Солнце встает на востоке

Открыв глаза, он увидел яркий свет — так новорожденные встречают этот мир, с громким плачем, ослепленные лампами больничного помещения. Он не был младенцем, вырвавшимся из утробы матери — об этом говорил как минимум факт наличия самосознания. Он помнил так много вещей, вихрем проносящихся в голове, и все пытался собрать их вместе, чтобы, наконец, понять, кто он такой, но фрагменты воспоминаний неумолимо рассыпались в стороны, стоило только ухватиться за них крепче. Его звали Нориаки, он родился в Японии, весил 65 килограмм и ростом почти доходил до метра восьмидесяти, обладая, при этом, необычным цветом волос и глаз. Таким он точно помнил себя до своей смерти. В медицинском центре проблему объяснили коротко и ясно: в какой-то момент трупы начали выбираться из могил и нападать на людей, сея панику среди населения, создавая настоящую угрозу и вынуждая правительство ввести чрезвычайное положение в городах, на которые стихийное бедствие распространилось. Вирус поразил разные страны, но бороться с ним пришлось всем — как минимум для того, чтобы выжить. Трудно поверить в то, что умерший человек может вот так запросто вернуться к жизни прямиком из обитого бархатом нутра гроба. Врачи назвали это синдромом частичной смерти и провели краткий инструктаж, вручив Какеину шприцы с сывороткой от разложения, чтобы его тело не начало разваливаться на куски со временем, и косметический набор — большинство пациентов с этой болезнью считало уместным скрывать свой неприглядный внешний вид от обычных людей. Покрыв кожу тональным кремом и надев лиловые линзы, в отражении Нориаки увидел прежнего себя и почти обрадовался. Грим — сложно было назвать это легким макияжем — скрывал и шрамы на глазах, и трещины на коже, уже постепенно проявляющиеся в каких-то местах. Его позвоночник подлатали, чтобы тело держалось ровно, а сквозную дыру в животе зашили из-за эстетических соображений. Сеансы групповой психологической помощи в медицинском центре ничего ему не дали. Безболезненная интеграция в общество, общение с родными и близкими, взаимодействие с теми, кто не пережил смерть, как он — звучало, как обычная психотерапия с пометкой-звездочкой сбоку над словом. Хотелось поскорее покинуть учреждение и вернуться домой, потому что постоянное нахождение в кругу «таких же» порядком надоедало и пресловутой интеграции не способствовало. Увидев его на пороге, мать расплакалась. Из больницы Какеина забирал отец, заехал на автомобиле после работы. Он выглядел понурым и уставшим, а, взглянув на сына, едва сдержал слезы, и, кажется, впервые за долгие несколько месяцев позволил себе искреннюю улыбку. В комнате все оставалось прежним. Ни одна вещь не покинула своего места — даже банка от вишневой газировки, которую от забыл выкинуть когда-то очень давно. Хотелось бы снова ощутить на языке кисло-сладкий ягодный вкус, но, к сожалению, у Какеина полностью отсутствовал желудок. Бывшим зомби еда была в принципе противопоказана — она просто падала в пищевод мертвым грузом и разлагалась. Тело все еще не работало так же, как у настоящих людей. Пролежав на кровати почти всю ночь и не сомкнув глаз, Нориаки понял, что еще не скоро оправится от этого странного опыта возвращения к жизни. Встреча с друзьями была делом времени. Точнее, с одним другом — остальные находились далеко и могли приехать, но он попросил их не беспокоиться раньше времени и не торопиться лететь в Японию первым рейсом. В ожидании визита Джотаро Какеин долго и задумчиво обмазывал лицо тональным кремом, покрывая им каждую трещинку, придумывая, что сказать. Он ощущал неприкрытое волнение. Когда на улице стемнело, в окно постучались. Нориаки, поднявшись из-за стола, погасил в комнате ночник. Джотаро так крепко обнял его, что стало трудно дышать. Фигурально, конечно — ему не нужен был кислород для жизни, его легкие не функционировали. Кажется, Куджо тоже позволил себе прослезиться — почти незаметно, отвернувшись и опустив козырек кепки пониже, говоря что-то о том, как странно сложились обстоятельства. Страннее некуда. — Пойдем отсюда? — предложил Джотаро. — Пойдем, — согласился Нориаки, глядя на припаркованный неподалеку мотоцикл. Вот, значит, как. Ехать по трассе ночью ему понравилось — мимо проносились яркие городские витрины и встречные автомобили, редкие прохожие на тротуарах заинтересованно смотрели им вслед. Все вместе сливалось в одну светящуюся цветную полосу, голова шла кругом. Осознавать, что сзади нет хвоста в виде толпы врагов со стандами, тоже было неплохо. Приходилось крепко держаться за чужую талию, чтобы не свалиться, но смерть была ему уже не так страшна. В конце концов, мертвый умереть дважды не может. Город постепенно оставался позади — приближалось морское побережье, соленый запах ветра и тихий шум волн. Они остановились и сошли с мотоцикла, медленно двигаясь в сторону утесов. — А твоя… рана? — осторожно спросил Куджо, свесив ноги вниз с края. Они сидели рядом, глядя вдаль, на темные морские пучины, и разговаривая о чем-то неопределенном, выдерживая долгие паузы. — Зашили искусственной кожей аккуратными хирургическими стежками. Внутри пусто, органы поддерживает искусственный каркас. Можем вспороть живот и набить меня плюшем, — предложил он, вызывая у Джотаро вздох, полный отвращения, заставляя дернуться. У Нориаки это не вызвало ничего, кроме смеха. Он снова перевел взгляд на небо, когда почувствовал чужую ладонь поверх своей. — У тебя холодные руки, — сообщил Джотаро, озвучивая вещь настолько очевидную, что Какеин даже закатил глаза. — Я мертвый. Они всегда холодные, — напомнил он, поворачивая голову в сторону собеседника. Джотаро выглядел немного сконфуженным. — Думаю, ты привыкнешь. Зато, я всегда буду молодым и красивым, надо только покрывать лицо тоналкой. Мне не нужно есть и пить, меня, наверное, нельзя убить. — Бесспорно, — тихо вздохнул Куджо, потянувшись в карман пиджака за сигаретой. Кепка предусмотрительно было украдена Какеином с его головы, даже прикрыть глаза козырьком не получалось. Небо постепенно светлело — где-то вдалеке, за горизонтом. Нужно было вернуться домой до утра, чтобы родители не заметили отсутствия сына — они, наверное, не обрадуются, если узнают, что Нориаки ночью сбежал с человеком, по чьей вине, как они до сих пор считали, погиб. Какеин понимал, что единственный виновный в его смерти человек — он сам. Солнце вставало на Востоке — будь он вампиром, это создало бы проблемы, но сейчас Какеин с удовольствием подставлял лицо ярким лучам света. Хотелось почувствовать хоть что-то, кроме привкуса разложения собственного тела на языке — он был бы рад даже боли. Нориаки все-таки что-то ощущал: тяжесть крупной ладони Джотаро поверх своей, запах крепких — слишком крепких для подростка сигарет, нервное громкое дыхание рядом и пронзительный взгляд голубых глаз. Они весь вечер прожигали кожу так, как не смог бы это сделать ни один солнечный луч. — Поехали домой? — предложил Куджо, кивнув на мотоцикл, стоящий где-то позади. Он прекрасно знал, что им нельзя задерживаться надолго. Какеин отрицательно покачал головой. — Подождем еще немного. Хочу впервые после смерти встретить рассвет, — пояснил Нориаки, улыбаясь слишком довольно. Несмотря на все минусы — частично, он все-таки был живым.