***
Он сжимал её в руках, такую манящую, зовущую. Девичье тело выгибалось навстречу его прикосновениям, отвечало на каждое движение. Стоны, которые она больше не сдерживала, дурманили его разум, а когда голос сорвался на вскрик, то желание слиться с ней в единое целое стало нестерпимым. Словно в ответ на эти мысли, её ноги обвили его за поясницу, притягивая к себе, толкая в пропасть безумного желания обладать, сделать своей, никогда больше не отпускать. Она была такой, какой её никто и никогда не видел — он был уверен в этом. Страстная, открытая, порывистая, восхитительно соблазнительная в каждом своём движении и звуке. Её ладошка пробралась под его рубашку, просто оторвав резким движением последнюю пуговицу. Ноготки царапали спину, а тонкие пальцы другой руки перебирали его кудри, уже освобожденные от стягивающей их резинки. Его губы метались по её телу, желая везде оставить свой след, алую метку на бледной коже — моя, моя, моя. Смотря в её затуманенные глаза, он только и мог, что срывающимся хриплым голосом повторять: — Ами, Ами, Ами… Зой лежал на своей кровати, уставившись в темноту. Стиснув зубы, он резкими и даже немного злыми движениями руки приближал себя к разрядке. Черт бы побрал эти сны! Это давно перестало быть похоже на проблемы подросткового пубертата. Навязчивая идея, наваждение, проклятье — так много названий, и не малейшего представления, что с этим делать. Было отвратительно чувствовать себя озабоченный маньяком рядом с тихой и невинной одноклассницей, но стоило Мидзуно лишь появиться в поле его зрения, как что-то тёмное — внутренний демон, не иначе — поднималось в душе, застилая разум пеленой желаний: прикоснуться, притянуть к себе, целовать до немоты. А затем схватить и унести так далеко, чтобы никто не нашёл. И быть только вместе, только вдвоём, единым целым… Подстегнутый своими мыслями, Зой быстро достиг пика. Выгибаясь в сладкой судороге, пробежавшей по телу, он здорово стукнулся головой о спинку кровати. Карма из э бич, придурок. Мол, будешь знать, как дрочить на невинных овечек, похотливая ты скотина. Нет, чтобы завести нормальную подружку и с ней удовлетворять свои потребности и предаваться разврату во всех мыслимых и немыслимых позах. Но нет, Сато, тебя, как обычно, угораздило вляпаться по самую рыжую бедовую маковку – зациклило на монашке Мидзуно. Вообще, Ами была хорошей девчонкой, глубоко Зою симпатичной, но все эти выходки подсознания сводил на нет малейшую возможность их общения. Если раньше он любил просто подшучивать над первой ученицей Японии, поддразнивать и подначивать — что, впрочем, было его обычной манерой общения — то теперь он шарахался от неё, словно от прокаженной. Ещё и шутки стали обидные, отталкивающие, бьющие по больному. Все, что угодно, лишь бы держать одноклассницу как можно дальше от ополоумевшего себя, своих загребущих рук и назойливых фантазий. В самом деле, нельзя же подойти к Ами в школе и между делом, сообщить: так мол и так, погода сегодня чудесная, контрольная была лёгкая, хочу тебя здесь и сейчас, пойдём, перепихнемся в кладовке. За такое можно в нос получить, сильно и больно. А то и не только в нос. Да он бы и сам мимо не прошёл, если бы услышал, что кто-то с такими подкатами по школе разгуливает и к девчонкам пристаёт, прописал бы ловеласу люлей по первое число. Со вздохом сползая с постели, Зой поплелся в душ. Может ледяная вода его хоть чуток отрезвит? Было бы хорошо. До будильника ещё четыре часа, неплохо бы проспать их без снов, будоражащих не только его душу, но и тело. Только вот стоило прохладным струями коснуться его кожи, как перед глазами встала сцена из сегодняшнего видения: вот Ами проводит своими прохладными пальцами по его скулам, плечам, оглаживает линию ключицы и скользит дальше, вниз, чтобы… С глухим стоном Зой долбанул кулаком по стене. Да ну что за наказание, в самом деле?! Сколько это будет продолжаться? Рука дернулась вниз, а глаза прикрылись, воскрешая в сознании прошедший сон во всех подробностях.***
— Дорогая, у тебя все в порядке? Ты какая-то бледная последнее время. "Я вижу эротические сны с участием себя и парня, который задирает меня в школе. Все отлично, мам". — Да, все в порядке, не переживай, просто не выспалась, — Ами выдавила из себя чуть натянутую улыбку. — Ты опоздаешь на самолет. Госпожа Мидзуно внимательно посмотрела дочери в глаза: — Ты же знаешь, что можешь со мной поговорить обо всем, что тебя тревожит? Я всегда тебя поддержу. — Конечно, мам, не переживай. Это из-за учёбы. Я справлюсь. Судя по взгляду, мать ей не поверила. Но время и правда уже поджимало и госпожа Мидзуно обняла и поцеловала дочь. — Мы сядем и поговорим, когда я вернусь, хорошо? Я была слишком занята последнее время, но это вовсе не повод нам с тобой совсем не проводить времени вместе, котенок. Договорились? — Конечно, — Ами улыбнулась уже искренне. — Но тебе и правда нужно выходить. — Да, да. И, дорогая, будь вечером осторожнее, обещали штормовое предупреждение. После курсов сразу домой. Ну всё, я поехала, — подхватив чемодан, госпожа Мидзуно выпорхнула за дверь. Ами вздохнула, закрыла замок и пошла на кухню. Аппетита не было. До школы оставался целый час, но в последний месяц мисс Мидзуно предпочитала приходить в притык перед самым началом занятий, чтобы минимизировать риск встречи один на один кое с кем. Хорошо, что всегда можно было прикрыться Усаги, за которой она заходила по пути, и тем, что та была крайне нерасторопна. Но именно сегодня, подходя к дому семьи Цукино, Ами увидела уже готовую к школьным "подвигам" подругу. С аппетитом жуя бутерброд, Усаги пританцовывала на месте в ожидании и что-то напевала себе под нос. — Доброе утро! Ты сегодня так рано, Усаги-тян, да ещё и в таком хорошем настроении. — Ами-тян! Ты не представляешь, что мне сегодня снилось! А дальше был подробный рассказ о волшебном сне, в котором милая Крольчонок была принцессой сказочного королевства. О том, что её дорогие подруги так же были вместе с ней и тоже были принцессами. Какое вокруг все было красивое и необычное. Какое на Усаги было платье (конечно же, во сне её звали совершенно иначе!) и какой загадочный и таинственный был влюблённый в неё принц. Смотря на подругу, Ами не могла сдержать ласковой улыбки: мисс Цукино совершенно не изменилась с тех пор, как они познакомились в четырнадцать лет. Открытая и общительная, она тогда подошла к "заучке и задаваке Мидзуно" и предложила свою дружбу. Вот так просто и сразу, без лишних церемоний и условностей. И Ами поверила. Спустя четыре года, Усаги, как и прежде, смотрела на мир своим чистым и немного наивным взглядом и все так же излучала тепло и искреннюю любовь ко всему, что её окружало. Сентиментальная и мечтательная, она, впрочем, нередко высказывала глубокие и мудрые мысли, которые совершенно не вязались с образом милой дурочки, какой её привыкли воспринимать окружающие. Тем временем, Ами и Усаги нагнали Мако и Минако и рассказ о сне пошёл по второму кругу. На моменте про принца, Айно шутливо погрозила пальцем: — Какая же ты эгоистка, Усаги-тян! Себе принца охватила, а мы как же? Неужели только в качестве твоей свиты там стенки подпирали? — Поддерживаю! Несправедливо как-то выходит: принцесс пять, а принц только один. Смотри, как бы мы у тебя его не увели, — включилась в игру Мако, поддразнивая надувшуюся подругу. — А ты как считаешь, Ами-тян? — Что? — Мидзуно вынырнула из своих мыслей и недоуменно посмотрела на девочек. — Что скажешь на счёт принца из снов? Ты же тоже его хочешь? — определённо, Мако даже не поняла, как двусмысленно прозвучали её слова. Ами же моментально почувствовала, как её щеки начинают полыхать ярким румянцем. "Хочу, но не хочу его хотеть!" — хотелось ей завопить на всю улицу, но Мидзуно лишь неопределённо мотнула головой, мол, данетнезнаю, понимайте, как хотите. Почему она не рассказала ничего подругам о своих снах? Вопрос, конечно, интересный, но больше риторический. В первую очередь было крайне неловко. Ами не представляла, как о таком вообще сказать, пусть даже самым близким людям. Во-вторых, было что-то такое глубинно-личное в этом нездоровом влечении к Зою, что было практически невозможно сформулировать так, чтобы не быть неверно истолкованной. Ну и третья причина: Ами боялась (и не безосновательно), что любимые подруги воспримут все слишком буквально и попробуют свести её с парнем. С Зоем или с каким-то другим — это уже как настроение подскажет. Ни к одному из этих событий она не была готова морально, поэтому и держала все в себе. Между тем, разговор продолжал идти своим чередом и Усаги уже рапортовала новые подробности из сна, которые они "просто ещё не дослушали, ну!". — У каждой был свой кавалер! Но я не помню, как они выглядели. Только у Рэй-тян помню — это бы её парень, Айто-сан. И он был не как обычно, а весь такой спокойный и расслабленный и, кажется, даже смеялся. — Приснится же такое. Весёлый Джед — это ещё более невероятно, чем все, что ты нам рассказала, — хмыкнул Мако. — Да уж, странного парня себе Рэй-тян выбрала. Он всегда такой серьёзный и сосредоточенный. Я думала, она предпочитает более раскрепощенных молодых людей. — Да она вообще мужчинам не особо всегда доверяла, а тут они так быстро сошлись, что я толком ничего понять не успела. Странно все это. — А мне нравится Айто-сан, — улыбнулась Усаги. — Только я всегда рядом с ним робею немного. — Но у него такой странный взгляд, вы замечали? — Ами задумчиво поглядела по подруг. — Будто он ждёт чего-то от тебя, а ты все никак не можешь ему этого дать. И каждый раз какое-то разочарование в его глазах, от этого ещё больше не по себе. Джед Айто появился в храме Хикава несколько месяцев назад. Подруги мисс Хино, по началу заинтересовавшиеся новым работником с необычной внешностью, быстро поняли, что характер у него не особо приветливый и заглядываться на него нечего, особенно если не хочешь получить какой-нибудь колкий комментарий в свой адрес. Однако потом, как-то внезапно и скорополительно, Рэй начала встречаться с этим молодым человеком, хотя раньше и не высказывала ему никакой заинтересованности. Девочки обсуждали эту тему далеко не впервые — тем более, что отношениям мико было уже больше месяца — и это было просто обычное безобидное перемывание косточек. Любому было понятно, что Рэй и Джед счастливы вместе, стоило лишь раз увидеть, как они смотрят друг на друга. — Эх, вот бы и в реальной жизни встретить своего принца, — мечтательно протянула Минако. — Разве ты не уже? — Мако удивлённо вздернула бровь. — Не знаю даже, мой принц какой-то не особо принц. Да и не особо мой, если уж на то пошло. В общем, странные какие-то у нас отношения. Даже и не отношения толком. Короче, не по сказочному, вот! — Это почти взрослая жизнь, подруга! Есть такая поговорка: чем старше человек, тем больше он усложняет себе жизнь. — Нет такой поговорки, Мако-тян, — качнула головой Ами. — Совсем не обязательно придумывать себе проблемы, чтобы быть взрослым. — И взрослым быть не обязательно, чтобы придумать себе проблемы! — прыснула Минако. — А скажи-ка, Усаги-тян, мы были счастливы там, в твоём сне? — Меня просто распирает от радости, до сих пор, стоит вспомнить этот сон, — лучезарно улыбнулась Усаги, расставляя руки и кружась на месте. — Мы все были очень-очень счастливы, честное слово! — Ну что ж, будем верить в твои пророческие способности, Крольчонок! А теперь поторопимся в школу, а не то опоздаем на урок. Кто последний, тот улитка! — Айно внезапно сорвалась с места, оставив позади опешевших подруг. — Эй, так не честно! — переглянувшись, девочки бросились за Миной, навстречу новому дню.***
Зой развалился на парте и скучающе разглядывал одноклассников. Больше всего его внимания привлекала стайка девчонок, которые что-то громко обсуждали. Цукино, Кино и Айно, ну конечно. Мидзуно вызвали к директору — наверняка из-за каких-то её очередных успехов — так что можно было чутка расслабиться и понаблюдать за подружками своего наваждения. До всей этой истории с ночными фантазиями, Зой вообще-то, неплохо общался с каждой из них. Но потом они все, как одна, встали стеной на защиту скромницы Ами от его едких нападок. И кто говорит, что женской дружбы нет? Вот же она, в чистом виде. Интересно даже, а если бы его переклинило на кого-то из них, таких ярких и притягивающих взгляды? Он бы так же изводил себя или решился бы на какие-то другие действия? Вот, скажем, Айно - прекрасная же кандидатура! Веселая, озорная, всегда готовая кутить и развлекаться, девочка-праздник. Но что-то было в Минако такое, что не позволяло Зою воспринимать её в постельно-сексуальном плане. С ней прикольно было дурачиться, орать в караоке песни, устраивать движуху на школьных фестивалях и прочее, прочее, чем обычно занимаются закадычные друзья. Но спать с ней… Это было как-то неправильно. В конце концов, как сказал неизвестный интернет-классик: с друзьями нужно дружить, а не иметь их. Во всех смыслах. Или вот Кино. Статная, фигуристая, хозяйственная — мечта, а не девушка. Но как-то получив случайно от неё кулаком по морде лет пять назад и простившись со своим последним молочным зубом, Зой раз и навсегда определил Макото в категорию "свой парень". Трескать её кулинарные шедевры было одно удовольствие, под это дело он даже милостиво был готов слушать про очередного парня, который разбил страдалице сердце (ну надо же, никогда такого не было и вот опять), но не дольше десяти минут. Ей он мог предложить спарринг, но никак не свидание. Про Цукино можно даже не начинать вспоминать: круглощекая Крольчиха вызывала в нем исключительно братские чувства. Стащить у неё конфетку, поспорить из-за фильма или дать списать на контрольной — это всегда пожалуйста. Но думать о том, чтобы вожделеть её было чем-то противоестественным. Наверное, было уже пора признать очевидное: продолжать сравнивать и искать альтернативу можно было бесконечно долго, тем более, что у гиперобщительного Зоя знакомых девчонок было три вагона, два прицепа и у каждой можно было найти плюсы, свою изюминку, только вот портило все одно пресловутое "но": ни одна из этих прекрасных и замечательных не вызывала в нем такой дикой бури эмоций, как его тихая одноклассница. К болтающим девчонкам подошли два парня и Зой скривился: хвостатых братцев, местных знаменитостей, он недолюбливал. Во-первых, это был вопрос стиля! Сам Зой вовсе не для того столько лет отвоевывал себе право носить волосы той длины, которая ему нравится, чтобы потом пришли эти ребята, и козыряя своей звездностью, вот так запросто стали тут ходить со своими хвостами, а администрация и слова поперек им не скажет! Просто вселенская несправедливость. Во-вторых, братья Коу вызывали у Зоя странное чувство тревоги. Так ощущаешь себя рядом с людьми, которые точно втянут тебя в неприятности. Хотя логически это ничем не подкреплено: в их школе парни учились уже третий год, были, в общем-то, со всеми приветливы и, если говорить уж совсем на чистоту, носа не задирали. Но Сато ничего не мог поделать со своей паранойей, поэтому состоял в дружелюбной оппозиции к "Трём звёздам": конфликтов не затевал, но и любезностей тоже не разводили. Только наблюдал издалека, да и то, больше для собственного успокоения. Ну не могли же они, в самом деле, оказаться, например, какими-нибудь инопланетянами, которые притащат за собой на Землю вселенское зло из космоса. Глупости! Ну а "в-третьих" появилось совсем недавно, буквально вот с месяц назад (как неожиданно!). Этот третий сейчас как раз где-то с кем-то шлялся и Зой сильно подозревал, что "где-то" — это кабинет директора, а "кто-то" — это небезызвестная первая умница школы, по совместительству её же первая скромница. По мнению некоторых, у Тайки и Ами мог вот-вот начаться серьёзный роман, потому как Коу явно выделял её среди окружающих, да и вообще, часто проводил с ней время в разговорах и диспутах, а сама Ами выказывала музыканту свою расположенность. Но Зой, который теперь пристально следил за развитием этих отношений, склонен был считать, что если у Тайки и были какие-то чувства и намерения, то Мидзуно их попросту не замечала. Свою детскую влюблённость в айдола она переросла уже давно, а вот на более серьёзное чувство пока явно была не готова. Ну и хорошо, думал Зой. Ну я и кретин, думал он следом. Как собака на сене: и сам не ам, и другие нафиг пошли. Впрочем, кого вообще интересует его мнение? Прозвенел звонок к началу урока и в следующий же момент дверь кабинета распахнулась. — Внимание, класс! Урок начинается! Недзуми-сэнсэй, замещающий сегодня их учителя, был как-то слишком явно напряжен и раздражен. И так не самый приятный человек, сегодня он смотрел на мир в целом и учеников в частности как-то особенно сердито и недовольно. Ребята быстро разбежались по своим местам, однако, стоило учителю открыть рот, как в дверь постучали. На пороге оказались чуть запыхавшиеся Тайки и Ами, которые тут же привлекли всеобщее внимание. — Прости, сэнсэй, нас задержали у директора. Разрешите войти? — Всё свои личные дела вы должны заканчивать ДО звонка, Коу-сан, Мидзуно-сан, а не прикрывать свои совместные прогулки походом к директору! Быстро по местам. Тайки гордо вскинул голову и спокойно прошел к своей парте. Ами же явно чувствовала себя крайне неловко, потому что шмыгнула к своему месту, полыхая ярким румянцем. Зой случайно зацепил это взглядом и тут же отвернулся к окну. Когда урок подходил к концу, настало время для назначения тем и групп для выполнения коллективного задания. Конечно, когда учителя выбирали пары для таких совместных работ, это всегда было сродни русской рулетке, но сегодня Недзуми-сэнсэй явно решил распределять учеников, руководствуясь не иначе как каким-то злым умыслом. Поэтому, чем дольше шло распределение, тем больше Зой напрягался. — Мидзуно и Сато. “№%$@*#%!!!” — чуть не выматерился Зой во весь голос. Это просто катастрофа. — Нет! — громкий протестующий вскрик заставил учеников обернуться к Ами. Побледневшая девушка вскочила из-за парты и полными ужаса глазами смотрела на учителя. — Мидзуно-сан, я не спрашиваю Вашего мнения. Прекратите балаган, — резкая отповедь Недзуми-сэнсэя была словно пощечина. Ами отшатнулась и, кажется, только сейчас поняла, что привлекла всеобщее внимание. Красные стыдливые пятна расползались кляксами по её щекам, однако девушка с отчаянным упрямством стиснула край парты и вскинула умоляющий взгляд. — Недзуми-сенсей, пожалуйста, назначьте мне другую пару. По классу прошлась волна возбужденного шёпота: напряжённость в отношениях Сато и Мидзуно секретом не была, но чтобы вот так, отказаться вместе работать… — Сэнсэй! Я тоже прошу другую пару. С кем угодно, только не с… ней, — нежное имя будто обжигало гортань и не хотело срываться с языка. Зой смотрел в упор на побагровевшего мужчину, стараясь ничем не выдавать своей внутренней паники. Только бы получилось! — Да вы что, совсем… — учитель, похоже, от возмущения даже на мгновение лишился дара речи. — Недзуми-сэнсэй, позвольте мне поменяться парой с Сато-куном, — Тайки тоже поднялся вслед за одноклассниками и заговорил своим спокойным и невозмутимым голосом. — Или с Мидзуно-сан. Если они так не хотят работать вместе, то я мог бы разбить их пару и выполнить задание с любым из них. Это ведь никак не повлияет на… — Молчать! Что вы все себе позволяете?! Кто вам сказал, что вы можете выбирать себе пары или как-то иначе менять условия выполнения работы? Вы что думаете, в жизни кто-то будет интересоваться, все ли вас устраивает в работе или нет? Вам будут давать задания и вы должны будете их выполнять. Не нравится — ищите другую работу! — разошедшийся преподаватель даже стукнул кулаком по столу от злости. — Всем сесть! Будете работать в тех парах, в которые вас поставили. Всё! Развели тут базар. — Но… — Всё, я сказал, Коу. Или вы все давно не были у директора? Зой обессиленно опустился за парту и вцепился в свои волосы. Хотелось взвыть в голос и стукнуться головой обо что-то твердое. Это конец. Без вариантов. Все усилия последнего месяца коту под хвост. Если он останется с Ами один на один, то сдержать свои мысли и желания, а следом действия и руки, ему, Зою, поможет только чудо. Вот брат обрадуется, когда узнает, что воспитал малолетнего насильника. Ами била крупная дрожь, она не слышала больше слов учителя, тупо смотря в стену перед собой. Это конец. Мало того, что Зой и десяти минут не может продержаться без скабрезностей, так ещё и она сама не в силах совладать с самой собой. Как много времени Сато потребуется, чтобы понять, что её трясёт рядом с ним не от злости или возмущения, а от дикого, непреодолимого желания? Просто какой-то Стокгольмский синдром! Что же делать? Но в голове было непривычно пусто и даже гулко. Ни одной идеи, как избежать кошмарной участи. Из волны нарастающей паники девушку вырвала чья-то рука, что потрясла её за плечо. — Эй, Ами-тяаааан! Ты как? — Минако с беспокойством заглянула в лицо вышедшей из оцепенения подруге. Рядом с ней стояли встревоженные Макото и Усаги. — Я… — конечно, она хотела сказать, что в порядке, что не стоит беспокоиться и она справится. Только вот лживые слова не шли, и Ами лишь неопределенно пожала плечами, пытаясь в очередной раз собраться с мыслями. Только не раскисать! — Не унывай, прорвёмся! Зой, конечно, тот ещё паршивец, да и язык у него без костей, но голова соображает. Вы быстро выполните задание и разбежитесь каждый в свою сторону, — ободряюще улыбнулась Мако. — Точно-точно! Ты же умница, тебе любое задание решить — что раз плюнуть! — Минако приобняла Ами за плечи. — А если Зой начнет опять язык распускать или ещё что, то мы ему потом темную устроим! — Ещё как! Я ему все зубы пересчитаю, — веско подтвердила Кино. — Спасибо вам за заботу, девочки... — Может вам стоит присоединиться к какой-то другой группе и вместе задание выполнить? Вдруг Зоя это немного усмирит? — Усаги внимательно поглядела на подругу. Ами сначала обрадованная новой идеей, тут же вновь понурила голову. — Ты же слышала, Усаги-тян, задание выполняется строго в парах. Да и разное оно у всех, мы друг другу будем только мешать. Работы много, а времени всего ничего на выполнение. Если с кем-то объединяться, то если только по очереди делать каждый проект. Но тогда одна из групп точно что-то да не успеет. — Ты всегда так печешься о других, Мидзуно-сан, тебе стоит подумать и о себе, — оказывается, братья Коу тоже подошли ближе к девушкам и Тайки смотрел на Ами чуть нахмурившись. — Спасибо, что вступился за меня, Тайки-сан. Но я не могу вечно прятаться за чужими спинами. В конце концов, это всего лишь школьный проект, — улыбка вышла почти не натянутой, однако внутри все сжималось от мыслей о том, что предстоит впереди. — Чудесно это слышать, Мидзуно. И долго ты еще собираешься тут сидеть? Сама же сказала, что работы много, а времени мало. Так что давай, поторопись уже, — вся внутренняя бравада и подобие самоконтроля слетели вмиг, стоило лишь услышать недовольный голос Зоя, стоящего за спиной Усаги. Тело предательски отозвалось легкой дрожью возбуждения, что пролетела от макушки вниз и осела внизу живота сладким, тянущим ощущением. — Слышь, ты, Сато, — Мако хрустнула костяшками, показательно разминая кулаки. — Следи за языком, понял? Узнаю, что ты как-то обидел Ами-тян — опять зубов не досчитаешься. — Кино, ты бы за собой следила, а то как шпана последняя уже начала разговаривать, — Зой раздраженно дернул плечом, смотря куда-то в сторону. Выглядело это так, словно он находится здесь под дулом пистолета. — Ничего я с вашей подружкой не сделаю. Нужна она мне больно. Мидзуно, пошли уже в библиотеку, разберемся с этим проектом и отделаемся друг от друга. Ами закусила губу. Было обидно слышать подобные слова, особенно на фоне реакции собственного тела. Но все это ожидаемо, Сато и не скрывает ни от кого свое пренебрежительное отношение к скромной однокласснице. Рассердившись на саму себя, девушка подняла глаза, чтобы ответить нахалу, но неожиданно встретилась взглядом с его зелеными глазищами. Воздух словно разом вышибло из легких, мысли разлетелись стайкой испуганных птиц, сердце пропустило удар, а затем заколотилось с бешеной скоростью, все вокруг замерло на мгновение длинною в вечность, а душа… Душа готова была вырваться из тела, рвануть навстречу, повинуясь этому дикому, безумному, тоскливому зову. Чтобы забыться, отдаться, потерять себя в объятиях и поцелуях, слиться воедино и уже больше никогда не отпускать. Потрясенная силой накрывших её эмоций, Ами смотрела в расширившиеся зрачки Зоя и не могла пошевелиться. Неизвестно, сколько это продолжалось, но вдруг Сато вздрогнул, моргнул и отвернулся, грубо выругавшись сквозь зубы. Вокруг что-то говорили друзья, шумел остальной класс, а мисс Мидзуно сидела, не в силах переварить случившееся. Она что, только что чуть не… Она готова была прямо сейчас, при всех, кинуться к Зою, целовать его, отдаться ему… здесь?! Да что вообще с тобой творится, Ами Мидзуно?! Где твоя скромность, кротость и стеснение? Воспитание и достоинство, в конце концов? Все, все начинало полыхать ярким пламенем, стоило лишь оказаться рядом проклятому Зою Сато! С грехом пополам собрав остатки самообладания в кулак, Ами одним движением запихнула все вещи с парты в портфель и встала, гордо вскинув голову. Ну нет, она не сдастся так просто! — Идем. И быстрым шагом вышла из класса, даже не попрощавшись с друзьями. Зой посмотрел ей в спину странным, нечитаемым взглядом, и, кивнув собравшимся на прощание, устремился следом. — Мне показалось, или сейчас что-то такое было… — прервала молчание Минако. — Нет, не показалось, — Сейя присвистнул и покачал головой. — Ну да, они оба просто в бешенстве, похоже, — отметил Ятен. — Как бы Мидзуно не отлупила портфелем этого пижона. — Да нет, не то, — Минако мотнула головой и обернулась к подругам, ища поддержки. — Это напряжение было какое-то другое. Ну как… сексуальное, что ли? — конец фразы она произнесла почти шепотом, даже несколько смутившись от подобной мысли. — Предположение, конечно, из разряда фантастики, но ты, Минако-тян, всегда у нас лучше всех чувствуешь все любовные истории. Посмотрим, на сколько в этот раз окажется права твоя интуиция, — усмехнулась Мако, впрочем, совершенно не веря в подобный исход. — Да уж, наша Мина — это маленькая богиня любви, — улыбнулась Усаги. — Я бы хотела, чтобы Ами и Зой, для начала, просто помирились и смогли бы как раньше спокойно находиться рядом друг с другом. — Да уж, было бы неплохо… Тайки хмурясь, смотрел на дверь, за которой скрылись обсуждаемые. Его не оставляло странное предчувствие надвигающегося неизбежного.***
Зой грыз карандаш, стараясь не поднимать голову от тетради. Могло ли все сложиться еще хуже? Могло, конечно, но вряд ли. Вот он, вот Ами напротив него, и вот они оба сидят в её, Ами, гостинной и корпят над проектом. Как, спрашивается, он дошёл до жизни такой? А все очень просто: библиотека была закрыта по техническим причинам, дополнительные курсы на сегодня отменили из-за болезни преподавателя и было принято решение не откладывая в долгий ящик приняться за выполнение задания. На занятиях у Мидзуно дома настоял сам Зой: у него самого брат уехал и квартира была совершенно пустая. А ни к чему хорошему в их случае это не приведет, сто процентов. У неё же дома мама, да и вообще, на своей территории Ами должна чувствовать себя увереннее и быть более защищенной. Госпожи Мидзуно пока дома не было, работа над проектом продвигалась в угрюмом молчании, но достаточно быстро и Сато почти преисполнился надежды выбраться из этого дома без всяких инцидентов. После того, как они с Ами случайно встретились взглядами сегодня в школе и он чуть прямо там, при всех, не сгреб её в охапку и не стал целовать, Зой думал, что не сможет больше себя контролировать, но нет, держался, похоже, на чистом упрямстве. Ну не мог он навредить девушке, которую... которая… да вообще никакой девушке он никогда в жизни ничего плохого не сделал! И не сделает! Только унести бы поскорее ноги. Потому что никакое упрямство не спасет его от омута этих синих бездонных глаз. Ами уже несколько минут медитировала на пуговицу рубашки Зоя. Она абсолютно точно знала, что это за пуговица. Именно её, раз за разом, она выдирала с корнем в своем сне, стараясь как можно скорее добраться до мужского тела. Как так вышло, что они сидят сейчас в гостиной, всего через стенку от её собственной спальни, в которой зачастую происходило действие сна? Даже их одежда — школьная форма — была в точности, как во сне. Уму непостижимо. Сегодня Зой непривычно молчалив и это плохо. Это дает волю фантазиям и мечтам, которые, оказывается, раньше так хорошо сдерживали его язвительность и ехидные насмешки. — Ну все, на сегодня хватит. Завтра продолжим в городской библиотеке — она-то точно работает. Далековато, зато там заниматься удобнее. Учебы завтра нет, во сколько ты сможешь прийти? Библиотека — это хорошо. В библиотеке много людей и там она точно не позволит своему воображению взять над ней верх. Лишь бы только он не приходил в этой проклятой рубахе от школьной формы. Нет, вообще не в рубахе. В футболке! А ещё лучше в свитере. Чтобы видеть как можно меньше этих оголенных худощавых рук. — В одиннадцать будет нормально? — Да, вполне. Ками-сама, пусть он уже скорее уйдёт. Сил её больше нет сдерживаться. Ненавистная пуговица — в реальности она бесит Ами ещё больше — так и маячит перед глазами, словно напрашиваясь, чтобы её оторвали; оголенные руки, открытые из-за слишком короткого рукава, приковывают взгляд мышцами и синими венками, которые так и хочется поцеловать; непослушная длинная огненно-рыжая прядь то и дело выбивается из-за уха и плавно опускается вперед, мешая работе — её так и хочется заправить обратно нежным жестом. А потом зарыться обеими руками в эти потрясающие локоны и растрепать их, превратив в настоящий водопад огня. — Ну все, я пошёл… — конец фразы потонул во внезапном раскате грома за окном. Оторопевшие ребята от неожиданности даже переглянулись и вместе метнулись к окну. Буквально пятнадцать минут назад чистое небо было антрацитово-черным, затянутым тяжелыми низкими тучами. Взвившийся ветер набирал обороты и нещадно трепал деревья. Забарабанивший спустя несколько секунд дождь буквально за несколько ударов сердца превратился в дикий ливень, скрывший плотной водной стеной даже очертания дома напротив. — Какого?... — Зой ошарашенно взирал на безумное буйство стихии за окном. — Штормовое предупреждение… — чуть слышно проговорила Ами, вспоминая утренние наставления матери. А затем, опомнившись, оглянулась на Зоя: — Тебе нельзя туда идти! Там опасно! — И что я, по-твоему, должен делать?! Здесь, что ли, остаться? — Да, именно это я и предлагаю! Переждешь пока здесь, а как утихнет все, поедешь домой… — Ами была в ужасе от этой перспективы, но поступить иначе не могла. Пусть лучше здесь, в тепле и сухости, хоть и угрозой для её собственного душевного спокойствия, чем там, снаружи, под ударом взбесившейся природы. — Здесь? С тобой?! Ну уж нет! "Да что я сделала такого, что тебе даже находиться со мной в одном помещении противно?!" хотелось закричать ему в лицо, но Ами сдержалась. — Что бы ты там не думал… — Это все очень плохо закончится… Я лучше вызову такси, деньги у меня с собой есть. Когда вернется твоя мама? — По-послезавтра, в воскресенье, — Ами не ожидала этого вопроса, и поэтому растерялась. А затем смутилась, увидев скривившееся лицо Зоя и представив, как теперь выглядит её предложение остаться. — Она в Осаке, на конференции. Послушай… Но парень лишь отмахнулся, вслушиваясь в звуки из мобильника. Затем отнял его от уха, посмотрел на экран и выругался. — Связи нет, черт! Есть у тебя городской телефон? Передав Зою трубку радиотелефона, Ами попыталась вразумить его снова, но именно в этот момент свет в комнате моргнул пару раз и исчез. Все вокруг погрузилось во тьму. С улицы доносились звуки хлестких ударов ветра обо все, что попадалось на пути, и барабанная дробь дождя, отбивающая в сердцах двух подростков тревожный ритм, похожий на погребальную мелодию. Напряжение достигло своего пика, нервы были накалены до предела, а эмоции клокотали в сердцах, затмевая голос разума. Упала трубка телефона, гулко ударившись об пол. Девушка и юноша одновременно опустились на корточки, чтобы её поднять, но не смогли найти на ощупь. Лишь встретившись пальцами, они замерли, вглядываясь перед собой в темноту, к которой ещё не привыкли глаза. Вспышка молнии осветила все и в этот момент рухнули последнии стены сдержанности и самоконтроля. — Прости меня за это… — Чт... — договорить Ами не успела, потому что в следующий миг Зой прильнул к её губам. Это было настолько неправдоподобно, что девушка даже не сразу поняла, что в этот раз все происходит на самом деле. Губы были теплые, немного обветренные и искусанные и очень непривычно царапали-щекотали потрескавшейся кожей. Ступор слетел, когда молодой человек начал отстраняться, тихим, хриплым и каким-то надломленным голосом прошептав “Прости”. Не в силах больше вести это противостояние с самой собой и не желая оставлять безответным этот внезапный порыв, Ами не позволила Зою далеко отодвинуться, схватив за ворот рубашки, и поцеловала сама. Впервые в жизни даря поцелуй, она, совершенно не представляя, что должна делать, но какое-то внутреннее чувство вело её и направляло. Она видела — ощущала — их так много раз во сне, что повторяя все наяву, была уверена в правильности каждого прикосновения. Крепкие сильные руки дрогнули и стиснули её в объятиях, губы целовали неистово, будто стремясь насытится, испить её дыхание до дна. Отрываясь на мгновение перехватить воздуха, Ами застонала от чувства переполняющей её истомы и одуряющего восторга сбывшейся мечты. Зой напротив неё замер, вслушиваясь в этот звук, а затем прислонился лбом к её лбу. Их носы соприкоснулись, а взгляды, уже начавшие привыкать к окружающей темноте, неотрывно смотрели друг в друга, словно ища ответы на какие-то скрытые вопросы. Тонкая ладошка Ами скользнула к лицу Зоя, огладила скулы, как давно мечтала это сделать наяву. Она бы хотела пересчитать его веснушки при свете дня, поцеловать каждую из них, но сейчас это было невозможно. Поэтому девушка невесомо мазнула поцелуем кончик носа, затем скулу и замерла около уха, нежно прижавшись губами. Кажется, её неосторожное дыхание пощекатало и рассмешило Зоя, на что он тоже решил ответить шалостью, чуть прикусив мочку девушки и немного её пососав. Гортанный стон, вырвавшийся у Ами неосознанно, подстегнул юношу продолжить. Выводя неясные узоры, он спускался по её шее, чередуя поцелуи и легкие покусывания. От каждого такого прикосновения по телу девушки расходилась волна мурашек и она чуть откинула голову, подставляясь нетерпеливым, но ласковым губам. Бездумно предаваясь невероятным ощущениям, она вдруг поняла, что все это время её руки упорно воевали с пуговицами на его рубашке. И снова, как во сне, осталась последняя, самая ненавистная. Оставляя её на время в покое, Ами провела ладошками по груди Зоя, впитывая в себя его жар, понимая, что как и во сне, их температуры разительно отличаются. Но это хорошо. Его тепло согреет не только её прохладные руки, но и глупое трепетное сердечко. Поддаваясь порыву, она ловит его губы и целует долгим, тягучим поцелуем, каким он научил её целовать во сне. Ами встала и взяла Зоя за руку. Юноша переплел их пальцы и посмотрел на нее сверху вниз. В его зеленых глазах отражаются вспышки молнии, что сверкает за окном, но девушке кажется, что это сверкает его душа. Прислушиваясь к своей душе, девушка понимает, чего та хотела все это время, о чем просила и умоляла, о чем кричала во снах по ночам. Будь, что будет. Она готова шагнуть в омут с головой и ни о чем не жалеть. Невозможно отступить сейчас, когда мечта — живая, настоящая, реальная — стоит на расстоянии вытянутой руки и горит таким же огнём, той же страстью. Почему-то сейчас это так очевидно, так понятно, так правильно и естественно. Шалея от собственной смелости, Ами делает шаг, два назад — на самом деле вперед, только вперед! — и утягивая Зоя за собой, в свою комнату. Пусть все будет здесь, как было уже много раз во сне. Что бы ни случилось после, она оставит навсегда для себя воспоминания, в этой маленькой, уютной комнате, которая вырастила её с младенчества, а теперь укроет от посторонних глаз и её становление женщиной. Зой идёт и не верит собственным глазам, ощущениям, собственному счастью. Его наваждение, его мечта и проклятье сбываются наяву. Это не сон и не морок, это все взаправду. Его сердце отбивает неистовый ритм и рвется навстречу этой необыкновенной девушке. Его руки скользят по её талии, чуть сжимают плечи, когда он наклоняется к ней за очередным щемяще-сладким поцелуем. Чуть подавшись вперед, не видя вокруг ни зги, кроме Ами, они оба вдруг теряют равновесие и приземляются на кровать. Отступать поздно, некуда, да и незачем. Вокруг слышится тихое шуршание разлетающихся листов, которые, очевидно, девушка оставила на постели утром. Наверное, это её очередные конспекты, задания, рефераты. Они как панцирь, укрывают настоящую Ами Мидзуно от окружающих и она кажется им такой тихой серой мышкой, ничего не видящей вокруг, кроме учебы, ледянной королевой, способной лишь только на скупую улыбку. Но нет, настоящая Ами не такая. Зой давно знал это, наблюдал, а теперь убедился в этом воочию. Она теплая, мягкая, ласковая и нежная, таящая в себе бездны глубоких чувств и эмоций. Сейчас она загорается в его руках, откликается на каждое прикосновение с затаенной пока страстью и наслаждением. Нависая над Ами, смотря в её глаза, больше чувствуя чем видя её смущенный румянец на щеках, Зой готов поклясться, что именно в этот миг он сам начинает жить. Будто все время до этой секунды, он спал и видел сны и только сейчас проснулся он настоящий. Проснулся не просто так, а только потому, что он и эта девушка рядом наконец нашли дорогу друг к другу. Рука юноши неторопливо оглаживает впадинку на животе лежащей Ами, скользит по ребрам выше, под легкую ткань школьной формы. Её колено трется о его бедро, руки лежат без движения, но её глаза, темные, внимательные, ловят его взгляд и смотрят не отрываясь, завороженные и завораживающие. А потом начинается неистовство. Двое людей делают последний шаг навстречу друг другу, сливаясь в объятиях и поцелуях. Им не нужно слов, чтобы понять друг друга. Их души, вечные, измученные нескончаемой разлукой, наконец могут быть вместе. Враги, которые никогда врагами и не были, сбрасывали с себя последние путы иллюзорного противостояния. Летит на пол ненавистная пуговица, вырванная с корнем, следом за ней рубаха и матроска, стягиваются брюки и юбка. Губы и руки исследуют тела, открывая их для себя впервые — и вновь — оставляя метки, следы, отметины. Царапая, целуя, покусывая, посасывая — словно наказывая друг друга за столь долгую разлуку и вознаграждая за воссоединение. Вот сорвана резинка для волос и водопад рыжих локонов укрывает юношу и девушку. Цвет не различить в темноте, но они оба знают, что сейчас будто находятся под защитой огненной пелены. На секунду отрываясь от чужих губ, Ами тихо шепчет: — Тумбочка, верхний ящик. Зой непонимающе смотрит на неё, но протягивает руку и вытаскивает небольшую коробочку. Презервативы. Как иронично-буднично в этом диком и бескрайнем океане волшебных эмоций и ощущений, в котором они тонут вместе. Как прозаично и как правильно. Юноша не смог сдержать усмешки. — Как всегда, готова к любым неожиданностям, наша умненькая мисс Мидзуно, — прошептал ей в губы с обычной своей насмешкой, за которой, словно за щитом, скрывались несвойственная и непривычная нежность и очарованность. Поцеловал в подбородок, затем шею, вниз, к ключицам и грудям. Ами шепчет что-то бессвязное, извивается в его руках, стонет и зарывается пальцами в его волосы. Затем берет из рук Зоя маленькую упаковку, надрывает её и тянет руку вниз. В его глазах смесь улыбки и возбуждения, в её — странная шальная решимость и задор, побеждающие всякую неловкость и скованность. Ами оглаживает возбужденный член, срывая тихий стон с губ Зоя, пальцами проходясь по всей длине, подразнивая и играя. Затем раскатывает тонкий латекс по всей длине, непривычным и несколько неуверенным движением. — Смотри ка, справилась, — тихий смех раздается у девушки над самым ухом. — Сколько еще в тебе сокрыто сюрпризов, Ами? — её имя он тянет, выдыхая с нежностью, как мечтал уже давно. — Достаточно, чтобы не дать тебе заскучать, — с вызовом раздается в ответ. Сегодня она смелая, сегодня ей не страшно ничего. Поэтому она добавляет: — Зой. Кто бы мог подумать, что собственное имя из уст конкретного человека может прозвучать так… величественно, нежно, желанно. Так восхитительно правильно. Пальцы Зоя скользнули между ног девушки и она охнула от неожиданности, раскрываясь им навстречу. Мерные, сдерживающие рвущееся нетерпение движения, расслабляли и подготавливали. Нестерпимое желание двух человек стать единым целым одурманивало их, толкало навстречу друг другу. Когда Зой вошел в Ами, они оба замерли, привыкая к новым ощущениям. Пульсирующее тепло внутри. Такое, как во сне, и, в то же время, в реальности все совершенно иначе. Юноша с нежностью прикоснулся к скулам Ами, заглядывая ей в глаза: — Больно? — Немного, — она провела пальцем по его губам, возвращая ласку. — Но всё пройдёт. Стараясь быть осторожным, Зой начал двигаться медленно и, по возможности, мягко, хотя внутри горело желание не сдерживаться и завладеть ею целиком. Постепенно привыкая друг к другу, продолжая дарить тепло и нежность, молодые люди ещё долго не могли насытиться друг другом, под звуки свирепствующей за окном стихии.***
Ами резко открыла глаза, стараясь не закричать. Ей снился сон. Страшный, ужасный кошмар, пробирающий до самых костей и заставляющий леденеть сердце. Это так не вязалась со снами, к которым она привыкла, и с тем, что произошло накануне, что совершенно выбивало из колеи. Пытаясь прийти в себя, Ами начала воскрешать в памяти последние события. Уверенность, что и это все не оказалось сном, давали ломота и небольшая тянущая боль в теле. Кровать рядом оказалась пустой, но сама девушка была заботливо укутана одеялом. Сев в постели, она попыталась всмотреться в окружающую темноту. Сколько времени прошло? — Ты чего подорвалась? — тихий голос, раздавшийся в ночной темноте, заставил Ами испуганно пискнуть и повернуться к окну. Судя по неясным очертаниям, Зой устроился на широком подоконнике. На улице продолжала бушевать стихия и в стекло то и дело ударяли порывы ветра. Ами поёжилась. — Да вот, как-то, не спится… — негромко пробормотала девушка, не желая рассказывать о своём сне. Последовало неловкое молчание. О чём говорить в такой ситуации, Ами понятия не имела, а Зой, похоже, не торопился продолжить разговор. Всматриваясь в мужской силуэт, девушка внезапно увидела очертания неожиданного предмета и растерялась еще больше. — Ты что, куришь? — Курю? — озадаченно переспросил голос из темноты. — А, ты об этом? — сигарета крутанулась в пальцах, — не переживай, это просто дурацкая привычка: вертеть что-то в руках, когда нервничаю или думаю. — Понятно… — и опять тишина, прерываемая лишь завываниями шторма. О чём он думает? Нервничает? Из-за того, что между ними произошло? Сожалеет? Не знаете, как теперь поступить? Ами терялась в догадках и совсем не ожидала, что Зой продолжит. — У папы была такая привычка. Появилась, когда он курить бросил. Всё говорил, что сигарета в руках помогает ему сосредоточиться. Ну и я вот тоже так делаю, — голос силуэта на окне был спокойным, задумчивый. Ами же застыла, потрясенная такой откровенностью. Зой никогда не говорил о родителях, это все знали. Господин и госпожа Сато погибли лет восемь назад в страшной аварии. Самого Зоя могла постигнуть та же участь, но каким-то чудом его старший брат смог вытолкнуть мальчика из машины и выпрыгнуть сам перед самым столкновением. Говорили, что именно тогда, всего за одну ночь двадцатилетний парень полностью поседел. На такой порыв нельзя отвечать односложно и девушка вдруг тоже решилась на откровенность: — Мой папа всегда рисовал, когда задумывался. Знаешь, руки сами по себе водят карандаш по всему, что попадётся под руку. Однажды он разрисовал обои во время телефонного разговора и сам не заметил, пока мама не обратила внимания, — Ами улыбнулась. — Скучаешь по нему? — развод госпожи и господина Мидзуно не был секретом, но приятно было осознавать, что Зой знал что-то о её жизни. — Да. Но мы видимся, — Ами осеклась, а парень лишь хмыкнул. — Не дрожи над каждым словом, я же не сахарный. Так что, ты тоже рисуешь на обоях? Что-то не заметил твоих художеств. — Я не умею рисовать, — честно призналась девушка. — Пробовала как-то, но с точными наукам я справляюсь лучше, чем с красками и карандашами. — Да брось, всё умеют рисовать! Хотя бы домики и солнышки. Кошечек там ещё, собачек, человечков из палочек. — О, ну я могу нарисовать море! Плюх, плюх синей краской — и готово, — Зой рассмеялся и глупое девичье сердце заколотилось как шальное. Теперь молчание было уже не в тягость. Ами натянула одеяло до подбородка и села, подложив под спину подушку. — Твой брат, наверное, волнуется, что ты не вернулся домой до начала шторма. Ты говорил ему, куда пойдешь? — Кун уехал за город, с друзьями, — показалось, или в голосе Зоя мелькнула какое-то недовольство? — Он только что расстался с девушкой, поэтому у них там мальчишник. Ну, знаешь, пьют, жалуются на жизнь, обсуждают девчонок — все то же самое, что вы делаете на девичниках. — Красят друг друга, устраивают дефиле в пижамах с рюшечками и смотря слезливые фильмы? — прыснула Ами, вспоминая любимое развлечение Минако и Усаги. Зой откровенно заржал. — На такое шоу я бы с удовольствием поглядел! Так и вижу, как Мамору заплетает Куну косоньки, а тот делает макияж Нефриту. А потом они все вместе, обнявшись, рыдают над “Дневниками памяти”. — Но тогда Нефриту нельзя будет плакать, а то тушь потечет! Их совместный смех наполнил комнату такой уютной атмосферой, что даже темнота и шум ветра теперь не казались такими пугающими. Наоборот, они будто стали обволакивать и защищать от всего того, что было там, во внешнем мире. — Ну вот, мы тут шутим, а Сато-сан, наверное, очень расстроен. — Вовсе нет. Берилл — та ещё дрянь, так что даже и жалеть не о чем. Я рад, что брат выставил эту девицу за дверь, у меня от неё мурашки. Все время кажется, что она задумала какую-то пакость. Представляешь, она пыталась подкатить к Мамору и крутить ими обоими одновременно. Хорошо, что они быстро во всем разобрались. — Какая неприятная женщина. — Экая ты воспитанная. Неприятная женщина — это госпожа Изоно с третьей улицы, а Берилл просто тварь. Но чёрт с ней. Выгнана, похоронена, забыта. Скажи-ка лучше, — тон Зоя сменился на привычно-насмешливый, с нотками любопытства, — откуда у тебя в тумбочке взялись аж две коробки презервативов?... Окончание фразы Ами пропустила, глухо застонав и спрятав полыхающее лицо в ладонях. Естественно, он спросил об этом! Глупо было думать, что это останется незамеченным. В сущности, в ответе не было ничего зазорного, но девушка была настолько смущена, что смогла выдавить из себя лишь невнятное бульканье. — Чего-чего? — хохотнул Зой, которого ситуация явно забавляла. — Погоди, дай угадаю: ты изначально решила соблазнить молодого и красивого меня, поэтому знала, чем закончатся наши занятия, ну и подготовилась. Но сразу две коробки — это, конечно, лихо. Ты меня несколько переоценила… — Ты слишком высокого о себе мнения, — Ами таки выдавила из себя ответ. Но вместо грубых интонаций, он прозвучал неуверенно и смущенно. — Что есть, то есть. Но тебе-то чего уж теперь отпираться? Я раскрыл твой коварный замысел. Околдовала меня, заманила, и растлила. А я, невинный и наивный, не смог сопротивляться твоим чарам. Наверняка и шторм этот тоже твоих рук дело, маленькая колдунья! Отрезала мне все пути к отступлению, не оставила выбора... — Что-то было не заметно, что ты чем-то недоволен, — тихо буркнула Ами, пытаясь включиться в словесную игру. Это была отличительная манера общения прежнего Зоя, до того, как он по какой-то причине к ней ожесточился. — Хо, туше! Но я того и не отрицал, прошу заметить. Хотя, вдруг миледи сама имеет какие-то претензии? Ухнуло сердце, но Ами решила быть честной до конца. И смелой. — Нет, не имеет. — Приятно это слышать, — чуть помедлив, произнес Зой без ехидцы, тихим и теплым голосом. А затем, словно не желая сейчас говорить на эту тему, вновь вернулся к своему вопросу: — Ну так что? Откуда у миледи такие внезапные запасы в тумбочке? — В этой жизни нужно быть готовой к любому повороту! — подразнила Ами, но потом все же решила ответить. — Одну упаковку вручила мама, попросив держать у себя, на всякий случай. Ей, как врачу, спокойнее, когда она знает, что её дочь будет в безопасности, принимая ответственное решение в жизни. — Какая у тебя классная мама. Не всякая так сможет. — Да, она замечательная. Ну а вторую подарили девочки на восемнадцатилетие. Ну, знаешь, типа шуточного подарка. Приволокли целую коробку… всякого такого. — Так, так, это какого — такого? — в голосе Зоя послышалась явное любопытство. — Такого такого. Разного, — Ами снова смутилась. Ну не рассказывать же ему, в самом деле, что в коробке, которая была надежно спрятана на верхней полке шкафа с одеждой, хранился комплект нижнего белья, состоящий из каких-то ленточек и тесемочек, духи с феромонами, пара книг по секспросвету и несколько игрушек для игрищ в постели. Минако как-то шепнула, что в этот набор мог попасть и фаллоимитатор, но Мичиру вовремя остановила разошедшуюся проказливую Харуку. — Да брось, что тут такого? — хмыкнул Зой. — Друзья брата тоже решили что-то подобное устроить мне на восемнадцатилетие. Только не так тактично, как тебе. Придурок Нефрит хохмы ради распотрошил коробку с презервативами и рассовал их мне по всем карманам курток и сумок с рюкзаками. Представь, какая была веселуха, когда я полез за мелочью в карман, чтобы купить у струхи Ямано такояки, ну и один такой кинул случайно на прилавок? И это ещё не считая всяких других… приколов. Ами рассмеялась, представляя, какой разнос устроила консервативная Ямано-сан после такой внезапности. После некоторого молчания Зой внезапно произнес немного скованным голосом: — Итак… Я, конечно, не мастер подобных разговоров, но, полагаю, стоит обсудить то, что произошло. Девушка замерла и вся внутренне сжалась. Когда погас свет и они оба потянулись друг к другу, все произошедшее казалось таким правильным и естественным. А сейчас? Все иначе? — Да, пожалуй… Повисло неловкое молчание. — Да уж, это тяжелее, чем кажется. Уфф… Я должен спросить, ладно? Все… Все, что произошло между нами… Почему ты?... Почему ты не оттолкнула меня? — Я… — Ами не знала, что ответить. Все было слишком странно и спонтанно. — Потому что не хотела этого делать. А нужно было? — Хмм… Нет, наверное… Точно нет! Просто я, признаться, не ожидал, что ты… ну… ответишь мне взаимностью? — подбирать правильные слова было сложно, но Ами была впечатлена решимостью Зоя не оставлять недосказанностей. Пожалуй, это действительно было правильным решением. — Я… Я сама этого хотела… уже давно… И вот… — Хотела? — голос юноши прозвучал растерянно, словно он не ожидал подобного поворота. Ами же внезапно поняла, что плачет. Все напряжение прошедшего месяца и события последнего дня сделали своё дело, заставляя литься непрошенные слезы. Страх, переживания, неуверенность — все словно враз исчезло, перестав давить на хрупкие плечи непосильным грузом. Видимо, пришедшее на смену чувство облегчения и слова, которые она только что произнесла вслух — все это открыло дорогу облегчению и слезам. Закусив губу, девушка пыталась успокоиться, и вдруг почувствовала, как горячие руки отводят её ладони от лица, а в следующий миг перед ней сверкнули в темноте зеленые глаза. — Ами, ну ты чего? — его близость, мягкость голоса и ласковые прикосновения, которыми он вытер с её лица слезы, заставили замереть на секунду, а потом расплакаться пуще прежнего. — Послушай, я тоже, тоже очень этого хотел. Буквально помешался на этой мысли. И не знал, как с этим быть. Ты всегда была такая неприступная, такая далекая и возвышенная, ну как тут подступишься со своими приземленными пошлостями? Повинуясь секундному порыву, девушка подалась вперед и прильнула к Зою в отчаянном, требовательном поцелуе. Секундная заминка, тихий стон, и вот её уже сжали в объятиях крепкие руки, а губы получили не менее страстный ответ на свой порыв. Казалось, время замерло, а двое людей целовались пылко, самозабвенно, и никак не могли насытиться друг другом. Отстранившись, чтобы отдышаться, Ами лбом уткнулась Зою в ключицу и заговорила быстро, сбивчиво, боясь передумать. — Я видела сон. Весь последний месяц один и тот же сон. О том, как мы… Как я и ты… Вместе, здесь…. Как сегодня… Я просыпалась и не знала, что делать с собой. Как смотреть тебе в глаза. Все время думала только о тебе. Постоянно. В школе, дома, с подругами — везде. Это было невыносимо — видеть во сне все это, а проснувшись желать лишь только об одном — чтобы все повторилось в реальности. Я ненавидела себя за эти мысли. Это было все так… Неправильно… Но я… — Я тоже его видел. Этот сон. — Что?... — Ами отпрянула и уставилась на Зоя. Даже в темноте было видно, как потрясенно он смотрит на нее округлившимися глазами. — Сон, о котором ты говоришь, я видел его! Всё было точь в точь! Ты, я, эта комната… Я думал, что схожу с ума! — Я тоже… — Ты… Ты постоянно отрывала мне пуговицу на рубашке, — Зой сжал губы и выжидающе посмотрел Ами в глаза. Дрожащий голосом она продолжила его мысль: — Среднюю, как сегодня… — Она была последней и никак не хотела расстегиваться… — Абсурд! Это невозможно. Это какое-то совпадение! — Совпадение, что целый месяц мы с тобой занимались во сне сексом и каждый из нас это помнит? Это даже звучит бредово. Но… Погоди. Сегодня ты видела что-нибудь? Ами вздрогнула и кивнула. — Я расскажу, что видел я, а ты скажешь мне, насколько это совпадает с твоим сном, — дождавшись утвердительного кивка, Зой продолжил немного охирпшим голосом: — я видел кошмар. Раз за разом мы с тобой убивали друг друга. Это были разные места, разное время, но я всегда узнавал тебя. И убивал. Или погибал от твоей руки. Я хотел остановится, но какая-то сила не позволяла мне. Я будто принадлежал ей и мог лишь следить за всем этим ужасом, без возможности что-либо изменить. И каждый раз я клялся всем богам, всем высшим силам, что в следующий раз я обязательно все исправлю. Кричал, молил об ещё одном шансе. Но вновь и вновь я сворачивал не на тот путь. Это было так невыносимо. — Я каждый раз оплакивала тебя, — Ами уже не сдерживала слез. Воспоминания о кошмаре были слишком явными и свежими, наполненными такой неутолимой тоской и безысходностью, что хотелось выть в голос. И только Зой, теплый, настоящий, живой, сжимающий её в своих руках, позволял поверить, что все это в прошлом, что это — не больше, чем ночной кошмар, разделенный на двоих. — Просила и умоляла вернуть тебя. Все, что угодно, лишь бы ты был жив и мы бы вместе могли все исправить. — Ты же понимаешь, что все это даже не похоже на правду? — он тихо целовал её волосы и гладил подрагивающие плечи. — Но я знаю, что я это видел и знаю, что все это было. Понимаешь? Было на самом деле. Не знаю где: в прошлой жизни, в другом мире, но было. Ами лишь молча кивнула. Она тоже знала это, чувствовала и понимала, не смотря на всю абсурдность. Не важно, какие их силы соединили — небеса или сама Преисподняя, она больше не желает расставаться с Зоем, никогда в жизни больше не хочет испытывать те страх, отчаяние и опустошение, что чувствовала в сегодняшнем сне. Сложно сказать, сколько они так сидели обнявшись, пока Зой не завозился, устраиваясь поудобнее. Ами чуть потеснилась, давая место, на что юноша заметил с ехидцей: — У тебя кровать больно узкая. — Можно подумать, у тебя она шире. — Определенно шире. Но не переживай, мы и её обязательно опробуем! — Чего? — Ой, да брось! Не хочешь же ты мне сказать, что это была разовая акция? — легкий поцелуй за ушком заставил Ами рвано выдохнуть. К этому новому Зою, нежному, трепетному, соблазняющему, она еще не привыкла. Его саркастичные колкости и ехидные насмешки были привычны и понятны, но вот легкие прикосновения, поглаживания, нежности, поцелуи — все еще были неожиданными и будоражаще-приятными. — Нет, не хочу. Я счастлива, что ты здесь, — теперь признания давались гораздо легче, выскакивали сами собой, как нечто естественное. Зой в ответ тихо, как-то даже облегчённо засмеялся: — Честно говоря, в какой-то момент я очень боялся, что мне настолько сорвало крышу, что я неверно истолковал твои порывы и ты, проснувшись, обвинишь меня в изнасиловании… — Чего? — Ами потрясенно уставилась на него. — Так ты из-за этого не хотел подходить ближе и сидел на окне? — Пойми, я совершенно перестал себя контролировать, твоё присутствие рядом абсолютно лишило меня возможности соображать. Я целый месяц делал все, чтобы не сорваться, не навредить тебе, даже старался держать от себя как можно дальше, и вот все пошло прахом… — Но я сама хотела тебя! — почти выкрикнула Ами на одном дыхании, преодолевая дикое смущение. — Мне казалось, что чем сильнее это желание, тем больше ты отдаляешься и отстраняешься. Ужасно было думать, что я тебе неприятна. Но теперь я знаю, что это не так, — не дав Зою её прервать, Ами потянулась к нему, прикасаясь ладонями к лицу. Юноша протянул руку и с нежностью погладил девушку по щеке. Соприкоснувшись друг с другом лбами, молодые люди смотрели друг другу в глаза и не могли отвести взгляд. — Ну и что бы мы делали, если бы не сегодняшний шторм? — Вообще-то, у меня был план. Так, на всякий случай, но чем дальше, тем больше я в него верила. — Я заинтригован! — Хотела дождаться выпускного и там уже решиться на то, чтобы подойти к тебе и… даже не знаю. Поговорить, поцеловать… В идеале, воплотить в жизнь один из снов, пожалуй. — Соблазнить и переспать? — Зой весело рассмеялся и сгреб Ами в охапку, дразняще-нежно целуя в губы. — Мой коварный стратег и тактик. Но почему именно выпускной? — Чтобы иметь возможность относительно спокойно жить дальше, если план провалится и ты меня отвергнешь, — девушка обняла юношу за шею и ласково взлохматила его кудри. — Хорошо, что мы разобрались со всем раньше! Ждать до выпускного было бы нестерпимо. — Пожалуй, стоит поблагодарить Недзуми-сэнсэя за его нежелание менять собственное решение. — И его плохое настроение тоже, разумеется! Смеясь, переговариваясь и не переставая целовать друг друга, Ами и Зой ещё долго лежали без сна.***
Утро после ночного шторма было свежим и холодным. Над холмом Сэндай клубился плотный туман, добавляя таинственности этому священному месту и расположенному на нем храму Хикава. Светловолосый юноша, задумчиво улыбаясь своим мыслям, вглядывался в затянувшую все белую пелену, словно видя в ней образы и картины, недоступные окружающим. Сзади тихо отъехала сёдзи, выпуская наружу невероятной красоты жрицу, что остановилась рядом с молодым человеком. — Огонь сказал мне, что двое путников нашли друг друга. Они справились и теперь смогут двигаться дальше вместе. — Наконец-то. Это наш шаг вперед, к цели. — Джед, признавайся, это ты все устроил? — отбросив церемонность и таинственность, Рей заглянула в глаза любимому. — Я только немного подтолкнул их, Огонёк. Кто же знал, что наши скромные и приличные устроят такую драму и вакханалию. — Это Зой-то приличный? — прыснула Рей и нырнула под руку Джеда, прижимаясь к его теплому боку. — Открывая для них сны друг друга, я надеялся, что они смогут сблизиться, почувствовать и узнать свою родственную душу. Но вышло то, что вышло. Тысячелетия разлуки не прошли для них даром и их души, то что было в них живо от шитенно Зойсайта и принцессы Амелии, не пожелали ждать больше ни секунды и рванули навстречу друг другу, используя ту связь, что мне удалось установить между их сознаниями. Как итог, Ами и Зой целый месяц промучались от своих снов, пока напряжение не достигло своего пика и все не произошло естественным образом уже по-настоящему, — Джед вздохнул и поцеловал Рей в висок. — Ты же не подглядывал за ними? А то они не простят тебе этого, когда все узнают. — Нет, разумеется. Только присматривал издалека. Ну и немного накрутил их учителя, чтобы уже прекратить эти их ненужные терзания. — Какой же ты жестокий циник, Джедайт! Наслал невинному человеку кошмаров и мороков, а говоришь, что ничего особенного. — Это все ради друзей! — юноша насмешливо фыркнул и с любовью посмотрел на девушку. — Ещё немного, Рэйяна, и мой принц, твоя принцесса, мои братья и твои подруги — мы все снова будем вместе и счастливы. В этот разу у нас обязательно все получится!