Спеши жить (на дне)

POV Брайан Молко Я еле протолкнулся сквозь толпу пляшущих укурков в этом стремном месте и выбежал в загаженный подъезд. Мое лицо горело от стыда. Почему я продолжил наблюдать, а не вылетел прочь? В зубах у меня торчит сигарета и я, словно в дурмане, хлопаю по карманам в поисках зажигалки. В голове метаются мысли о том, что нужно вернуться за курткой, я ежусь от холода и никак не могу найти чертову зажигалку. Оглядываюсь по сторонам: очень часто те, кто курит в подъезде, оставляют спички, но их нигде не видно. Наверное, я выгляжу крайне нелепо, поскольку слышу басовый смешок и прямо перед носом у меня появляется огонь. Я прикуриваюсь и поднимаю глаза на моего спасителя, никак не ожидая увидеть то же лицо, что несколько минут назад. Уорнер смотрит на меня свысока, нацепив на лицо свою самую надменную ухмылку. Я не могу даже слово вымолвить, только хлопаю ресницами, стараясь не смотреть ему в глаза и прерывисто вдыхаю табачный дым. Нужно сохранить лицо, я не могу вот так пристыженно сбежать от него. Он безукоризненно спокоен, стоит достаточно близко, чтобы нарушать личное пространство, его лицо будто застыло в этой мерзкой гримасе. Наше молчаливое противостояние продолжалось бы и дальше, если бы я не стал искать взглядом, куда бы подевать окурок. — Хах, урны не видишь? — с неловким нервным придыханием вымолвил я. — Забей. — он выхватил несчастный бычок и отшвырнул в сторону. — Мне пора забрать куртку и идти домой. — мямлю я и делаю шаг в сторону входной двери. — Кому ты там нужен? — он хватает меня за плечо и выдерживает паузу. — Тебя дома разве ждут? Я не знаю, что ответить. Вообще, да, ждут, но не для того, чтобы накормить вкусным ужином и осведомиться о том, как делишечки у любимого чада, а чтобы прописать смачных пиздюлей за позднее возвращение. Ведь я даже не знаю, который час, но наверняка знаю, что мать с театральным видом уже сидит в кухне у окна, готовя речь к моему возвращению. Во время моих раздумий, я слышу шелест и вижу, что Уорнер что-то ловко крутит своими длинными, узловатыми пальцами. В следующий момент, замечаю белесые колесики на языке, который он несколько вульгарно демонстрирует мне, а затем одним махом с характерным звуком натужного глотка, таблетки исчезают у него во рту.   — Будешь? — он протягивает мне блистер, улыбаясь и вопросительно глядя на меня. — Э, наверное, нет, спасибо. — нерешительно мямлю я. Господи, просто ненавижу себя за это. Знал бы ты, Брайан, как я хочу употребить эти сомнительные «лекарства» и посмотреть, какие приключения меня ждут. Но я, как последнее ссыкло, собираюсь ретироваться. Потому, что просто боюсь сближаться с кем-то. Я боюсь, что настанет тот момент, когда меня предадут или придется расстаться с тем, кому я открыл свою душу или, чего хуже, впустил в свое сердце. Я смотрю Уорнеру в лицо и даже толком не могу рассмотреть его глаза в тусклом свете подъезда. Он уже отпустил мое плечо и стоит напротив меня, а я не хочу стоять перед ним, как остолоп, поэтому бегу к злополучной квартире, распахиваю дверь, хватаю куртку и выбегаю прочь. В голове одна мысль: «Бежать, бежать без оглядки, чтобы не передумать. Любые отношения несут боль и разочарования. Нельзя к кому-то привязываться — он обязательно уйдет и причинит боль». Я лечу мимо однотипных девятиэтажек не разбирая дороги. Сердце колотится и, кажется, готово проломить мне грудину и изваляться в грязи тротуара. Я просто ненавижу себя за то, что приперся туда, за то, что поддался этой минутной слабости, за то, что открыв рот, смотрел, как эта сторчавшаяся телка обсасывала его член. Какого черта я пялился? Почему не ушел? Это какой-то Уорнеровский внутренний магнетизм или банальная симпатия? Не знаю, просто хочется сквозь землю провалиться. Я и не заметил, как пробежал несколько остановок. Додумавшись наконец проверить, сколько время и как много раз мать мне названивала, я понял, что либо меня обчистили на этой блатхате, либо я в спешке и мельтешении тупо просрал мобилу и последние пятьдесят баксов на дорогу. Молодец, Брай, просто красавчик. Теперь придется пилить домой еще дольше и у мамы будет значительно больше времени, чтобы подготовить пламенную воспитательную речь. Окей, я примерно знал, на что шел, приходя туда и уж точно знал, что асоциальные элементы, типа Уорнера и его дружков не пропустят такую тусовку. Иногда мне интересно, он помнит, как я спас его от того, что препод мог спалить то, насколько он обдолбан, подсунув свою тетрадь с рефератом ему под нос?! Да, тогда я сказал, что забыл свою работу дома, а Брайан заплетающимся языком промямлил что-то вроде: «Спасибо, Молко, но мне и без помощи норм было». Заносчивый высокомерный болван — вот самая точная для него характеристика. За своими мыслями, я чуть не прошел мимо родной грязно-серой панельки. Зажигалки не было, так что, вариант «оттянуть время наказания выкуренной сигаретой» отпадает. Придется встретиться с Цербером лицом к лицу и мужественно сразиться. В данный момент, я ужасно жалею, что не остался там, с Брайаном, который впервые приглашал меня побыть с ним. Почему, когда так нужно оттянуть время, оно летит со скоростью света, а когда от ожидания сходишь с ума, оно будто застывает? Я слишком быстро преодолел 2 этажа и оказался перед железной дверью нашей квартиры. Осторожно нажав на звонок, я тут же услышал торопливые шаги и звук открывания замка. — У тебя что, ключей нет? Где ты шлялся, Брайан, ты в курсе, который час?! — она сходу нападает на меня, совершенно себя не контролируя. — И я рад тебя видеть, мам. — говорю и протискиваюсь в дверь мимо нее. — Ты что, меня не слышишь? Почему не позвонил? — ее глаза все больше округляются и лицо выражает крайнее недовольство происходящим. — Спасибо, мамуль, я не голодный. — продолжаю язвить я, — Я немного погулял с друзьями, телефон и ключи потерял где-то, но я знаю, что ты не будешь злиться. Очень устал, пойду-ка я в опочивальню. Доброй ночи, дорогая маман. — я было направился в комнату, но удар по спине меня притормозил. Медленно развернувшись, наткнулся на колкий взгляд и покрасневшее от злости лицо матери. — Закрой рот! — кричит она, закипая. В руках у нее замечаю пояс от пальто. — Меня достали твои выходки! Толком не учишься, не работаешь, только и знаешь, что позорить меня. — И чем же я тебя позорю? — ее слова задевают меня, что пробуждает мою выебистость и заставляет корчить лицо в надменной гримасе. — Твой подростковый бунт, выражающийся во внешнем виде, уже поперек горла. А твои манеры, вообще кроме стыда за тебя ничего не вызывают. Если хочешь, мы можем сходить к психиатру и разобраться с твоими проблемами. Ведь то, как ты выглядишь, как ведешь себя — это совершенно ненормально. — она бы продолжила, но заметила слезы в моих глазах и замолчала. — Да пошла ты! Заебали меня твои проповеди! — я вбежал в комнату, тут же заперев дверь. Я больше не могу контролировать свои эмоции. Слезы хлынули из глаз, я упал на кровать ниц и, пачкая белье тушью, навзрыд зарыдал. Я слышу, как мать за дверью кричит что-то типа того, что хочет помочь мне. А мне нахуй не нужна ее помощь. Я просто не знаю, что делать со своей жизнью. Вечная меланхолия и бесцельность существования постоянно гложат меня, и уж точно не придают мотивации. И вроде бы, ничего плохого не происходит, но в том то и дело, что не происходит абсолютно ничего. Тупо влачу бренное существование. Такая пустая жизнь. Мать за дверью затихла, моя истерика тоже пошла на спад. Я просто не хочу выходить из этой комнаты никогда.