами звёзды знают о себе. Пусть. Тэхёна прерывать не хочется, хочется слушать его окутывающий бархатный голос, что разливается над городом.       — Гукки, каково это — не видеть свет в небе, когда хочешь? — неожиданно спрашивает Тэ, прерываясь на полуслове.       — Ужасно, — мотает головой Чон, но добавляет то, что и хотел слышать старший, — зато у меня есть галактика всей твоей души и твоего сердца. Это куда лучше. Немая просьба в чонгуковых глазах — просто больше не лишать этого единственного света, что может быть всегда рядом. Тэхён и не думает больше о том, чтобы не показывать свои звёзды и системы, наоборот, как сделать так, чтобы его Гукки был всегда счастлив, наблюдая за ними. Есть ли причина, чтобы не скрывать галактику внутри себя? Ответ прямо перед ним, стоит, так осторожно положив голову на плечо своему хёну.