Ему было пятнадцать, когда он только взошёл на вершину и я узнал о нём.
Впервые о соулмейтах я услышал только в свои одиннадцать лет. Вы спросите как? Я и сам до конца могу понять… Мне всё ещё, кажется, всё это шуткой или дурным сном. Я рос в самой обычной российской семье, состоящей из меня, отца, матери и бабушки и всё это конечно, если не учитывать хороший заработок родителей. Я был бы самым обычным ребёнком, если бы не моя сумасшедшая любовь ко льду. Выходя на лёд нашего ледового дворца, я в прямом смысле слова сходил с ума. Сверстники называли меня сумасшедшим… Но что я мог поделать? Мне нравилось разрезать лёд лезвиями коньков, мне нравилось вдыхать морозный аромат искусственного покрытия, нравилось ощущать замирание сердца перед началом новой программы или во время прыжка. Конечно, мне не удавалось пробиться в большой спорт, да и у меня не было такой цели, мне просто нравилось кататься под красивую музыку и наполнять свои движения чувствами. По крайне мере я так думал пока не увидел его… Кацуки Юри. Надежда Японии. Ледяной Король. Молодая легенда. Его по-разному называли в сети. Впервые я его увидел по телевизору, когда показывали финал юношеского Гран-при — это был его последний выход на лёд в качестве юниора. Ему пятнадцать, а он уже создал вокруг себя такой ажиотаж. Уже до начала финала все знали, что он возьмёт золото. Как же иначе? В его выступлениях немного хромала техника, да и прыжки не были его сильной стороной. Но восхищение вызывали дорожки шагов, которые оказывается он придумывал и репетировал сам. Количество прыжков во второй половине вызывало восторг, не каждый осилит такое, но видимо у него была хорошая выносливость. Ему удавалось вложить в свои выступления чувства, конечно, в соответствии с темой и, наверное, если бы он не стал фигуристом, то стал бы известным актёром. Так же были волшебными и его образы: тонкая фигурка была облачена в самые разнообразные яркие, нейтральные, кричащие или спокойные костюмы, но они всегда идеально подходили ему. Личико у него было ещё детским, но очень симпатичным, особенно выделялись большие карие глаза. Они напоминали мне горячий шоколад со щепоткой специй, который делала моя бабушка. Тёмные густые и длинные волосы были совсем не свойственны японцам, что, наверное, очень сильно выделяло его из толпы, на лицо то они похожи. Удивительно как на каждом выступление кто-то очень профессионально подбирал ему прически под образы. Но вы, наверное, спросите к чему это всё? Причем тут соулмейты? Вы только не смейтесь… Сидя перед телевизором в своей гостиной на ковре я неожиданно почувствовал аромат… — Смородина… — с моих губ сорвался вздох, а глаза широко распахнулись от удивления. На дворе морозы, а мама на кухне готовит тушёное мясо с картошкой, которыми и пахло в квартире всё время, кроме того, самого момента, когда мой взгляд пересёкся с глазами на экране телевизора. — Ты что-то сказал, Витенька? — бабушка оторвалась от своей книги, которую она читала до этого. Её взгляд был обеспокоенным. — Мне показалось… Точно показалось, что у меня под носом словно целый куст смородины! Но ведь этого не может быть? — я был озадачен. Подобравшись к бабушке, я положил голову на её колени. Она мне тепло улыбнулась. — Витенька… Это значит, что ты увидел своего соулмейта — свою пару, которая предназначена тебе судьбой. В этом нет ничего странного. — бабушка запустила руку в мои светлые волосы и мягко потрепала меня за них. — Когда ты встретишься с ним, то ты должен будешь беречь его. Помни это. — О! Конечно, я буду! — мои губы расплылись в широкой улыбке. А потом я долго думал, как же мне встретиться с Юри. Мы с ним не просто разные, мы с ним из разных стран и встретиться с ним почти невозможно, конечно, если ты не будешь с ним на соревнованиях… — Тренер Яков! Я хочу выступать на одном льду с Кацуки Юри!Ему было семнадцать, когда мы впервые увидели друг друга.
Я позорно упал в конце произвольной, которую я посвятил Юри, которую я катал ради Юри! Я вложил туда все свои чувства, лишь бы меня заметили, лишь бы меня поняли! И я так её завалили. А ведь Яков предупреждал меня о таком исходе… Так и не дождавшись результатов проката и цепляя защиту на коньки на ходу я как мог убегал с катка. Слёзы катились по моим щекам из-за чего дорога была совсем не разборчивой, так что я не понимал куда бегу ну или лучше сказать ковыляю. Голоса за спиной давно стихли, значит я забрёл в какой-то пустой коридор. Прислонившись к холодной стенке, я осел на пол. Мышцы ныли после катания, а ноги болели из-за такой «ходьбы», наверное, это можно сравнить с ходьбой девушек на каблуках. Наконец-то я смог дать волю своим чувствам… — Я ужасен… Как можно было так глупо упасть? Зацепился за свою же ногу, чёрт… — я просто молил, чтобы Юри на самом деле там не было и что он не увидел этого кошмара на льду. Виктор Никифоров, только-только заявивший о себе как о неплохом фигуристе вот так провалился! — Фантастика! Всхлип вырвался из горла. Я подтянул к себе ноги и уткнулся в колени, ткань блестящего костюма тут же намокла от слёз. Погрузившись в себя, я совершенно не слышал чьих-то шагов и совершенно не заметил, что меня закрыла от света чья-то тень. Я бы и дальше это не замечал, если не яркий аромат смородины. Я резко поднял голову из-за чего попал макушкой в подбородок обладателя аромата. — А! Простите! — мой английский не был полностью идеальным, но я был лучшим в классе по этому предмету. В отличие от многих у меня был хороший, по моему мнению, стимул — Юри. Для нас обоих выучить английский проще, чем русский или японский. Я замер, когда услышал искрений смех. В глазах не было злости или чего-то такого, только тепло и нежность. От такого взгляда по моему телу побежали мурашки, и я быстро забыл про свой провал. Хоть бы он не видел… — Ты ведь Виктор Никифоров из России? После выступления ты так быстро убежал. Не посетил уголок слёз и поцелуев, не дождался результатов, оставил тренера. Он переживает за твоё состояние и ноги. — да, человек сидящий перед мной оказался Кацуки Юри. Но почему он здесь? Искал меня? Зачем? — Ноги, наверное, болят. — не вопрос, а утверждение. — Можно я посмотрю? Я глубоко вдохнул яркий аромат, который уже смог полюбить и искал везде и в чём только можно. Сжал губы в тонкую линию и слегка кивнул головой, это послужило ответом на все вопросы. — Мне понравилось твоё выступление. Было видно, что ты проделал большую работу и вложил в неё много чувств. — его же губы были растянуты в улыбке. Голос был тихим, а его пальцы, за которыми я наблюдал, осторожно расшнуровывали коньки. — Я о тебе слышал… Некоторые пишут, что мы с тобой похожи. — он осторожно снял коньки и потом начал стягивать носки, которые были пропитаны кровью из-за содранных мозолей. — Мне до вас далеко… — мой голос всё ещё был надломленный после плача. Ноги защипало, когда он начал их обрабатывать и заклеивать пластырем. Интересно ему кто-то дал аптечку или он сам её взял? — Не глупи… У нас с тобой небольшая разница в возрасте и не такая большая разница в навыках, как ты думаешь. Ты даже превосходишь меня в прыжках! — это вызвало у меня улыбку. — Правда? — Ну, конечно. Стал бы я тебе врать? — он заглянул мне в глаза, а потом продолжил своё занятие. — На самом деле ты восхитителен Виктор. Я узнал о тебе от своего друга, который тренируется вместе со мной у одного тренера, и ты стал мне интересен. Я следил за твоей работой… И удивительно, что за такой короткий срок ты смог создать себе такой образ. — У меня есть цель, которую я хочу достичь… Я хочу кататься вместе с вами, как равный вам! Он ничего не ответил. Закончил с моими ногами, дал мне тапочки, которые давали всем фигуристам на соревнованиях, помог встать, довёл до раздевалок. — Скоро мой выход за медалью. Я был рад познакомится с тобой, Виктор. — он уже собирался уходить, но резко взглянул на меня через плечо. — Надеюсь ещё увидимся, мой мятный мальчик… — О! Конечно! — мои губы расплылись в счастливой улыбке. Бабушка не врала на счёт пары предназначенной судьбой. Ну и пусть сейчас мы не можем быть вместе! В будущем я стану ещё лучше и смогу в конечно счёте стоять рядом с ним! — Виктор, чёрт тебя подери! Где тебя носило? Совсем не думаешь своей головой… — Тренер Яков, я хочу стать лучше. Вы ведь поможете мне? Тренер что-то долго высматривал в моих глазах. Ну честное слово словно искал там ответы на какие-то свои вопросы. Хотя, наверное, было бы проще просто задать их мне прямо. Он тяжело вздохнул и прикрыл глаза рукой. — Ну что мне с тобой делать? Конечно помогу. — в его голосе не было прежней злости и раздражения. — Только пообещай мне больше так не делать. Не уверен, что в следующий раз найдется твой японец, чтобы вытащить тебя. А теперь марш в раздевалку! Твоё поведение мы ещё обсудим потом по возвращению в Россию. Я был счастлив. Внутри меня словно росло что-то большое и теплое…Ему было девятнадцать, когда я бежал за ним.
После того случая мы с Юри начали общаться в сети, следить друг за другом в социальных сетях и иногда даже оставлять лайки или комментарии под записями и фотографиями друг друга. В нашем общении мы никак не трогали тему соулмейтов, мы оба ещё не были в том возрасте, когда стоит всерьез задумываться о таком, ведь это очень серьёзный шаг. Юри несколько раз приглашал меня к себе на родину, но как бы бабушка не защищала меня, родители отказывались отпускать меня одного неизвестно куда. Ещё у них была отговорка, что я плохо сдал некоторые дисциплины в школе. Хотя у Юри было не лучше, он тоже никак не мог прилететь ко мне в Россию. Я усердно тренировался на льду, особенно пропадая целые выходные дни там. Так же по наставлению Якова я начал заниматься балетом у его бывшей жены Лилии Барановской, а она в своё время была бывшей примой-балериной Большого Театра. Ну или может меня подкупили слова поклонников Юри о том, что он сам тоже занимается балетом. Наша новая встреча была в аэропорту. Я только-только с самолета бежал через огромные залы иногда спотыкаясь о свои ноги или поскальзываясь на плитке. Юри же наоборот шёл на свой самолет после одного из отборочных этапов Гран-при. Мне нужно было успеть увидеть его, вдохнуть его, обнять его! Я сильнее сжал ленту с тяжёлой золотой медалью, которую выиграл несколько часов назад. Моей темой была «Любовь», так что и выигранную медаль я хотел посвятить ей, хоть и до этого чувства нам может быть далеко. В толпе мелькнула тёмная макушка с высоким хвостом. — Юри! Стой! Пожалуйста! — щеки горели от прилившей к ним из-за долгого бега крови. Куртка уже давно была расстёгнута, но всё равно было невыносимо жарко. — Юри! Фигура остановилась и повернулась. На меня посмотрели карие глаза, скрытые оправой очков, но даже так я смог различить появившихся в них чёртиков счастья. По губам я смог прочитать «Виктор». Юри оставил свой чемодан тренеру, а сам рванул мне на встречу, немного помятый и уставший после выступления. — Виктор… Мой мятный мальчик… — не успели мы встретиться, как меня подняли сильные руки и закружили. Я не смог сдержать смех. — Смотри, я выиграл золото, Юри! Золото! — я потряс перед парнем медалью, которая сверкала в свете больших ламп аэропорта. — Хочу подарить его тебе, возьмёшь? Я заработал её ради тебя. Кацуки засмеялся, принял медаль из моих рук и поднеся её к губам поцеловал. — Ты молодец, Виктор. Тогда моя следующая золотая медаль станет твоей, договорились? — он обнял меня, уткнулся в мою макушку, и я почувствовал, как он глубоко вдохнул. Его руки сжались на моей куртке. Он не хотел отпускать меня. — Я буду ждать… — Ты не успеешь соскучится по мне… Это ведь твой последний год в юниорах? Я приду посмотреть на твоё выступление. Обещай, что возьмёшь золото Гран-при. — Обещаю, но не уверен, что смогу выполнить это обещание. Время бежало так быстро, как песок сквозь пальцы. Юри нужно было уходить, а я всё никак не мог выпустить его из своих рук, так же, как и он меня. — Ты тоже возьми золото… Ради меня. — Ну конечно, как же иначе? — последнее что я помню, это легкое касание губ на моей щеке. В этот момент во мне словно взорвались фейерверки. Я потом долго стоял и смотрел в окно взглядом провожая самолёт, который давно скрылся из виду. В таком состояние меня и нашёл тренер с родными. — Виктор. Что это за цирк? — недовольный голос отца. Ну конечно, мы договаривались, что они меня встретят, а я вот так вот убежал, как только мои ноги коснулись земли. — Виктор? С тобой всё в порядке? — обеспокоенный голос матери. — Витя, успел проводить Юри? — я повернулся к тренеру и счастливо улыбнулся ему. Он посчитал это за положительный ответ и его губы тоже на секунду дрогнули в подобие улыбки. — Опять этот японец? Сколько уже можно? — отец злился. Ему не нравилось моё общение с Юри и то, что я постоянно мог говорить о нём, а моя комната была увешана его плакатами. Даже в семейном календаре на кухне были отмечены даты и время выступлений Кацуки. У самого виновника всего этого балагана в моём доме это вызывало смех, но и он сам проделывал тоже самое у себя. Только его родители не были против. — Всё! Оставьте ребёнка в покое. Пойдем Витенька, я приготовила тебе твоих любимых пирожков. А потом за кружкой горячего шоколада ты мне расскажешь, как прошли соревнования и как там твой Юри. — бабушка застегнула мою куртку, поправила шарф и натянула на голову шапку. Я взял её за руку. — Конечно. Я всё-всё тебе расскажу! Только медаль не смогу показать, я отдал её Юри… Но бабушка не расстроилась, а лишь тепло улыбнулась. Кажется, она одна в нашей семье понимала и поддерживала меня.Ему было двадцать, когда мы были по самые уши влюблены друг в друга.
Я сбежал, когда мне стукнуло шестнадцать. Я договорился с тренером, что я обязательно буду тренироваться под присмотром Юри, но и не буду перегибать палку, чтобы привлечь его внимание к себе. Словно я собирался делать это. Кацуки и так всегда повторял, что он всегда смотрит на меня будь это я в жизни, на экране телевизора, на фото в интернете или на постерах. Так же бабушка, которая помогала мне это всё организовать, пообещала, что поговорит с моими родителями и они не полетят за мной первым же рейсом. Куда я собрался? Ну конечно же в Японию, Хасецу. Мне всегда было интересно посмотреть откуда родом Юри, особенно когда он так описывал свои любимые места или присылал мне оттуда фотографии. Перелёт был долгий, а также были пересадки, которые я терпеть не мог и конечно же я надеялся, что мой багаж не потеряется. Да, я собирался прямо от Юри потом и лететь на соревнования. Мне хотелось как можно больше провести времени с ним. — Виктор! Мы здесь! — я стащил чемодан с ленты и обернулся на звавший меня голос. Это был Юри, а рядом с собой он удерживал большого пуделя. Помню, как уговаривал родителей купить мне точно такого же, но отец наотрез отказал мне, сказав, что я и за собой уследить не могу. Я помахал рукой и чуть не забыв багаж быстрым шагом направился к ним. — Юри! Прости, там рейс задержали. — Виктор, глупый… Ничего страшного. — Юри засмеялся. Я был готов продать душу дьяволу, чтобы всё время слушать этот смех, видеть искорки в тёплых карих глазах. — Познакомься, это Вик-чан. Это ваша первая встреча вживую. Пёс рвался ко мне и был явно не доволен, что хозяин не позволяет ему набросится на меня. Мы как-то созванивались с Юри по скайпу и там часто мелькала лохматая мордашка пса, а также в инстаграме было много его фотографий. Уже тогда я был в полном восторге от него. — Ну привет. — я присел перед собакой на корточки и начал чесать его за обоими ушками. Пальцы утопали в густой мягкой шерсти, цветом напоминая глаза Юри. Вик-чан ворочался, начинал упираться мне лапами в колени, лизать мои руки и лицо, а мы с Кацуки смеялись. — Ты, наверное, устал. Давай оставим экскурсию на завтра, а сегодня ты познакомишься с моим домом и семьёй. Договорились? — Юри подал мне руку и с замиранием сердца вложил в неё свою ладонь. — Конечно. И ты обещал мне показать свою комнату! Надеюсь, ты снял тот ужасный плакат со мной в глупом розовом костюме… Смех я посчитал отрицательным ответом на мой вопрос. Семья Юри владеет и управляет горячими источниками Ю-топия Акацуки. Они были последними источниками в их городе и до популярности Юри сюда мало кто заезжал отдохнуть. Но теперь тут почти никогда не было пустых комнат, а некоторые люди даже бронировали себе место по телефону. Отец Юри оказался приятным человеком, хотя и со странным юмором, как я выяснил за совместным ужином он и мать Юри тоже являются соулмейтами и они счастливы в браке. — Это просто потрясающе! — я не скрывал своего восхищения, ведь это правда было потрясающие. Не каждому везёт со своей половинкой. Мало того, что соулмейтом может оказаться человек из другой страны, так он ещё и может быть другого пола, что оценит не каждый, или он окажется намного старше или младше тебя. Некоторые вообще жаловались на то, что судьба делает за кого-то выбор и отказывались от своей пары. К сожалению, примером этому было моя семья. Родители были вместе только потому, что им это было выгодно, а бабушка просто потеряла свою пару, он сказал, что не готов к серьёзной семейной жизни и оставил её с маленькой мамой на руках. Мать Юри была по характеру похожа на мою бабушку. Она очень вкусно готовила, особенно мне нравились её фирменные свиные котлеты. Так же она старалась сделать обстановку приятной для меня, все время спрашивала не нужно ли мне чего. От такого обилия внимания мне становилось неловко. Сестра Юри была его полной противоположностью. Было очень неловко находится в горячей воде вместе с Юри, тело для шестнадцатилетнего у меня было привлекательное благодаря постоянным физическим нагрузкам. Но вот Кацуки казался божеством по сравнению со мной. Конечно, на этом сказывались его усердные тренировки и возрастное превосходство. Выйти нам пришлось раньше, потому что моё смущение Юри счёл за перегрев. Комнат свободных не было, зато был запасной футон. Только вот Юри решил, что я буду спать на его кровати, он даже заранее сменил постельное белье, а он сам будет спать на полу. Комнату Юри я от части уже знал, видел её по видеосвязи, но в живую тут куда приятнее, чувство словно ты оказался у себя дома. Я расплылся по кровати лужицей после горячей воды и хорошего ужина. — Вик, ты живой? Прости за мою семью, она немного странная. — на его губах была неловкая улыбка. Голова лежала на краю кровати. — Я уже люблю их всех. Они замечательные, Юри! — я широко улыбнулся. — Мне кажется, что твоя мама поладила бы с моей бабушкой, они одинаково заботливы. И я буду скучать по котлетам твоей мамы, когда мне придётся уехать. — я вздохнул. — Совсем скоро ты сможешь сам решать, что тебе делать. Осталось совсем немного, Виктор. — Юри убрал резинку, которая держала его волосы, и они упали водопадом на его плечи. — Завтра можем сходить на каток. Тем более я обещал твоему тренеру, что ты не потеряешь форму. — О! Я не против. — я наблюдал за тем, как парень расчёсывал волосы. Он говорил о том, что хотел бы сменить стрижку к новому Гран-при и меня это немного расстраивало, а с другой стороны, короткие волосы придали бы ему мужественности. В конце концов он уже вырос с образа милого юноши. — Можно, я заплету твои волосы? Ну… Пока ты их не обстриг. — Я не смог не отвести глаз, мне было неловко и это явно выдавали мои красные щёки. — Хорошо. Только сильно не дергай, я этого не люблю. — Конечно! Жизнь в Хасецу рядом с Юри была приятной, было какое-то чувство правильности рядом с ним. Хотя мне кажется, что если бы Юри был рядом со мной в любом другом месте, то я бы всё равно это чувствовал. — Я люблю тебя… — парень как раз заканчивал программу, которую он собирался исполнить в этом сезоне, когда я ему признался. Во дворце была тишина, которую нарушали звуки коньков. Морозный аромат от искусственного льда перебивался смородиной. Юри же всегда говорил, что рядом со мной всегда пахло мятой и этот аромат всегда успокаивал его, дарил особенные чувства, хотя раньше совсем не питал любви к этому растению. Кацуки повернулся в мою сторону, ведь в тишине мой голос звучал как гром, я не мог прочитать эмоции в его глазах и это меня напугало. — Ю… Юри? Парень отвел от меня взгляд и начал медленно скользить по льду вдоль бортика так ничего и не сказав. Так продолжалось пока он не доехал до меня и не остановился. Его взгляд всё ещё был нечитаемым для меня. Он же в свою очередь выглядывал из-за чёлки и смотрел в мои глаза и этим напоминал мне Якова. Сейчас он совсем как тренер искал в моих глазах ответ на свои вопросы. Время тянулось мучительно долго, и я боялся подать голос. Неужели я сделал что-то не так? Неужели мне не стоило говорить этого? Мои коленки начали дрожать. — Прости, я, наверное, напугал тебя? — Юри словно очнулся ото сна. Он протянул руки и через бортик приобнял меня, оказывается я начал падать. — Просто я хотел подождать ещё какое-то время с признанием. Тебе только шестнадцать, и я не хотел нагружать тебя этим. — Ни… — мне не дали ничего сказать прижав палец к моим губам. — Тс… Ничего не говори. Всё в порядке. — он улыбнулся за секунду до того, как он потянулся ко мне и утянул в долгий головокружительный поцелуй. Наверное, если бы Кацуки не держал меня, то я бы улетел на пол. Губы Юри были мягкие и маслянистые, с привкусом ягод из-за бальзама, которым он пользовался, чтобы губы не сохли и не трескались. Конечно, многие могли бы это посчитать не мужским делом, но меня это никак не волновало. Ну или это из-за того, что я сам точно такой же. — Боже, как я тебя люблю…Ему было двадцать один, когда ему было невыносимо больно.
Мои каникулы в Японии закончились тогда очень быстро. Нет, не родители меня тогда забрали, просто рядом с Юри время летело совершенно незаметно. Казалось, что в этом году всё будет точно так же, как и в прошлом… Но видимо у судьбы совершенно другие планы. Я сидел на трибунах после того, как откатал свою программу и теперь наблюдал за тем, как на лёд выходит Кацуки. Мы вместе выбирали ему костюм и новую стрижку перед самым началом сезона, мы тогда ещё спорили и разругались, но долго обижаться друг на друга не смогли. Конечно, если месяц можно считать за всего немного. В этом году наши с Юри темы совпали — «Любовь» и если у него это был «Эрос», воплощением которого он являлся, то у меня была «Агапе». Для меня это было не сложным, программа от Ледяного Короля, а от меня чувства, пронесенные сквозь года. Звуки коньков на льду. Аплодисменты зрителей и мои собственные. Исходное положение. Начало музыки и вот фигура в чёрном костюме начинает своё движение. Юри не разрешал мне смотреть эту программу до финала, так что всё было для меня загадкой. Я тогда расстроился, но теперь понимал, что ожидание стоило того. Он был совершенным. Я помню каким он был в пятнадцать лет и каким он стал сейчас. Прыжок. Ещё один. И тут, наверное, должен был быть ещё один и я уже хотел закричать от счастья, но с моих губ сорвался только вскрик от ужаса. Юри неудачно приземлился, не устоял и влетел в бортик после чего упал на лёд. То, что музыка стихла я понял только когда открыл глаза и понял, что сейчас сижу на льду, держа темноволосую голову у себя на коленях. Я даже не помнил, как выскочил на лёд. — Юри… Юри! Открой глаза, пожалуйста… — но он не открывал глаза, так же как ничего не говорил. Даже грудь не вздымалась из-за чего моё тело сковал страх, а в голове всплыла мольба: «Нет! Не надо! Пожалуйста!» По щекам катились горячие слёзы. Рядом оказались медики, которые в отличие от меня додумались проверить пульс парня. — Всё в порядке, он не погиб, но травмы могут быть серьёзными. Нам нужно доставить его в больницы как можно скорее и осмотреть. — Я с вами! — я не мог оставить его. Особенно когда аромат смородины угасал, словно и надежда на счастье. К чёрту эти соревнования, к чёрту медали! Всё это не имеет для меня значения. В больнице стоял отвратительный запах медицинских препаратов. Юри был в палате и ещё не очнулся и конечно меня к нему не пустили, никто ведь не может подтвердить, что я являюсь ему близким человеком, но в тоже время рядом со мной был пакет с его одеждой с соревнований, который мне отдали после того, как переодели в больничную ночнушку. Диагноз мне так же отказались сказать из-за чего я был готов разнести больницу, но вот сил совершенно не было. Я вдыхал слабый аромат любимого и ждал пока мне перезвонят родители Юри, чтобы я смог им объяснить, что произошло. Так я провёл всю ночь. — Травмы не то, чтобы серьёзные, но вам придётся принимать некоторые препараты, пройти курс реабилитации для восстановления, если вы хотите выйти на лёд когда-нибудь. Но для этого понадобится не мало времени. — Вик, не плачь, прошу. — голос Юри был слабый. Он думал, что сейчас таким образом, кажется, в моих глазах сильным. Словно я не знаю, как сильно он любит лёд! Да он ведь душу был готов отдать за холодную поверхность, которую можно было рассекать лезвием коньков! — Почему ты мне сразу не сказал о том, что было? — я обижено поджал губу. Я и не подозревал, что он ушибся в тот месяц, когда мы с ним не общались и травма не раз его беспокоила. А он всё гнул своё, отказывался показываться врачу и не снижал продуктивность своих тренировок. Идиот! Полнейший придурок! — Вик, всё будет хорошо. — он взял меня за руку, и я с силой сжал его ладонь. — Мы поставим тебя на ноги, и ты снова будешь кататься. Слышишь, придурок Кацуки?! — Конечно. И я обязательно заработаю для тебя золото… — он потянул меня за руку и поцеловал мои пальцы. Я лишь вздохнул и улыбнулся.Ему было двадцать два, когда я не стал делать того, чего от меня все ждут.
С того момента я долго не появлялся дома и от части забросил свои занятия. Я путешествовал с Юри по разным уголкам мира, даже если мы и были в каком-то месте во время этапов Гран-при, то мы всё равно оставались там на какое-то время и изучали город, который раскрывался в новых красках для нас. У Кацуки была ломка по льду и поэтому я выполнял роль своеобразной няньки для него. — Ах! Виктор… — стон сорвался с зацелованных губ. — Мне бы следовало не делать это сегодня, потому что ты меня не послушался. — я прикусил нежную кожу на шее с трепетом думая о том, как на утро там обнаружится красная метка. И будет она конечно же не одна. — Я же уже извинился за сегодня. Хватит напоминать мне об этом. — Я буду припоминать тебе это до самой смерти, так и знай! — я не дал ему ничего ответить, увлекая его в поцелуй. Юри оказался очень вредным после больницы. Мы часто говорили на тему его нагрузок и о том, что не следует слишком сильно напрягаться, тем более, что после стольких лет его тело не потеряет форму и не забудет навыки. Да, конечно, придётся попотеть, но всё не будет так критично, как он думает. Я оторвался от сладких губ, спустился к шее, а от неё к груди и так всё ниже и ниже. Я знал каждое чувствительное местечко на теле фигуриста и конечно не забывал ласкать их, ведь его стоны были для меня лучшей музыкой. Мои родители не понимали моего стремления следовать за японцем. Они не понимали моего рвения быть рядом с моей настоящей половинкой, с моей любовью. Мы с ними довольно часто ругались из-за этого по телефону, а после я и вовсе перестал с ними созваниваться. У меня сохранились хорошие отношения с бабушкой. Я всегда был рад её звонкам. Мы с ней могли часами общаться о том, что происходит у неё в России и о том, что у нас с Юри. С последним она нашла общий язык довольно быстро, да и в какой-то степени Юри тренировался на ней с изучением русского языка, который давался ему довольно сложно. С родителями Кацуки мы хорошо общались и когда мы были не в разъездах, мы останавливались у них. И поскольку Юри учил русский, то я потихоньку начал учить японский, но у меня он хромал на все конечности.Ему было двадцать три, когда мы были счастливы вместе.
Вернулся Юри на лёд грандиозно — побив мировой рекорд и естественно взяв золото, вытолкнув меня на второе место. — Виктор… — когда я повернулся, Юри поцеловал мою серебряную медаль и затем сверху повесил свою золотую. — Да? — я поднял озадаченный взгляд на парня. — Скажи… Не хотел бы ты связать свою жизнь с таким, как я? — я замер. Он шутит или это то самое, о чём я подумал? Вот он заглядывает мне в глаза, усмехается и спускается на одно колено. — Юри… Ты не шутишь? — я наблюдал за тем, как он достает из кармана олимпийки маленькую коробочку голубого цвета, даже чем-то напоминающую цвет моих глаз. — Ну конечно нет! — он засмеялся. Внутри были золотые кольца, самые простые, но в тоже время необыкновенные. — Тогда мой ответ, конечно, да! — я упал рядом с ним на колени и засмеялся. В тоже время по моим щекам текли слёзы, которые Юри пытался остановить своими теплыми ладонями, но это плохо выходило. Он просто прижал меня к своему плечу, шептал какие-то глупости на ухо от которых хотелось смеяться в полный голос и в тоже время сгорать от стыда.Тогда я и подумать не мог, что звезда фигурного мира, сам Ледяной Король станет моим тренером и возлюбленным. Честно говоря, мне всё ещё кажется, что происходящее это какой-то сладкий сон. Если это так, то я не хочу просыпаться.