Обычно дальше в таких случаях говорят «Когда наступило утро…», но вот беда - в этом Мире это было слишком редкое явление, чтобы каждый раз сопровождать процесс покидания постели. Условно «постели», потому что её роль по-прежнему исполнял немного колючий местный мох, на который не обращаешь внимания, погружаясь в магическое сновидение или охваченный сильными чувствами, но совершенно невозможно игнорировать в спокойном бодрствующем состоянии.
Так вот, я уже давно не спал под всё тем же слегка колыхающимся жидким небосводом, не желающим отмерять мои биологические циклы, и мужественно терпел покалывания в боку и онемевшей руке. По одной лишь весомой причине - не хотелось отпускать устроившуюся на моем плече прекрасную леди. Казалось, как только мы выпутаемся из моего временно назначенного одеялом лоохи, окажется, что… на этот счёт у меня было много вариантов: начиная с того, что кому-то из нас всё приснилось и заканчивая очередным визитом добровольцев с ритуальными ножами.
Поэтому я продолжал лежать, игнорируя сигналы о помощи от моей левой верхней конечности, а правой обнимал Тэ’Шаю и прислушивался, как мерно и деликатно стучит её сердце в мою ладонь. Считал удары и подстраивал своё дыхание под этот умиротворяющий ритм.
Действие заклинания уже давно закончилось, чувства снова вернулись в единоличное владение хозяев, но я всё равно знал, что она не спит и не торопится вырваться из моих объятий примерно по той же причине - осознания, что после этого наступит окончательное и бесповоротное «потом». А мы, кажется, оба не имели представления, что от этого «потом» ждать.
- О чем ты думаешь? - спросил я куда-то в её макушку.
- О том, какой я всё-таки могу быть жадной… - спокойно ответила она, даже не задумавшись, отвечать или нет. Как будто наш опыт единения навсегда оставил нам право узнавать мысли и чувства друг друга.
- Мм? Это моё дурное влияние?
- Скорее наоборот, - усмехнулась она. - А ещё гадаю, когда ты запросишь пощады.
- А я должен? - удивился я.
- У тебя же рука затекла.
- Клевета!
Она рассмеялась беззвучно и развернулась ко мне лицом. Очевидно, чтобы воочию увидеть мою реакцию на непередаваемые ощущения в руке. Лжец и актёр из меня, конечно, неважный. Поэтому насладиться моими гримасами ей удалось на славу. А мне - налюбоваться её улыбкой. То, что безжизненная маска не заняла своё прежнее место, меня несказанно радовало.
- Я думаю, нам пора сменить положение в пространстве.
- Относительно поверхности или друг друга?
- И то, и другое. Последовательно.
- Даже не знаю… - задумчиво протянул я, в надежде хотя бы как следует подурачиться напоследок. - А какие у нас аргументы?
Мне предъявили довольно веские, приятные аргументы. Хотя как по мне, это был самый настоящий подкуп. Но я всё равно уступил, потому как отказать женщине, наградившей тебя таким чувственным поцелуем, было выше моих сил.
Когда мы оделись, позавтракали добытым из Щели между Мирами воздушным омлетом и спустились с холма к пустующей котловине озера, Течение всё ещё не собиралось опускаться. Однако Тэ’Шая планировала помедитировать.
- Мне нужно по-новому почувствовать Течение, найти возможности влияния… - она задумчиво смотрела в перламутровое небо. - Моя кровь связывает нас, но… Я не уверена, что удастся хотя бы частично перенести на него свой чувственный опыт.
- Скажи, если я могу что-то сделать. Может, использовать Смертные Шары?
- Опасный эксперимент. Лучше не будем спешить. Возможно, всё получится решить моими силами, - голос её звучал не очень уверенно. - В любом случае, я только собираюсь прощупать почву. Это не несёт опасности, но может занять длительное время.
Я кивнул в знак согласия, и Тэ’Шая устроилась в центре каменного круга. От меня же требовалось не паниковать и не вмешиваться, вот и всё. Я надеялся, что справлюсь.
Первые полчаса я курил и любовался тем, как она медитирует. Прямая, сосредоточенная, изящная, с идеальными пропорциями… Ну точно - божество.
Потом полез в Щель за кофе и книгами, чтобы хоть как-то скоротать томительное ожидание. Но достал почему-то тетрадь в чёрной кожаной обложке с прикреплённой к корешку ручкой.
Я счёл это призывом тоже заняться делом. Например, попытаться записать все те обрывки знаний о себе, которые всплывали в голове. Возможно, это поможет упорядочить мысли и вспомнить что-то новое. Так что я почти ритуальным движением раскрыл перед собой свою добычу, сделал вдох, записал: «Спасти - кого?..». Подумал и добавил «Тэ’Шая?». И ещё с полчаса глядел в разворот с этими двумя надписями.
- Ладно, надо просто не заморачиваться и писать, что придёт в голову, - сказал я себе наконец.
Написал про тундру, оленей, кофе и сигареты, вспомнил парочку непечатных выражений (а, бумага всё стерпит!), нарисовал сову, потом лоохи с медузой, крупно каллиграфическим почерком вывел в центре страницы «Щель между Мирами, Смертные Шары, МАГИЯ».
Я стал конспектировать и зарисовывать всё подряд, вспомнил содержание всех снов и обрывки разговоров с Тэ’Шаей, даже если это не касалось меня. Хотя, кто знал, что нет?
Нужно было сделать перекур. Я вытер выступивший от напряжения пот со лба, достал сигарету и полюбовался результатом. Что ж, кажется, направление я выбрал верное. В потоке мыслей нет-нет всплывала какая-то мысль, отчётливо ощущаемая важной. Стоило продолжать в том же духе.
В конце концов я исписал половину листов и обнаружил несколько тем, развить которые толком не получалось: или они казались скучными, или внимание постоянно переключалось на что-то ещё, или просто ассоциации заходили в тупик. Смерть, Тэ’Шая, её Тень, город из сна и другие Миры - всё это я выписал по кругу на последней странице, стал поочередно соединять стрелочками и прислушиваться к своим реакциям.
Всё, связанное со смертью закономерно вызывало протест, гнев, страх… Не то чтобы это мне чем-то помогло, только виски заломило, особенно, когда дошёл до связки с другими Мирами. Смерть Миров - тоже ничего себе! Или я просто уже устал копаться в своих хаотичных мыслях?
Пришлось отложить свои изыскания. Нужно было размяться, проветрить голову. Так что я зашагал вдоль берега, чтобы не потеряться. Обошёл озеро кругом - это оказалось довольно утомительно, так что ноги под конец начали гудеть. Зато прошла головная боль.
Когда я вернулся, Тэ’Шая по-прежнему сидела, не шелохнувшись.
После я успел ещё и подремать, трижды поесть и снова усесться за свои записи. В этот момент меня застал местный «закат», поэтому, чтобы хоть что-то разглядеть в тетради, пришлось оторвать задницу от нагретого камня и переместиться к кромке светящейся воды.
Я, кажется, так свыкся с мыслью, что никогда не дождусь, когда Тэ’Шая закончит медитацию, что уже перестал оборачиваться на неё. Всё, что я мог вспомнить, было уже записано, поэтому я какое-то время сидел по-турецки с тетрадью в руках, и лёгкие ленивые волны, накатывающие на берег, останавливались буквально в сантиметре от меня. Сам не заметил, как уже привык к близости Течения за время, проведённое здесь, и перестал откровенно шарахаться.
Если подумать, эта субстанция была немного похожа на своего «донора» - спокойная, завораживающая, загадочная… Может быть, их связь настолько укрепилась, что само Течение теперь отражает Тэ’Шаю, её характер? Тогда и «научить» его иначе добывать силу действительно возможно…
Продолжая задумчиво пялиться на светящуюся поверхность озера, я машинально перебирал тетрадные листы, когда палец пронзила резкая боль.
Я отдёрнул руку, выругался, взглянул на пострадавшее место, чтобы оценить ущерб. На подушечке быстро набухала яркая капля крови, в синем свете Течения кажущаяся фиолетовой.
Порезаться о бумагу - в этом весь я!
За мгновение, пока я подносил палец к губам - зализать царапину - обретшая вес и, очевидно, стремление к свободе капля сорвалась вниз, в объятия вязкой разумной воды. Испугаться я не успел. Даже одного удара сердца не прошло после того, как тёмное пятно расплылось и растворилось в сияющем перламутре без следа.
Казалось бы, капля в озере - не многим значительнее, чем капля в море. Но оказалось, и она может всё изменить. Гладкая поверхность дрогнула, забурлила, вздыбилась высокой волной, готовой рухнуть мне на голову. Того, что я сообразил сделать - попытаться отползти назад и зажмуриться - было, конечно, недостаточно, чтобы спастись от взбесившейся стихии.
Я ждал удара, выбивающего воздух из лёгких, но, к моему удивлению, его не последовало. Хотя я отчётливо услышал грохот обрушившейся на камень толщи воды.
- Макс, что произошло? - взволнованный голос Тэ’Шаи заставил меня отмереть и хотя бы раскрыть глаза.
Она стояла спиной, слегка повернув ко мне голову, с поднятыми и сложенными «лодочкой» руками - эдаким живым волнорезом рассекая бурлящий поток. Как ни странно, вода действительно огибала стороной небольшой участок земли за ней, где всё так же на заднице сидел ошарашенный я. А вокруг нас бились волны, расплёскивались до самого подножия холма.
- Кровь… прямо в воду попала, - невнятно пролепетал я, пытаясь подняться на негнущихся ногах. С третьей попытки наконец получилось.
Она кивнула коротко и тоном, не терпящим возражений, едва ли не приказала:
- Поднимись на холм.
- А ты?
- Поднимись, - повторила она. - Я не смогу успокоить его, пока ты так близко.
Очевидно, борьба с Течением отнимала немало сил, потому что в таком напряжении я её ещё ни разу не видел. А моё присутствие, судя по всему, было сродни красной тряпки для впавшего в ярость зверя, что не упрощало ей задачу. Но всё же стихия немного поддавалась, да и целила в основном в меня, так что я успокоился на счёт Тэ’Шаи и счёл за лучшее послушаться и действительно ретироваться из опасной теперь для меня зоны.
- Ты в порядке? - вскинулся я, когда страсти вокруг озера улеглись, а на месте нашего привычного отдыха появилась Тэ’Шая.
Она выглядела измождённой, хотя ни утратила ни прямой осанки, ни твердости шага. На мой вопрос только утвердительно махнула ресницами и сразу опустилась на колени возле меня, беря за руки.
- Макс, я должна извиниться, - лицо её сразу как-то смягчилось и сделалось беспомощно-виноватым.
Это выбило меня из колеи даже больше, чем недавняя враждебность Течения.
- За что?
- Мне стоило быть решительнее и сразу вернуть твою память. - Я всё ещё ничего не понимал, и она пояснила: - Ещё в первом твоём сне я могла открыть нужные двери в твоём сознании, но… оттуда веяло безумием, и я побоялась, что твой рассудок не выдержит, если я так грубо вмешаюсь. Безопаснее было дать тебе вспомнить самому.
- Ну, это имеет смысл. Наверное, - осторожно прокомментировал я это признание, но она мотнула головой и продолжила:
- Поначалу всё выглядело логично и здраво, но потом… узнав тебя немного лучше, я уже могла бы понять, что ты бы справился с безумием. И не только. Думаю, у меня уже было слишком много лишних желаний, и в итоге они повлияли и на Течение тоже.
Я уже просто молча слушал, не вполне осознавая, какая здесь могла быть связь.
- Понимаешь, оно весьма однозначно интерпретирует мои чувства к тебе - стремлением поглотить твою силу. А уж распробовав вкус твоей крови…
- Ну уж это-то только на моей совести, - возразил я.
- Я не должна была допустить этого. Но я действительно очень жадная… - тихо сказала Тэ’Шая и уткнулась лбом в мою грудь.
Какое-то время мы просто просидели, обнявшись.
- Тебе опасно оставаться здесь.
- Но я не хочу тебя оставлять! Идём со мной!
- Я должна закончить дело. Ты дал мне надежду на исправление Мира, и я не могу упустить эту возможность.
- Но…
Тэ’Шая подняла голову, посмотрела открыто тем самым бездонным взглядом, в котором я тонул не хуже, чем в затягивающей хищной воде. Но это было чертовски приятно…
- Пора вспомнить себя, Макс.
* * *
В этом сне я оказался один. Тэ’Шаи рядом не было.
Вокруг была пустота. Знакомая пустота, напоминающая Коридор между Мирами. Возможно, во сне он тоже имел свой аналог.
Я услышал громкий щелчок - слившийся в один звук тысячи открывающихся замков. Теперь двери были открыты. Двери, открывающие моё прошлое, моё безумие. За ними была и смерть, от которой я хотел скрыться. Но так же некоторые, я знал, вели к прекрасному городу с цветными фонарями, в Мир, который любил меня, к людям, которые любили…
Одна из них распахнулась и оттуда с пронзительным клёкотом прямо на меня вылетела большая толстая птица. Буривух.
- Мела… мори… - неуверенно промямлил я плавно проявляющееся в памяти имя. Такое знакомое, родное… Как я мог его забыть?
Воспоминания нахлынули на меня, как цунами на беззащитную рыбацкую лодку. У которой, ко всему прочему, и без того было прохудившееся дно и разорванный парус…
Пространство моего сна стало осыпаться мелкими зеркальными осколками, которые падали к моим ногам, отражая все события моей жизни. Во множестве отражений я видел мостовые Ехо, алое небо над Уандуком, безмолвный пустынный пляж, канатную дорогу и улицы Шамхума, маленькие кусочки миров из Лабиринта Мёнина, Тихий Город, изнанку Тёмной Стороны, так похожую на мир Паука… И, главное, людей. Своих знакомых, приятелей, врагов, возлюбленных… друзей.
«Друзей! Друзей, Макс, ты, эгоистичная скотина! Вернее, одного очень близкого друга. Больше чем друга. Который вот-вот умрёт, пока ты в счастливом забвении наслаждаешься восхитительно приятным обществом его предыдущего воплощения!»
- Спокойно. Всё хорошо, Макс… Не просыпайся… Рано…
Убаюкивающие объятия Меламори закрыли меня от летящих осколков. Она шептала мне на ухо какую-то сентиментальную чепуху, какую я сам частенько любил нести в минуты нашего уединения в спальне или в бассейнах Мохнатого Дома… И этот ничего не значащий поток слов в её исполнении одним только звучанием заставлял поверить, что всё действительно будет хорошо… Волна отступала. Оставив тяжесть и боль воспоминаний, но теперь с этим можно было жить.
- Вот так. Ты справишься. В твоём распоряжении тысячи лет, ты успеешь… Не вздумай сойти с ума, слышишь? Я так долго тебя искала, прежде чем мне удалось тебе присниться. Поговори со мной.
Её ласковая терапия подействовала на меня не хуже знаменитой дыхательной гимнастики Лонли-Локли. Убедившись, что я снова вменяем, она перешла к более осмысленному диалогу:
- Ты спишь не один, – лукаво улыбнулась Меламори. – Да к тому же… Это знакомая аура!
Она сосредоточенно всматривалась в мои глаза, будто в них показывали полнометражный документальный фильм о жизни сэра Макса без цензуры.
- Шурф?.. – и без того большие глаза распахнулись ещё больше.
Сердце замерло в ожидании. Насколько я знал Меламори, она с равным успехом могла и рассмеяться, и убить меня на месте, но последовавшей реакции я никак не ожидал. От неё исходил совершенно непонятный мне спектр эмоций: от недоверия к происходящему до священного трепета перед очередным чудом. Словно на её глазах воскрес арварохский Мёртвый Бог. Но Меламори быстро взяла себя в руки и уже через мгновение беззаботно хохотала, как я это и представлял с самого начала. Я даже усомнился, действительно ли видел эту непередаваемую гамму чувств на её лице.
- Надо же! Можно сказать, дождалась обещанных оргий!
- Ты так говоришь, будто это совершенно в порядке вещей.
- А мне следует объявить тебя неверным гадом, скотиной и предателем? Конечно, мне было бы гораздо легче вышвырнуть тебя из сердца, внушая себе все эти вещи. Ведь так люди делают, да?
Но правда в том, что отношения между людьми, а особенно между нами, гораздо сложнее… Чья-то любовь, её превращение во что-то иное не делает кого-то плохим или хорошим. Как и новые чувства к другим людям не означают конец всех прежних отношений.
Ты в моих глазах остаёшься тем же Максом, невероятно притягательным существом, чья жизнь через край фонтанирует чудесами, без спросу проливающимися на всех вокруг. Это основа всего, что между нами было и есть. А остальное… остальное: события, окружение, люди, взгляды, мысли, чувства – всё это меняется необратимо. Так и должно быть. В жизни много потрясающих вещей, которые грех не испытать.
- Никогда нельзя отказываться от возможности получить новый опыт, - я не мог не вспомнить жизненную позицию своего лучшего друга, – Шурф нам давно это говорил. Знаешь, ты очень сильно изменилась.
Меня не отпускало ощущение, что в образе моей прекрасной леди что-то было не так. Я вгляделся в янтарные светящиеся глаза, мудрые, как у тысячи буривухов, и непривычно спокойные. А прислушавшись к собственным ощущениям, я вдруг понял, что звучит она как… как леди Сотофа Ханемер. Целым миром. Только миром сновидений.
- Просто мне... нам всем пришлось научиться жить без тебя. Собственными чудесами. И оказалось, что это вовсе не невозможно.
Холодок смутной догадки заставил меня поёжиться сильнее, чем холодный воздух мира Течений.
- Жить без меня?... Сколько меня не было? – прохрипел я. – Шурф… он… Я опоздал?
- Нет, Макс, – вздохнуло это невероятное существо, которую я когда-то считал своей девушкой, - ты неправильно задаешь вопрос. Неважно, сколько прошло времени. Важно, когда тебе надо вернуться. Ведь у тебя особые отношения с реальностью, она охотно меняется по твоему желанию.
Довольно расплывчатый ответ ни подтверждал, ни опровергал мою страшную догадку. Но мне стало совершенно очевидно, что я прав. Прошло чертовски много времени. И это время сделало из моей Меламори совершенно невозможную колдунью.
А ещё я вдруг понял, о чем ещё она хотела сказать, но промолчала. И понимание это вселяло в меня вполне осязаемый ужас.
- ..Но если я вернусь вовремя… то не к тебе. Не в тот Мир, где ты нашла свои чудеса. И ты сама не знаешь, не обратится ли в никогда-не-случавшееся твоя жизнь между моим уходом и этим сном. Как после поворота головокружительных качелей Магистра Гейшери.
Меламори тепло, с ностальгией, посмотрела на мою обалдевшую от собственной проницательности рожу.
- Разве это остановит Вершителя, вознамерившегося по-своему повернуть колесо судьбы?
* * *
Когда я проснулся, вокруг всё ещё царила темнота. Это было довольно кстати, поскольку я всё ещё не знал, как посмотреть в глаза Тэ’Шае… Её не оказалось в моём сне, но знала ли она о нашем с Меламори разговоре?
Пока я панически соображал, что делать дальше, заметил, что её вовсе нет рядом. Сердце моё испуганно сжалось в нехорошем предчувствии.
«Нет-нет-нет. Она ведь не может снова вернуться к самопожертвованию. Не после того, как увидела… почувствовала, что всё может быть иначе!» - повторял я про себя как мантру, пока сломя голову бежал с холма к сияющей кромке воды.
Но сила моего убеждения оказалась недостаточной для этого холодного Мира. Подбегая, я увидел, как на поверхности озера в такт волнам покачивается неподвижное тело. Из глубоких порезов на руках вытекало жидкое серебро, вливаясь в Течение. На этот раз полностью, без остатка.
Больше не думая, чем кончится мой контакт с этой субстанцией, я ринулся в воду, чтобы подхватить обмякшую женскую фигуру.
- Макс, – холодная рука слабо, но явно протестующе приподнялась. – Не нужно. Я видела твой сон и твои воспоминания. Ту, другую жизнь... Ты должен вернуться в свой Мир. А я… я должна исправить свой.
- Тэ’Шая…
Я так много хотел сказать, но ни одна мысль не могла пробиться вперёд, чтобы быть высказанной.
- Ты показал мне, что всё может быть по-другому. Я могу научить мир любить нас. Черпать не силу – радость, любовь, вдохновение… Но для этого я должна стать частью Течения, научить мир возвращать эти чувства, умножать силу…
- Нет. Всё не может быть так, должен быть другой способ! Я что-нибудь придумаю! Ты будешь свободна, сможешь делать всё, что захочешь…
Я пытался поднять её на поверхность, но тело стало невероятно тяжелым, глубина притягивала его, медленно, но неотвратимо.
- Смогу… - она говорила тихо, с какой-то торжествующей улыбкой, которая казалась мне абсолютно дикой в подобных обстоятельствах. - Смогу, когда стану человеком, который так много для тебя значит, ради которого ты готов совершать невозможное... Позволь мне этот каприз. Отпусти…
- Но ведь это и есть ты, какую жизнь бы ни жила!
- Макс… Ты ведь понимаешь, что я не могу жить две жизни одновременно?... Отпусти… Пожалуйста. Это то, что нужно нам обоим.
Я просто не мог заставить себя ответить или разжать пальцы, дать ей утонуть. Но это и не потребовалось. Тело светилось изнутри и постепенно таяло, крохотные искры разбегались по поверхности воды от кончиков пальцев, волос, ресниц…
- Ты – самое невероятное событие в моей жизни… И мы снова встретимся. - Тихий шепот звучал уже еле слышно, словно издалека. Я только и смог заставить себя согласно кивнуть, наблюдая за буквально утекающей сквозь пальцы жизнью.
Прежде чем Тэ’Шая полностью стала частью Потока, я почувствовал, как мой нос, а потом и лёгкие, заполняет её последнее дыхание. Дыхание смерти. Оно пахло цветущими пионами.
Я хотел кричать, но боялся потерять этот последний дар. Замер неподвижно, не дыша, не решаясь поверить в происходящее. Этого. Просто. Не. Может. Быть.
Мироздание с готовностью ответило на эту простую мысль и вышвырнуло меня, единственного, кто не мог быть здесь, в то время и место, которому я принадлежу. Где опять умирал тот же близкий мне человек. И на этот раз я не имел права его подвести.
