Бутылка рома и сотня непрочитанных сообщений

      Всё начинается с аватарки в секретном чате. С грёбанной хрипотцы в приятном голосе, когда он прозванивает номера из списка телефонных разговоров Ханны. С «очень жду нашей встречи, Патрик». Чёрт. Не то, чтобы он никогда не задумывался о приезде. Думал. Много и часто. Но именно эти слова становятся для него рывком вперёд. А потом уже и аренда авто, и неперсонифицированная кредитка, и всё остальное.       В Дасквуд он приезжает после полудня, останавливается в единственном на весь городок мотеле, которым заведует мисс Уолтер. Той не оказывается на месте, видимо, взяла выходной, что только на руку — Патрик помнит рассказы Клео о ней, как о главной сплетнице их городка. Легенда на этот случай заготовлена отменная, но в любой момент всё может пойти не так — один каверзный вопрос, одна несостыковка, и идеальная история рассыплется пылью.       За стойкой лишь Зои — читает он имя на бейджике. Зои восторженно чирикает о том, что давно не было такого наплыва туристов, а Патрик думает, что всё это результат акции в поддержку Джейка, и становится немного теплее на душе. Он благодарен незнакомым людям за то, что все они откликнулись, но не знает как шумиха повлияет на расследование. В толпе легче заметать следы, в итоге решает он. Патрик забалтывает девушку настолько, что она в обмен на улыбку и наличку протягивает ему ключи от номера, даже не спросив ID. Кредитка, как и водительское удостоверение, как и документы на арендованный Форд, остаётся незасвеченной.       Номер в мотеле — типичный номер в типичном мотеле, в нём нет никаких излишеств, лишь минимальный набор самого необходимого. В нём чисто и ничем не пахнет. Приятно-нейтральная и совершенно безликая отделка. Такими, пожалуй, и должны быть мотели. Патрик лишь закидывает сумку с вещами, и, закрыв дверь, выходит на парковку. Слепящее солнце скользит бликами по отполированным обтекаемым бокам Форда, и Патрик с улыбкой надевает авиаторы. Машину он оставляет на залитой солнцем парковке. Городок маленький, его можно целиком обойти за день и, если всё пойдёт по плану, вечером она ему не понадобится.       Изученная вдоль и поперёк карта Дасквуда привычно открывается на экране смартфона. Заранее продуманный маршрут подмигивает оранжевыми метками с ярлычками. Патрик хочет узнать этот город, в котором всё началось и в котором, вероятно, всё и закончится. Хочет увидеть всех тех людей, чьи секреты он распутывает виток за витком, разгребает слой за слоем всю ложь, смывает их недоверие друг к другу. Он — их связующее звено. Но он стал чем-то большим, кем-то. Джейк как-то сказал, что он, Патрик, важная часть пазла. Теперь же он — важная часть их жизней.       Но вся фишка в том, что это работает в обе стороны — они тоже стали ему небезразличны. И эмоции, что они вызывают в Патрике, чистые, искренние, они рассыпаются пикселями по экрану смартфона, отзываясь где-то глубоко в груди. Каждое по-своему: от сообщений Джейка внутри что-то подрагивает в предвкушении, от восторга и тревоги. Это облако и push-уведомление, это имя и аватарка с маской Анонимуса. Щемящее чувство от твёрдой уверенности и бесконечного доверия, защита и редкие, но драгоценные шутки. Джесси светит ярче всех. Она — кокетство и поцелуйчики в чате, смелость и готовность пойти против друзей ради правды. Это принятие и протянутая рука. Ричи — это неуёмная энергия, вкус апельсиновой газировки, потрясающий рационализм. Это друзья и один за всех. Это разрядить обстановку. Это мастерская и детский смех. Клео — стремление докопаться до истины, любопытство и шоколадная глазурь на бисквитном торте. Листовки и помощь в организации поисков. Томас — утренняя дымка в лесу и то, что ею скрыто. Это беззащитное сердце, уязвимое мягкое нутро. Это ревность и секреты. Дэн — это резкость в словах, лишний бокал виски и визг тормозов. Это больничный запах и мемасики, которые доставляют лишь им двоим. Это заслужить доверие и раз за разом добиваться любимую девушку. Это помощь другу, даже если против. Фил — это взрослые поступки, это давать второй шанс, это своё дело и своё место. Это длинные волосы и тату, пирсинг и кожанка. Это ровно столько уважения, сколько заслуживаешь. Это сразу к делу. Это шутки и приглашение. Лили — это молчание и нервозность, ошибочные выводы и поспешные решения. Это предчувствие и холодеющие руки, это злость, бьющая через край. Это око за око. Это сотрудничество. И прощение.       Патрик может лишь догадываться, что он на самом деле значит для каждого из них, но то, как быстро раскололся круг друзей и с какой готовностью они бегут к нему в личку — говорит о многом. К нему, не к друг другу. Но для них не всё потеряно, замечает Патрик, они так или иначе раскрывают дверцы шкафов и показывают свои скелеты друг другу. Пусть даже куда позже чем Патрику, но они делают это, и он рад.       Они стали ему родными, но Джейк говорит: никому не доверяй. Патрик и не доверяет. Потому что с самим Джейком связь особенная — она прочнее стальных тросов и сияет ярче тысячи солнц. Абсолютное доверие. Такое, которое толкает на взлом облачного хранилища, прочтение личной переписки, прозвона неизвестных номеров, один из которых приводит к. Ханна не найдена, Джейк в опасности и больше не выходит на связь. От беспокойства за него желудок сжимается и к горлу подступает тошнота. Лили — ближайший союзник. Патрик смеётся хрипло и немного истерично. Он сполна оценил всю иронию ситуации.       И всё же он приехал в чёртов Дасквуд, в котором всегда всё идёт наперекосяк. Приехал инкогнито, чтобы всё увидеть своими глазами и пообщаться с ребятами. Чтобы составить полное мнение, чтобы заполнить пробелы, чтобы не позволить им повлиять на этот процесс. Чтобы ещё немного побыть для них незнакомцем. Чтобы иметь преимущество.       Городок и впрямь оказывается небольшим, от точки до точки рукой подать, но до чего же он прекрасен: мощёные узкие улочки, красные черепичные крыши, буйство зелени и потрясающе вкусный воздух — он с тонким ароматом цветов и тайн, им дышится легко и свободно.       Патрик поднимается вверх, мимо знаменитого ресторана «Черный лебедь», в который Дэн позвал на свидание Джесси. Она его тогда продинамила, устроив своё свидание, на этот раз виртуальное, с Патриком. С Патриком, которому после написал сам Дэн, и у них вышел душевный разговор. Именно тогда и выяснилось, что Дэн-то на самом деле неплохой чувак. Своеобразный, резкий, но искренний. Способный менять своё мнение, о Патрике в том числе. И именно в «Черном лебеде» они с Дэном выпили бы вместе. И возможно, Дэн не попал бы в аварию… Патрик чуть отходит от двери, встаёт так, чтобы в кадр попала вывеска, и делает селфи. На память. О том, что было, и о том, что есть сейчас.       Патрик узнаёт некоторые места из тех, что присылала ему Джесси на экскурсии-сюрпризе. Узнаёт Рыночную площадь с очаровательным фонтаном, цветочный магазин с кактусами на прилавке, узнаёт кафе «Рэнбоу», такое милое и очаровательное: эти колонны, эти навесы от солнца, витрины с надписями, всё в пастельных тонах. В путеводителе написано, что здесь подают самый вкусный шоколадно-клубничный чизкейк, и он не может удержаться. Садится за единственный свободный столик на веранде и улыбается официантке. Вай-фай работает отлично, и, подключившись, он заходит в чат, пока ожидает свой заказ. Джейк не в сети. Сообщения так и не прочитаны. Патрик проверяет почту — ничего. Заходит в чат с Nym-Os.

Nym-Os сейчас OFFLINE

      Вовремя принесенный чизкейк разливается на языке потрясающей сладостью крем-сыра, кислинкой клубники и терпкостью шоколада. Вкус растворяет в себе горечь от непрочитанных сообщений, от отсутствия весточки. Больше никаких головоломок, никаких помех на экране смартфона, никакого механического голоса из динамиков. Никакого капюшона и бегущих символов. Патрик делает глоток кофе.       В твиттере хэштеги #iamjake и #duskwood в топе уже вторые сутки. Патрик пролистывает ленту во вкладке «популярное», читает слова поддержки и думает о том, как быстро лояльность людей может изменить свой вектор. Еще совсем недавно ему приходили сообщения с угрозами, их с Джейком пытались вычислить и сравнять с землёй, а теперь только погляди — большинство встали на их сторону. На сторону Джейка. Патрику лишь остаётся радоваться, что у него на аватарке стояла картинка из сети, а в профиле не было ссылки на инсту. У всего мира был лишь его номер да имя. Это ничтожно мало. Это невероятно много.       Он отламывает вилкой ещё один кусочек чизкейка и закрывает твиттер. Всплывающее push-уведомление вверху экрана выводит из невесёлых размышлений. Ему пишет Джесси, спрашивает о планах на день. Улыбка непрошеная, еле заметная, но всё же настоящая трогает его губы.

Патрик Выпью кофе и может повидаюсь с друзьями 😄

      И ведь он говорит чистую правду: и про кофе, и про друзей. Кончики пальцев покалывает от желания написать о том, что вот он, он приехал, он сидит в кафе, о котором Джесси ему рассказывала. Написать о том, что Ричи обещал сводить куда-то получше чем «Аврора». Но, само собой, он молчит. Джесси печатает… Джесси О, это здорово! 😃 А я на работе все выходные. У нас в последнее время много приезжих, работы прибавилось 😩 Джесси печатает… Джесси Ричи говорит, что Гаражу это только на пользу. И он передаёт тебе привет! 😊

Патрик Больше заказов — больше выручка 💰 А Ричи от меня ответный привет! 😘

      Она шлёт смеющийся смайлик и желает хорошо провести время, а затем выходит в офф. Видимо, работы и впрямь много.       Чизкейк всё же производит впечатление. Лёгкий и потрясающий вкусный. Он заслуживает того, чтобы быть визитной карточкой этого кафе. Допив кофе, Патрик оставляет наличку на столе. Его личная экскурсия только началась.       У библиотеки он не задерживается — делает фото на память и идёт дальше. А у следующего пункта — церкви, он наконец-то замечает знакомое лицо. Клео. Вероятно, со своей матерью, в окружении других женщин. Они выгружают из машины небольшие контейнеры. Сквозь полупрозрачный пластик угадываются очертания капкейков с воздушными шапками крема. Он делает пару снимков: самой церкви и Клео с контейнером в руках. Она что-то отвечает одной из женщин и входит в ворота на территорию церкви. Патрик не идет за ней. Даже дорогу не переходит, просто смотрит ещё пару секунд ей в след и продолжает свою прогулку. Должно быть имело смысл зайти внутрь, взять пару листовок — всё так же на память, но он не делает этого. Сам не знает почему.       Проулок ведущий на восток выглядит будто трещина на ровной поверхности. Патрик знает, что стоит свернуть, а потом взять южнее, и он выйдет к «Авроре». Идёт он не спеша, потихоньку зажигаются фонари, но людей на улочках всё равно много. Они не желают расходиться по домам, несмотря на то, что в городе найдено тело неизвестной женщины. Кажется, что никого это не волнует. Несмотря на то, что была похищена девушка. Всё ещё нет, никакого беспокойства. Патрик знает, что Фил начал закрывать свой бар на час раньше, потому что люди начали расходиться раньше. Обеспокоенные и напуганные. Сейчас же всё наоборот — чёрный пиар делает своё дело, и не Патрику их судить.       У входа Патрик замирает на мгновение. Отсветы от неоновой вывески размытыми красными пятнами ложатся на деревянные панели и каменную кладку стены. Он делает вдох, а потом тянет дверь на себя. В баре тепло и очень уютно. Видно, что к дизайну подошли ответственно. Освещение приглушенное как и положено в барах, музыка играет с такой громкостью, чтобы посетителям было комфортно общаться. Как и положено в барах. Патрик находит глазами барную стойку и чувствует, как сердце сбивается с ритма. Он зашёл уже так далеко, он уже тут. В Дасквуде. В «Авроре».       Здесь полно народу, почти все столики заняты — вечер субботы всё же. Патрик невольно настораживается, но никто не глазеет на него, никто не шепчется, никто не замирает с шоком на лице. Небо не рухнуло и мир не раскололся на части. Не раскололся он и тогда, когда бармен подходит к нему, стоит Патрику сесть на высокий барный стул. У этого парня черные волосы, стянутые резинкой на затылке, одна прядь выбилась и тот просто убрал её за ухо. У него пирсинг в носу и тату с летучей мышью на шее. Когда он с улыбкой спрашивает, что налить, его голос звучит ещё приятнее, чем по телефону.       Фил.       — Джек, — отвечает Патрик, снимая с себя куртку из плотного денима и вешая её на спинку стула. — С колой. И что-нибудь на закуску. Картошку-фри там…       — Принято, первый коктейль за счёт заведения. — Фил подмигивает и достаёт бутылки. — Никогда тебя раньше здесь не видел, впрочем, в последнее время к нам много туристов приезжает…       — Ну вот ты и ответил на свой незаданный вопрос. Слухи о вашем городке просто невероятные, стало любопытно, — пожимает плечами Патрик и делает глоток. Напиток обжигает горло крепостью — сразу чувствуется, что в этом месте не бодяжат.       — Что, любишь острые ощущения? — Фил ставит на стойку миску со снеками и вновь улыбается. Прядь волос соскальзывает на лицо, и он привычным жестом заправляет её за ухо.       — Не настолько как может показаться. И я их вовсе не ищу, но разве всегда у нас есть выбор?       — Ты чертовски прав, — понимающе откликается Фил и смотрит так, будто не ожидал услышать такие слова от случайного парня в баре. А Патрик знает абсолютно точно о чем он думает: о том, что даже делая все по правилам, ты не застрахован быть втянутым в чужие проблемы. Особенно, когда друзья несносной сводной сестры пытаются проникнуть в твой подвал.       Картошку-фри и наггетсы приносят вместе с двумя видами соуса, и Патрик макает ломтик сначала в сырный, потом в кисло-сладкий, и отправляет его в рот. Ест он не спеша, времени у него вагон. Телефон пару раз подаёт сигналы о входящем сообщении, а потом и вовсе ползёт по столешнице, сообщая о вызове вибрацией. Патрик же, вовремя заметив имя «Джесси», отключает оповещения и переворачивает его экраном вниз. И продолжает наблюдать за Филом. Смотрит как тот работает, общается с другими гостями, ловит его взгляд, в котором порой проскальзывает что-то такое… Раз, другой, третий. Заинтересованность?..       Патрик отлучается в уборную, не забыв забрать со стойки телефон. Будет некруто, если Фил всё же увидит входящий звонок или сообщение. После, стоя у раковины и моя руки, он бросает взгляд в зеркало. Да, он определённо успел набраться, но выдают его лишь блеск в глазах и ленивая расслабленная улыбка. Внезапная шкодливая идея вспыхивает лампочкой в голове и зудит-зудит-зудит. Зудит всё то время, что Патрик, колеблясь, достаёт тонкий маркер из кармана и снимает колпачок. Фил его убьёт. Но с другой стороны…       — Ты же сам хотел автограф, разве нет?.. — бормочет он, выводя в углу небольшими буквами «От Патрика с любовью, xoxo».       Совершенно детская выходка, но чувак сам напросился. Посмеиваясь, он убирает маркер обратно, включает камеру и задирает худи так, чтобы были видны и рельефный живот, и низко сидящие джинсы. Это фото он покажет как-нибудь потом. А пока — оно будет ему греть душу. Чрезвычайно довольный собой он возвращается в зал.       Тот встречает его плеском напитков. Игрой света в стекле бокалов. Гулом разговоров. Люди подходят, чтобы сделать заказ и пообщаться. С Филом. И, внезапно, с Патриком, но он отделывается лишь общими фразами и улыбками. Не напряжённо, а открыто, так, будто действительно рад встречи с незнакомцами. Фил же, надо отдать ему должное, за разговорами вовсе не забывает про своего гостя.       Время идет. Коктейли смешиваются. Закуски подаются. Люди подходят, чтобы сделать заказ и пообщаться. Патрику сейчас слишком хорошо. Атмосфера бара такая уютная, свет такой приглушенный, а музыка до того идеальна, что хочется задержаться во всем этом. Просто быть. Не думать ни о чём. Любоваться Филом, следить за ловкими руками, ловить на себе ответные взгляды, греться под его улыбками… Патрик переходит на чистый ром, и Фил достаёт для него стопку.       — Достань ещё одну и выпей со мной, — улыбается Патрик и мягко толкает открытую бутылку Филу. Та медленно скользит по отполированному дереву стойки и останавливается, пойманная крепкой рукой. — Я здесь всего на денёк — завтра придётся возвращаться к привычной скучной жизни, — притворно вздыхает Патрик, с намёком склоняя голову к плечу.       — Нельзя допустить, чтобы остаток дня прошёл зря, — смеётся Фил и наливает себе шот чистого пряного рома. — За нескучные ночи!       — За нескучные ночи! — вторит ему Патрик, и они, отсалютовав друг другу, опрокидывают в себя по стопке.       Вечер переходит в раннюю ночь, тьма плотным кольцом окутывает город, нашёптывает проклятия и секреты. Народ начинает расходиться по домам, но музыка не становится тише. Как и уровень этанола в крови Патрика.       — Ты не устаёшь от людей? — с интересом смотрит он на Фила. — Запоминать столько информации, которая так быстро устаревает. Должно быть напряжно…       — Да, устаю, но всё зависит от компании, верно? — Фил подмигивает и улыбается, и есть в этой улыбке что-то такое… Оно отзывается у Патрика сладким томлением в теле, и он улыбается в ответ.       Бар они закрывают вместе. Ну как «вместе»: Фил проверяет всё ли он закрыл-выключил и ставит на сигнализацию, а Патрик с бутылкой пряного рома в руках подпирает стену, наблюдая за ним. Неоновая вывеска остаётся гореть, и в её красном тревожном свете губы Фила блестят так влажно, а в глазах совсем уж откровенный голод. Патрик не выдерживает первым: притягивает его за ворот кожанки и сам подаётся вперёд, целуя. Вкус Фила горький от сигарет и терпкий от рома и специй. Он взрывается на языке, бьёт в голову, стекает в пах. Патрик стонет, когда его резко прижимают к стене так, что он проезжается лопатками по каменной кладке. Когда чувствует горячие ладони под футболкой. Когда между бёдер втискивается колено. Он стонет и выгибается навстречу. Мозг просто встаёт и выходит, стоит Филу прошептать:       — Ко мне.       Это даже не вопрос. И не предложение. Они оба знают чего хотят. Знали с самого начала. Патрик, правда, раньше — тут уж они в неравном положении, но кого это волнует? Отрывается от него Фил с трудом, это заметно даже в полутьме, это чувствуется даже после стольких шотов рома. Отстраняется лишь на расстоянии вдоха, задевает губами. У Патрика дрожат бёдра, а во рту скапливается слюна.       — Или мы идём, или я отсасываю тебе прямо сейчас, — получается хрипло и просяще.       Фил закусывает губу, зажмуривается на долгие пару секунд, а потом берёт Патрика за руку и ведёт за собой. Их шаги по вымощенной улочке, плеск рома в бутылке и хриплые смешки — единственные звуки во всей округе. Патрику кажется, что стук его сердца, когда он ловит обжигающий взгляд Фила, тоже должен звучать на весь городок.       Просыпается Патрик на рассвете. Выныривает из глубокого сна тяжело, словно из вязкой трясины выползти пытается, а она всё держит и не отпускает. Голова от выпитого немного ноет, она не тяжёлая и не лёгкая, она будто поролоном набитая, будто синтетический наполнитель вместо мыслей. Шея побаливает, болит и поясница, и задница, саднят губы и немного горло. Боже. Патрик открывает глаза и поворачивает голову. Рядом спит Фил, перекинув через него руку. Расслабленное красивое лицо, россыпь засосов на шее и ключицах. След укуса на плече. Патрика простреливает воспоминанием: запястья Патрика перехвачены над головой, а в ушах отдаётся хриплое:       — Давай, детка, ты сможешь без рук.       Он стискивает зубами его плечо, чтобы не орать в голос — так ему хорошо, когда Фил, наконец, доводит его до грани.       Патрик смотрит на спящего Фила, а у самого сердце сжимается от нежности. Он позволяет себе полежать чуть-чуть, совсем немного, всего несколько минуток, впитать в себя момент, запомнить и тень от ресниц на щеке, и прядку волос, которую Патрик, затаив дыхание, аккуратно убирает с лица. Запоминает он и вес руки на своём животе, тепло дыхания на своей коже. Медленно-медленно приподнимается и выскальзывает из постели. «Боже, как же хорошо, что мы добрались до душа», — думает он, беззвучно натягивая на себя шмот. — «Пусть и валились от усталости и засыпали на ходу, но добрались». Зато не пришлось отдирать себя от простыней и отмывать сперму от бёдер, живота и других частей тела, куда она могла прилететь. Ресниц, например. Полностью одетый он стоит у кровати, словно прощаясь навсегда, тихонько хмыкает своим драматичным мыслям и склоняется, целуя в укушенное плечо. Фил не просыпается, спит крепко, лишь плечом ведёт за теплом ускользающим, а Патрик выходит из его квартиры, плотно прикрывая за собой дверь. До щелчка.       Ещё только семь утра, воскресенье. Город, досматривающий свои сны, тих и безмолвен. Кажется, что ещё не время для угроз и ужасов, не время для убийц и похищенных девушек, для городских легенд и Человека-без-лица. Ещё рано. Ещё только семь утра.       В мотеле он принимает душ. Долго смотрит на засосы, что огненными цветами распустились на его коже. Проводит по ним кончиками пальцев, слегка надавливает. Острота волнами расходится, стекает вниз, отзываясь волной возбуждения, и Патрик утыкается влажным лбом в запотевшее зеркало.       Завтракает он тоже в мотеле, одевается, собирает сумку и идёт на ресепшн сдавать ключ от номера. Кредитка, как и водительское удостоверение, как и документы на арендованный Форд, по-прежнему остаётся незасвеченной.       Последний пункт в его путешествии — Гараж. Патрик сверяется с часами — уже должен открыться. Он лишь взглянет на Ричи и Джесси, может купит сувенир, заправится и поедет домой. Смех ребят, он чистый и звонкий, искренний, Патрик впитывает его в себя, болтает с ними ни о чём всё то время, те ничтожные несколько минут, пока Ричи заливает ему полный бак. Ричи красив и отлично сложен, Джесси всё такая же чудесная и сияющая, и оба они шутники те ещё. Патрику больно смотреть на них. Хочется признаться, хочется обнять Джесси, обнять Ричи. Он так им рад.       Но пока рано.       Патрик выруливает с заправки у Гаража, направляясь к выезду из города. Солнце уже поднялось и теперь бомбит своими лучами прямо в лицо. Он надевает любимые авиаторы и включает телефон, чтобы врубить музыку. Десяток пропущенных звонков и сотня непрочитанных сообщений обрушивается на него в один миг. Из динамиков льётся «I wanna see you now», солнце рассыпает искры, белым золотом сияя на отполированных боках Форда. И на обочине мелькает билборд.       «Вы покидаете Дасквуд»