Чего ты хочешь от меня?

— Посадить на кол ее! — Даешь электрический стул! — Я мать семерых детей, наша семья пострадала из-за этой сучки! Где наша компенсация?! Благодаря ей мы голодаем! — Какой электрический стул?! Тут только сжечь как ведьму! — Тихо! Вы не на базаре находитесь! — Судья уже не выдержал этого крика. Он тут тоже не слишком доволен приговором, который получила эта дамочка. Но что он может сейчас сделать? Лишь успокаивать разбушевавшуюся толпу. Мужчине даже пришлось стучать по столу молотком, чтоб наконец призвать людей к порядку. — Маринетт Дюпен-Чен за правонарушения, которые вы совершили, а именно: серийное убийство, похищение человека, грабеж, вымогательство, терроризм, шпионаж, посягательство на жизнь сотрудников правоохранительных органов и более высоких лиц в государстве, — далее судья еще 10 минут перечислял все ее, а возможно и не ее тоже, злодеяния. — Вы признаете свою вину? — он даже не взглянул на нее, продолжив: — По постановлению суда присяжных вы проговариваетесь к пожизненному заключению. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Дамы и Господа, на этом судебный процесс завершен. Все свободны. Судья стукнул молотком и удалился из аудитории. Все сидели молча, и было не ясно то ли радоваться такому исходу, то ли бояться. Девушка же, сидевшая за решеткой, лишь загадочно улыбалась, будто только что выиграла это дело. Охранники взяли Маринетт под руку, заковав в наручники, и повели ее к выходу. Даже если для многих все завершилось с вынесением приговора, это совершенно не означает, что имя Маринетт Дюпен-Чен канет в Лету. *** Тюремная камера. 4 дня до побега. Маринетт висит прикованная наручниками к стене. Выглядела она не очень, хотя что можно было ожидать. Неужели кто-то собирался заботиться об именитой преступнице? Всем же будет лучше если она побыстрее помрет тут сама, а если не проявлять к ней должного внимания, это явно случиться быстрее. Одета она была в ужасный синий слитный комбинезон с нашитым на груди слева тюремным номером. Волосы все были взлохмачены, грязные. Запястья рук ужасно болели и даже кровоточили. Ее, конечно, снимали с наручников, но только на короткое время, дабы сходить в туалет, поесть, да что уж говорить она даже спала в таком положении. Маринетт уже сходит с ума от безделья и без движения. Давно она не находилась в статичном положении так долго. Девушка открывает глаза и видит, что вокруг нее… ничего не поменялось. А чего она, собственно, ожидала? Та же кровать у левой стенки. «И зачем она мне?» — думает Мари. По стандарту: раковина и туалет у противоположной стены, а впереди дверь. Железная такая, бронебойная прямо-таки. Мда… не густо, конечно. Хотя что можно ожидать от одиночной камеры для особо опасных преступников? Единственный ее компаньон — блондин-надзиратель, который каждый день караулит ее камеру. «Ну что за черт! за эти 2 дня, что я тут уже нахожусь, ни разу не смогла его разговорить. Хотя.… Наверное, и не получится, но у меня есть план: надо его максимально сильно взбесить», подумав об этом Маринетт лишь зловеще улыбнулась, и немного посмеялась. Смех этот вышел каким-то сумасшедшим, что заставило надзирателя чуть повернуть голову и взглянуть на девушку через маленькое окошко, имеющееся в двери. Конечно же, это движение не осталось незамеченным. — О! Посмотрите-ка, кто снизошёл до простых смертных, — сказала Мари и посмотрела на парня, тот просто с безразличием отвернулся. — Ну же, милый, поговори со мной, мне же скучно. В ответ лишь тишина. Девушка надула губки и отвернула голову. Снова стало тихо как в морге. Маринетт усиленно думала, как же все-таки вытрепать ему нервы, и через какое-то время, кажется, придумала. «Что ж начнем с малого», подумала девушка и мило улыбнулась. — Эй, — позвала Маринетт парня за дверью, — ээээй, ты глухой что ль? Я к вам обращаюсь, молодой человек. Парню видимо надоел ее нескончаемый треп, и он немного повернул голову и презрительно взглянул на девушку. — О, ты оказывается еще живой, а то думала помер. Как звать? — Спросила девушка, блондин лишь хмыкнул и вернулся в то же положение, в котором стоял до этого целый день. — Ну скажиии, — а в ответ снова тишина, — ладно пошли по списку: Абсолон? Аделард? Аим? Александр? Ален? Аллар? Альфонс? Амадиу? Амадоер? Аднет? Аднот? Может Адольф? Ален? Андрэ? Маринетт еще долго перечисляла все возможные имена, которые знала и смогла вспомнить, а когда таковые кончились, она задумалась, может какое-то имя она пропустила? Ну либо у парня уж слишком железные нервы. — Хм… Адриан? — она заметила, как голова парня немного дернулась. «Все-таки нервы у него не стальные это очень даже хорошо, значит, вывести его из себя будет немного проще, чем мне показалось» — Так значит ты Адриан? Ну не плохое имечко, пойдет. Ой, да не смотри ты на меня так злобно, — Маринетт улыбнулась, — я же просто познакомится с тобой хочу. Знавала я одного Адриана… Тем еще был гнидой, раз пятьдесят меня предавал, в итоге словил пулу в лоб, когда стоял на коленях и молил простить еще раз. Не знаю почему не прикончила сразу же. После ее небольшого монолога, Адриан больше не проявлял к ней никакого интереса, что немного раздражало девушку. Она как только могла пыталась привлечь его внимание, но бес толку и в итоге весь день прошел впустую. Маринетт так и не смогла добиться от Адриана ни слова, ни звука, да даже крохотного движения в ее сторону. В итоге, она так раззадорилась, что когда его ненадолго сменил другой надзиратель, тот получил по полной. Разозлить его не стоило ничего — сдулся уже через две минуты. Хотя потом получила по полной сама Мари, но ей не привыкать. И таким образом почти всю ночь девушка пыталась придумать, чем же все-таки можно ну хоть как-то вывести эту скалу, ну или хотя бы заставить отвечать ей. Все та же тюремная камера. Первые шажочки к достижению цели. 3 дня до побега. — Адриан… Адрюша… Адрюшенька! Адрикинс! Адриаааанчииик, — Маринетт все продолжала перечислять все возможные (и не возможные) уменьшительно-ласкательные и нет варианты его имени, тем самым капая ему на мозг, и вот наконец-таки парень не выдержал и со злобным выражением лица повернулся к ней. — А что это мы такие злые? — сделала невинное лицо Маринетт, как будто не она его сейчас только что пыталась вывести. — Не получилось? После последнего вопроса Маринетт усмехнулась и посмотрела в том направлении, где примерно должен находиться член парня. Задержалась на пару секунд, обратно подняла глаза, встречаясь с озлобленным выражением лица. Ей оно показалось очень забавным. — Что ты так на меня смотришь? — она выдержала паузу, — Гипнотизируешь? Если бы можно было убивать взглядом, ты меня бы лишь поцарапал, парень. Тут она уже не сдержалась и засмеялась в голос. Но, похоже, Адриану осточертело играть в строгого молчуна-надзирателя, и он наконец-таки подал голос. — А ты что такая веселая? С метлы упала? — О! Заговорил! Да еще как… остроумно, тебе во лбу не колет? — сказала Мари и ухмыльнулась, и про себя отметила, что подъебывать он совсем не умеет. Адриан понял, что у него не получилось даже чуть-чуть ее задеть, вновь отвернулся и решил все-таки лучше помолчать, а то еще потешать тут ее он должен. После этого случая прошло несколько часов, прежде чем Мари стало пиздецки скучно. Ей не хватало движения, внимания и общения, что прям позарез надо было хоть кого-нибудь постебать, а этот кто-то, конечно же, был надзиратель. Но как она только не пыталась привлечь его внимания, у нее так и не вышло. Хотя Маринетт прекрасно видела, что еще хоть слово и Адриан просто психанет, а для Мари это ужасно прекрасная новость. — Слышь ты, сырье для фотошопа… — она решила еще раз попробовать вывести Адриана из себя. — Эй! Мы же так хорошо общались, ты что обиделся? Ну не дуйся ты так… Вообще то, не разговаривать с девушкой это грубый тон знаешь ли… — Да, некоторые считают, что я грубый и злой, я считаю так же, — наконец-таки не выдержал парень. — Хах, самооценку понизь, не соответствуешь, — на этой фразе у Адриана уже начал дергаться глаз, он был готов врезать этой нахальной девчонке так, чтоб она в отключке как минимум дня три провалялась, его выдержке можно лишь позавидовать. — Эх, вижу, что я тебе не нравлюсь… — Маринетт сделала печальное лицо и опустила голову. Эта фраза заставила Адриана посмотреть на нее, и подумать, что, возможно, совсем чутоку она не такая уж и плохая. Конечно же, некому напомнить Агресту кого именно от тут охраняет. Мари подняла на него глаза и продолжила, — как жаль… что… мне насрать. Сказав это, она ухмыльнулась. Ее так тешило рассерженное лицо парня, что она тут же рассмеялась в голос. «Беру свои слова назад, она просто демон, с ней невозможно найти общий язык», подумал Адриан и снова отвернулся. — Да ты прав, мы не сможем найти с тобой общий язык, — у Адриана аж глаза на лоб полезли: если она еще и мысли читать умеет, то это пиздец, товарищи. А Маринетт… а что Маринетт? Ей не составило труда догадаться, о чем думает этот пацан, у него же все на лице написано. Причем большими и жирными буквами. Во все его модельное табло. — Разумеется, мы найдем общий язык, — сказал Адриан, даже не взглянув на Мари. — Если ты прикусишь свой. Адриан улыбнулся и повернулся, чтоб взглянуть на девушку, он был горд собой, что смог ей так красиво ответить. И он честно надеялся, что после этого она перестанет его доставать, но он ой как ошибся, очень сильно ошибся. Хотя конечно, как говорят, надежда умирает последней. — Встречала я, конечно, много дерьма, но в первый раз вижу, чтоб оно мне хамило, — мило улыбнулась Мари. «Что ж ладно все не так уж и безнадежно», подумала она, смотря Адриану в глаза. — Прости, не хотел тебя задеть, случайно просто повезло, — он ухмыльнулся самодовольной улыбкой. Мари же решила ничего не отвечать, пускай он считает это своей победой. Да, этот раунд она оставила за ним, но игру выиграет точна она. Старый знакомый или наконец-то получилось. 2 дня до побега. В этот день Маринетт была счастлива как маленький ребенок! Вы спросите почему? А все потому, что ей разрешили снять наручники! Ну скажите же просто подарок с неба! Напомню вам, что максимум, когда она может их снять это при походе в туалет или чтобы поесть. Да хоть и на 30 минут, но это уже что-то. Она наконец-таки разомнёт затекшие мышцы. Адриан заходит в камеру, достает ключ из кармана и начинает по очереди, аккуратно следя за ее движениями, расстегивать наручники. Маринетт вступает на пол ногами, а Адриан выходит из камеры, закрывает массивную железную дверь и засекает тридцать минут. Маринетт не теряет время зря и начинает потягиваться, скручиваться, так как мышцы задубенели. И проделав это на протяжении пяти минут приступает к силовым упражнениям. «Эх, жаль не за что ухватиться здесь, подтягивания отменяются», думала Мари с грустным видом. За всеми действиями пристально наблюдает Адриан, ему было жуть как интересно, зачем же она попросила хотя бы на 30 минут снять наручники. Маринетт же не теряя ни минуты, легла на спину и начала свою тренировку (все-таки ей следует держать себя в форме, а мышцы в тонусе, ведь побег не за горами, именно поэтому она и попросила о такой услуге). Начала она по лайту: скручивание с подъемом колен: 15-20 повторений. Следом шла складка с подтягиванием ног: 15-20 повторений. Потом косые скручивания ладонь-стопа (каждая сторона): 15-20 повторений. И в завершении повороты корпуса в планке на локтях: 10-15 повторений на каждую сторону. Между каждым упражнением она делала по 10 отжиманий. И так продолжалось все 30 минут. Адриан был поражен, он прикинул, что не выдержал бы и пятнадцати минут такой нагрузки. «Да кто она такая?», думал Адриан, но тут прозвенел таймер на тридцать минут. Он открыл камеру и сказал, что время вышло. Маринетт вздохнула. — Ну блин, а я ведь только разогрелась, — она поднялась с пола и смиренно пошла к стенке, где Адриан приковал ее обратно. «И это просто разогрелась?! Блин, теперь даже интересно глянуть на ее полную тренировку». Как только Адриан начал отходить от Маринетт, она загадочно улыбнулась и вдруг начала… чихать. Да просто чихать, много и без остановки. Парень остановился и, посмотрев на нее, спросил: — Что с тобой? — Аллергия…- еле как выговорила Мари продолжая чихать, только Адриан хотел спросить, на что здесь у нее может пойти аллергия, как Маринетт продолжила, — на… апчхи! Тупых людей. Сказала, как отрезала. Агрест аж в ступор недолгий впал. И тут до него дошло, что она просто снова издевается над ним, только он хотел что-то ответить, как его перебили. — Хах, ты так естественно тупишь, прям, чувствуется… это твое. Все, терпение Адриана лопнуло. Он подошел к Маринетт и влепил ей такую пощечину, что у нее аж кровь изо рта пошла. А следом последовал удар в живот, но вот только он не ожидал, что девушку возьмет и вырвет, прям на него. Адриан отошел на пару шагов, а Маринетт лишь посмеялась ему в лицо. — За что боролся, на то и напоролся, — сказала она и рассмеялась пуще прежнего, Парень подошел и врезал ей кулаком, прям в подбородок. Мари выплюнула кровь на пол и с насмешкой взглянула ему в лицо. — Знаешь, я думала, что во Франции есть только две беды: власть и преступность, но смотря на тебя, понимаю, что их три. «Ну наконец-то он психанул! Ауч, а удар правой у него ничего такой, ну да похер, главное я добилась своей цели». Адриан же сжал кулаки, чтобы еще раз не врезать ей. Ему срочно нужно поменять форму, а пока… Он нажал на кнопку рации и попросил прислать в 650 камеру уборщика и вышел ждать его за дверью. Через несколько минут он видит рыжеволосого парня, с хорошим телосложением, в черном комбинезоне и синей кепке, волосы убраны в хвостик назад. Вдруг из-за двери послышался голос. — Эй, Адри, как же я? Куда ты уходишь? — Ухожу от ответа. — Бросил тот через плечо. — Ты это только что придумал или у тебя там карточки с заготовками? — ухмыльнулась Маринетт, а Адриан лишь оскалился и еще сильнее сжал кулаки. Он не выдержит этого, у нее пожизненное и что ему теперь всю жизнь вот за этой…этой… у него даже не находилось эпитетов чтоб охарактеризовать ее. — Убери там все, — сказал Адриан рыжику, — а я скоро вернусь. Она прикована, так что не бойся, ничего с тобой не случится. Наверное. И на этой ноте он удалился, а уборщик зашел в камеру, достал швабру и начал мыть пол. — Ну привет Нат, — тихо почти не двигая губами сказала Мари. — Добрый денек, ну ты и даешь так вывести этого придурка. О нем такие ходят слухи! Его ничем не задеть и ничем не пронять, прям удивляюсь тебе. — Спасибо за комплимент. Ну так что, у тебя есть новости? — так же тихо говорит Мари, ведь в ее клетке стоит камера видеонаблюдения. — Да, я нашел Луку, а также стащил ключ от твоих наручников, — сказал Натаниэль, подошел к ведру и со дна достал маленький металлический ключик, при этом, не паля его в камеру. — Теперь осталось придумать, как мне его тебе передать и как тебе не спалиться с ним ведь остался всего один день до побега. А и да, ровно в 23:45 начинай действовать, без пяти двенадцать я буду ждать вас на крыше тюрьмы с вертолетом, не опаздывайте, а то ведь и без вас улечу, я не ты — геройствовать не люблю. — Хм, хорошо, у тебя есть нитка? — Да, а что? — Тогда поступим так: привяжи ключ к нитке, на другом конце завяжи петлю, петлю дай мне в руку, а ключ засунь в рукав. — Нат всегда поражался тому, насколько Мари умеет быстро думать в решающих ситуациях. — Но если я подойду к тебе, это будет очень подозрительно. — Просто сделай вид, что я тебя взбесила и накинься на меня там уж и сделаешь все, у тебя же самые проворные ручки во всей нашей организации. И с этого момента Мари начала всячески подкалывать и унижать уборщика, и Нат уже хотел по-настоящему ей прописать пару тумаков, но сдержался. Он все сделал так, как просила девушка. После очередной фразочки, он набросился на нее, быстро, буквально за считанные секунды, надел на ее большой палец нитку и засунул ключ в рукав комбинезона. Как раз таки в этот момент входит Адриан и оттаскивает его от Маринетт. Уборщик лишь с силой засовывает швабру в ведро и с недовольным видом уходит. — Ты что так любишь доставать людей? — спросил ее Адриан, сложив руки на груди, приподняв одну бровь вверх. — Хах, если бы я любила доставать людей, я бы выучилась на акушерку. — Сказала Мари и улыбнулась Адриану, который цыкнул, развернулся и ушел, закрыв за собой дверь камеры, погрузив ее во тьму. Напоследок лишь услышал фразу Маринетт: — Все! Я теперь знаю, почему ты такой нервный! — Мари сделала небольшую паузу, — у твоей девки член больше, чем у тебя. Интересный разговор. День до побега. — Слушай, все-таки можно задать тебе один вопрос? — сказал Адриан, мельком взглянув на Мари, у которой на лице было несколько пластырей. Но было видно, что они совсем ее не смущают. — А разве ты его только что не задал? — ухмыльнулась Маринетт, на что парень сделал каменное лицо, прям от души захотев сделать фейспалм. — Я серьезно. — Ну, попробуй, если он мне не понравится, отвечать не стану. — Что такая красивая и, не отрицаю, умная девушка делает в тюрьме, так еще и на пожизненном сроке. Что ты такого натворила? — Это совсем не один же вопрос, считать, что ли разучился? Неужели Боженька совсем тебя мозгами обделил? — Адриан лишь закатил глаза: «Ну, опять начинается». Маринетт помолчала с минуту, парень уж было подумал, что не дождется от нее ответа, как она вдруг заговорила, нормально и спокойно, совершенно без сарказма и чего-либо еще. — Что я натворила, да? Хах, прости, но на суде судья минут пятнадцать перечислял все, что я сделала, а где-то просто повесили чужие преступления. Дай вспомнить… О! Например, изнасилования. И хочешь посмеяться? Оказывается, я изнасиловала шесть девушек, будучи пьяной в дерьмо и, видимо, под тяжелыми наркотиками, что этого даже не запомнила. Просто ха-ха-ха… Им же, действительно, легче скинуть на кого-то всякую хрень, чем искать настоящего виновника, — Мари грустно улыбнулась, — Жаль только то, что этот придурок все на свободе и остался безнаказанным. Я уверена, что он не прекратит, и случай обязательно повториться. — А как же адвокат, он разве не оспорил хоть какую-то часть твоих преступлений? — откровенно недоумевал Адриан. У такой девушки обязательно много денег, и она может позволить себе самого лучшего адвоката. Который даже мог бы вообще доказать полную ее невиновность. — А, адвокат? А у меня его не было, — Мари пожала плечами, насколько это было возможно. — Я от него отказалась сразу же. Меня все равно бы посадили, тогда какой в нем смысл? Разве, что потратить деньги впустую. А я, извини меня, не сорю своими кровно нажитыми сбережениями, причем в прямом смысле кровно. — Но ведь раз у тебя такой большой список, почему поймали только сейчас? — Ох, милый, если бы я не хотела, меня бы и не поймали, — Мари посмотрела ему в глаза и ухмыльнулась, Адриан был в недоумении. Что бы это могло значить… в тюрьму ведь не попадают по своему желанию. — То есть ты специально сдалась, чтобы сесть? — На этот вопрос отвечать не буду. Это все? — Маринетт приподняла правую бровь и посмотрела на своего надзирателя. — Последний, который меня интересует: почему же ты все это совершила? — спросил Адриан. — А, так ты все-таки читал мой послужной список? Ну и как тебе? Впечатляет? Ну, а если задуматься над твоим вопросом… Что мне оставалось делать… как говориться: хочешь жить умей вертеться. — Сказала Мари и грустно улыбнулась. — Это не ответ. — Что ж ты такой приставучий, а? В первый день так хорошо молчал, а тут вон как понесло. Да говорю же, не было у меня тогда выбора, я хотела отомстить тем, кто убил моих родителей, — на этом моменте Маринетт оскалилась и злостно посмотрела в пол. — А потом все пошло как по накатанной, все стало настолько безнадежным, что мне уже было все равно, что и как я делаю, правильно это или нет. — Безнадежно — это когда на крышку гроба подает земля, остальное можно исправить. — В Адриане проснулся философ. Парень, действительно, удивлен, что эта девушка умеет нормально общаться. Он даже готов сказать, что та милая, когда не ехидничает и не перечит. — Это набор слов или мне нужно вдумываться? — ухмыльнулась Мари, посмотрев на Адриана. Прошло еще какое-то время, прежде чем Маринетт снова нарушила тишину: — Адриан, милый, а ты знаешь, что твоим внутренним миром восхищаются только глисты? «Забираю свои слова назад», подумал Адриан. Наступило долгое молчание, каждый из них думал о своем. Мари прорабатывала план завтрашнего побега, а Адриан обдумывал то, что только что узнал об этой загадочной девушке. «Что же означает ее фраза: «если бы я не хотела, меня бы не поймали» … что же она хотела этим сказать». Тишина немного угнетала, пока Маринетт не прервала ее лишь одной фразой, которая впервые не разозлила Адриана, а заставила улыбнуться: — Однажды я захотела встать на путь истинный, но чё-то потемнело в глазах, и я на него легла. Смываемся. День побега. Наступила ночь. В камере почти ничего не было видно. Как только Маринетт узнала у Адриана время, она поняла, что пора действовать. Девушка аккуратно взялась за тонкую ниточку на пальце и начала потихоньку вытаскивать ключ. Справившись с этой задачей, она извернула руку так, чтобы ключ смог вставится в замок, конечно, для этого пришлось вывернуть ее из сустава, но ничего, с этим можно и потом разбираться. Она старалась максимально не шуметь. Самое сложное позади, девушка смогла снять с себя один наручник, а там уж дело за малым. Вы спросите, а как же камера видеонаблюдения? Она работает, но на том конце охранник решил вздремнуть. Лишь оставался вопрос, почему Маринетт об этом знала… А ответ прост: Нат и тут немного подсабил. Адриан все так же стоял на страже, но уже было пора сдавать пост другому надзирателю. Он посмотрел в окошко наблюдения, чтобы убедиться, что заключенная уже спит. Его глаза расширились и судорожно забегали по камере, когда парень понял, что Маринетт пропала. На стене лишь болтаются уже пустые наручники. Адриан отпер дверь и вошел в камеру. Но, не успев осмотреть все, его хорошенько так приложили по голове ногой. Это, как не сложно догадаться, была Маринетт. Пока он очухался, она уже была на полпути к выходу на крышу. Парень дал тревогу и побежал вслед за ней. Бежал он долго, очень, даже начал уже уставать, а Маринетт лишь ускорялась. В какие-то моменты казалось, будто она перепрыгивает в два раза больше длины своего шага. Ближе к выходу на крышу она врезалась в Луку, который бежал с противоположной стороны. Они встретились глазами. Лука бы поцеловал Маринетт, но, к сожалению, это не самый подходящий момент. Наверное, все-таки стоит сначала выбраться отсюда, а потом уже миловаться. Адриан же, благодаря их небольшой заминке, немного смог их нагнать. — Стоять! Стой, кому говорю, стрелять буду! — кричит Адриан, тщетно пытаясь их хоть как-то догнать. На это Маринетт лишь немного поворачивает голову в его сторону и кричит: — Рожденный бегать пизды не получит! — она засмеялась и рывком побежала по лестнице ведущей на крышу, перепрыгивая по 4 ступеньки за раз, Лука же пытался не отставать. Выбежав на крышу, они заметили, что их уже ждет вертолёт и Натаниэль в нем. Девушка подтолкнула Луку, тот схватился за лестницу и начал подниматься. Следом запрыгнула Маринетт. Адриан выбежал на крышу и прицелился в Мари, пытаясь ее больше запугать. Но делать было нечего, бездействовать он не мог. Произошел выстрел. Он попал. У Маринетт сразу же потекла кровь из бока. Девушка инстинктивно отпустила лестницу, однако не упала. Лука вовремя успел схватить ее за руку и спасти от падения в лапы этих надзирателей. В низу уже собралась приличная толпа, зевающая по сторонам. Лишь некоторые доставали свое оружие и пытались попасть в парочку, но все было тщетно — вертолет поднялся довольно высоко. Было видно, как Адриан орет на остальных своих коллег, которые совершенно не помогали в предотвращении побега особо опасной преступницы. Отлетев еще немного и будто что-то вспомнив, Маринетт повернувшись к Адриану и прокричала что есть мочи: — Прости, я бы разделила с тобой жизнь, но на ноль делить нельзя, — даже в такой ситуации она не могла не подъебать этого мальчишку. По-другому его и не назвать, ведь второй раз он так и не выстрелил, а вертолет улетел. Да и был он слишком каким-то наивным. Ну правда совсем ребенок. В вертолете. За несколько десятков километров. — И что это было Маринетт? — спросил ее Лука улыбаясь. Как же он скучал по этой ухмыляющейся рожице. Так давно ее не видел. Очень хотелось наброситься на нее и просто заобнимать. Причем, Натаниэль такой противный червяк, совершенно ничего не говорил о полном плане побега. Лишь время, место и способ. Ничего более. — Что-что, спасение твоей задницы, — сказала Мари. Да, она тоже скучала по этой роже. В разлуке почти год много стоит. Они еще какое-то время сверлили друг друга, пытаясь вписать в себя все изменения в любимом человеке. Первым не выдержал Лука и припал к губам девушки. Услышав причмокивания с задних сидений, Нат закатил глаза и пробурчал что-то вроде «Снова мне слушать это, Боги». Когда стало уже просто невозможно слушать это, парню пришлось даже прикрикнуть на эту парочку. Голубки все же оторвались друг от друга и громко рассмеялись. Но парня все-таки интересовал один важный вопрос. — Скажи, зачем ты это сделала? Ты же знаешь первое правило нашей организации: каждый сам за себя. Если попал в беду, никто на себя не станет брать ответственность и приходить на помощь. Спасать чужие задницы запрещено почти что законом. Он для тебя не писан, не так ли? Да и я не одобряю подобные выходки и как твой парень! — Хах, а теперь ты мне! Ты действительно думаешь, что бы я смогла спокойно оставить в беде самого дорого для меня человека на свете? Кроме тебя, нет никого более близкого. Знал бы ты, что я чувствовала весь этот год, как места себе не находила! Натаниэль подтвердит! Да и разве ты бы поступил по-другому? Не важно, что скажет на это босс, я же уже все сделала сама. — улыбнувшись, сказала Мари и легонько пальцами коснулась его губ, чуть поглаживая. Лука не выдержал такой сентиментальности и крепко обнял эту прекрасную девушку, что слишком стала ему дорога. И без преувеличения он мог бы сказать, что пойдет с ней хоть на край света, хоть в ад. Правда такие обжимания длились недолго. Пуля в богу все-таки дала о себе знать, девушка чуть зашипела. — Прости, прости! Я забыл немного, — неловко улыбнулся. — Ох, не переживай. Это пустяки. Но знай, за простреленный бок и покалеченное тело и лицо, ты мне еще ответишь… — Маринетт невинными глазами взглянула на него, смотря чуть укоризненно. Парень на это лишь закивал, соглашаясь со всем, что она только потребует от него. — ночью… в постели, конечно же. Кажется, за штурвалом Нат чем-то поперхнулся. И вот наконец-то лучшая команда организации снова в сборе. Два с половиной года спустя. И вновь мы встречаемся на том же месте… Та же тюрьма, та же камера номер шестьсот пятьдесят, тот же надзиратель, те же наручники (Маринетт, показалось, или они стали толще?) — Господи, опять ты?! — Ну, не господи, конечно, но да я, — сказала Мари и хитро улыбнулась, в ее глазах промелькнули игривые огоньки. Отсчет вновь пошел.