POV Эмили
В том, что произошло с Талией, я винила себя и только себя. Мысли материализуются, я это знала и раньше. И если бы это было что-то доброе, светлое и позитивное, но нет: я дала слабину перед собственным альтер-эго. Им была не та добрая и ранимая Эмили Филдс, а мрачная, злая и злопамятная стерва, которая зародилась во мне ещё в школе, после смерти Майи Сен-Жермен. Иногда эта стерва вырывалась и тогда происходило много неприятных и страшных вещей. В таком агрессивном состоянии я всадила нож в сердце Линдона Джеймса, избила до полусмерти Сару Харви и толкнула Ноэля Кана на лезвие топора. Потом я всегда сожалела о случившемся и долго отходила от шока и гнева. В последнее время я научилась контролировать свои тёмные мысли и более-менее успешно преодолевала стресс, не давая гневу поглотить себя. Но не в этот раз. Я даже не успела сделать что-то плохое, лишь подумала об этом – и вот уже человек, которому я желала зла, лежит в больнице с тяжёлой травмой. Как бы подло Талия не поступила со мной – она не заслуживает такого наказания. Только вот время вспять не повернёшь. И от этого становилось по-настоящему страшно. Поэтому уже которую ночь я не могла заснуть и плакала в подушку от горя и ненависти к себе. Если бы не дети – я бы давно ушла в запой или сделала бы с собой что-то непоправимое: суицидальные мысли в голове уже мелькали… Только из-за детей я старалась поддерживать себя хоть в каком-то человеческом обличье, но с каждым днём мне становилось всё сложнее. Я взяла отпуск за свой счёт в баре и практически перестала отвечать на телефонные звонки и сообщения подруг. Я лишь раз ответила на СМС-ку от Ханны, когда она написала, что Элисон дали условный срок, а Мону отправили в психушку на пять лет. «Мне плевать», - написала я в ответ своей некогда лучшей подруге и выключила телефон. Кажется, я начинаю морально деградировать… В какой-то вечер, когда Лили и Грейс улеглись спать, я включила телек, чтобы посмотреть кино и отвлечься. И вот удача: как раз показывали фильм «50 первых поцелуев» с Дрю Бэрримор и Адамом Сэндлером в главной роли. В детстве мне очень нравилось эта забавная романтическая комедия. И чёрт возьми, как же давно я не смотрела этот фильм! Лет 10 минимум прошло с последнего просмотра, из-за чего некоторые сцены подзабылись. А ведь раньше едва ли не наизусть помнила каждый диалог и каждую сцену. Но сегодня я смотрела этот фильм, что называется, «по-взрослому». Нет, как и раньше я смеялась над шутками и приколами, но в какой-то момент меня осенило. Если Талия ничего не помнит и никого не узнаёт, то надо влюбить её в себя! Точно также делал герой Сэндлера, пытаясь добиться расположения героини Бэрримор, пока это ему не удалось! Ну как же я раньше не догадалась до этого? Келли Северайд наверняка сейчас этим и занимается! Он пытается восстановить память своей невесте, чтобы она вспомнила его. Чёрт возьми, надо действовать!***
Следующий день был выходным, и я направилась в больницу, чтобы навестить Талию. Специально для неё я испекла её любимый яблочный пирог, заказала букет роскошных пионов, а девочек попросила нарисовать что-нибудь для их старшей подруги. Девчонки словно сговорились и нарисовали нас четверых вместе, держащихся за руки: меня, Талию и себя. «Тётя Талия, поправляйся!» - подписали они своё творение. Она не может не оценить такое детское творчество. Если она не помнит меня, то хотя бы детей должна вспомнить. У входа в палату 306 я натолкнулась на немолодую семейную пару, которая что-то бурно обсуждала на испанском. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять: это её родители, сеньор Альфонсо и сеньора Луиза. Я поздоровалась с ними на их родном языке и хотела было пройти в палату, но они меня остановили и наперебой стали мне что-то говорить. Испанский язык я изучала в школе и любила этот предмет, но ответить что-либо пожилым мексиканцам не могла. Моих знаний языка не хватало, да и разговорный испанский был далёк от того литературного, которому меня учили. Я заикалась, тупила, глупо улыбалась, но ответить им ничего не могла. А мама Талии вцепилась в мою руку, что-то жестикулировала и указывала на палату, где лежит её дочь. -Сеньора Сандовал говорит, что вы та самая девушка, про которую её дочь так много говорила, - неожиданно я услышала женский голос за спиной, от которого веяло холодной уверенностью. Оглянувшись, я увидела невысокую коренастую латиноамериканку, которая чем-то отдалённо напоминала Мишель Родригес: суровый взгляд, минимум косметики и совершенно не женский гардероб – кожанка, тёмные джинсы и берцы на ногах. – Кстати, я Габриэлла Доусон, подруга Талии. Я узнала её, потому что Талия много рассказывала об этой девушке. Её фотографии я видела как в баре, так и в пожарной части. Доусон была легендой в 51-ой части: она успела поработать как парамедиком, так и пожарным. Её называли самой бесстрашной, самой сильной, самой опытной женщиной в пожарной части. К тому же она была замужем за капитаном Кейси. Но потеря ребёнка стала для этой семьи непоправимым ударом. Доусон оставила службу и уехала к себе на родину, в Пуэрто-Рико, где занялась благотворительностью. -Очень приятно, Эмили Филдс, - я протянула ей руку и ощутила её крепкое, почти мужское рукопожатие. С помощью новой знакомой мне наконец удалось объясниться с родителями Талии. Сеньор и сеньора Сандовал были обеспокоены тем, что их дочь ничего не помнит и никого не узнаёт – даже самых близких людей. Они цепляются за любую возможность помочь восстановить Талии память. Она рассказывала им обо мне, и они меня сразу же узнали, как только я пришла в больницу. Особую надежду они возлагали именно на меня. Это, конечно, было приятно, даже очень, но в то же время я чувствовала себя неуверенно. Когда на меня возлагают особую ответственность – я всегда подвожу. Это стало уже аксиомой. Но надежда на то, что я смогу помочь той, которую люблю, всё же была. Поэтому я улыбалась старшим и всячески успокаивала взволнованных родителей Талии. Где-то через полчаса они ушли, оставив нас с Габриэллой наедине. Она кивнула, указав на дверь палаты, пропуская меня вперёд, а потом зашла следом. Талия выглядела значительно лучше, чем в прошлый раз, когда я её видела. Она больше не была опутана проводами и не была подключена к компьютеру. Мексиканка вставала с кровати и могла самостоятельно ходить по палате. Только перебинтованная голова напоминала о том, что со здоровьем у неё не всё гладко. -Привет, Талия! – я подошла к ней и улыбалась так, словно встретила старую подругу. -Э-э-э, привет, - несколько замялась старшая девушка, смотря на меня абсолютно пустым взглядом. Посмотрев на меня и на Габриэллу, она не признала ни одну из нас, а потом направилась к окну. Прислонившись к оконному стеклу, она долго смотрела на пейзажи зимнего Чикаго, как будто не замечая нас. Я застыла в неловком положении. Я не знаю, как быть! Талия вообще не узнаёт меня, как не узнаёт и Габриэллу. Что мне делать? Как мне подойти к ней, как заинтересовать её? Ответов на эти вопросы у меня не было. Я стояла как истукан и тупо молчала. Неожиданно я почувствовала лёгкий, но настойчивый толчок в правый бок. Это была Доусон, которая кивала в сторону Талии и подталкивала меня к ней. Я хотела было что-то сказать, но не знала что. Габриэлла настойчивее подтолкнула меня к мексиканке, которая услышала нашу возню и повернулась к нам. -Э-э-э, привет, Талия, - неуверенно начала я, делая шаги навстречу ей. – Ты… ты должно быть, меня не помнишь, но я… Я… я тебя… ну короче… -Это Эмили Филдс, девушка, с которой ты встречалась до аварии, - Доусон перебила меня и прямо сказала то, что у меня никак не получалось. -Да, мы были парой, - произнесла я куда увереннее. – Ты очень любила меня, а я – тебя. Давай я тебе кое-что покажу. Садись. Но старшая девушка не села, а продолжала стоять напротив меня и смотреть не понимающим взглядом. Со стороны могло казаться, будто я обращаюсь к ней на иностранном, не знакомом ей языке. Талия совершенно не знала, как реагировать на мои слова. Кажется, она думает и силится что-то вспомнить. В душе затеплилась надежда на то, что хоть какое-то воспоминание из прошлого пробьёт луч света в царстве тьмы и забвения, но она длилась недолго. -А до этого приходил мужчина… такой… красивый…, - ответила мексиканка. – Он говорил, что мы муж и жена. А я не помню! Я ничего не помню! Внутри меня что-то передёрнуло. Келли Северайд соврал, назвав её своей женой. Пока моя любимая в этом не уверена, но что будет, если он продолжит давить на неё и врать ей? Она же поверит ему и тогда… Ну уж нет! Этому точно не быть! Усадив больную на кровать и сев рядом с ней, я позвала Габриэллу и попросила её разрезать яблочный пирог и поставить цветы в вазу. Я же достала смартфон и открыла галерею. -Талия, смотри. Ты помнишь? – сказала я ей, открыв наше последнее совместное фото, сделанное за три дня до аварии. На нём мы вдвоём, счастливые и весёлые, позируем в домашней обстановке, приобняв друг друга. -Ого. Ничего себе! – сказала удивлённая девушка. – Когда это было? -Незадолго до аварии, примерно три недели назад, - ответила я. – Мы тогда устроили романтический ужин при свечах у меня дома. Девчонок отправили к няне, а сами приготовили паэлью. По твоему рецепту, кстати. Я перелистнула фотографию и открыла снимок, на котором мы вместе готовим ужин. Точнее, готовила в основном Талия, а я больше снимала. Нам было так хорошо в тот день… -Девчонки? Что за девчонки? – спросила моя любимая. – У нас есть дети? -Лили и Грейс приготовили для тебя подарок. Они сами нарисовали, – воспользовавшись удобным случаем, сказала я и достала из сумки рисунок, сделанный детьми. Талия внимательно посмотрела на него, силясь вспомнить хоть что-то. Чтобы помочь ей в этом, я нашла фото, на котором она держит моих дочерей за руки, и показала ей. Старшая девушка улыбнулась и пустила слезу. Она тотчас же смахнула её, но эмоции взяли своё. Талия расплакалась как маленькая. Нам с Габриэллой пришлось долго её утешать. Она рыдала навзрыд, потому что ей было невосполнимо больно от того, что её память, всё её воспоминания были полностью стёрты после страшной аварии. Жизнь Талии Сандовал-Мендозы разделилась на «до» и «после». Сейчас она не помнила ничего из своей счастливой жизни вдвоём со мной, и это было очень тяжело для нас обеих. Свежий ананасовый сок и ароматный пирог несколько приободрили больную девушку. Она даже стала улыбаться и попросила добавку. -М-м-м, как вкусно! – она похвалила мою выпечку. -По твоему рецепту ведь готовила, - я показала на телефоне фото, на котором Талия готовит такой же пирог. – Мне далеко до твоих кулинарных познаний. -Надо же, - призналась она. – Когда меня выпишут отсюда, пожалуйста, покажи, как этот пирог готовится. Мне тоже хочется приготовить что-то самой. -Конечно же, покажу, - сказала я и приобняла любимую. Она несколько смутилась, но ничего не сказала. Время пролетело очень быстро. Мы втроём – я, Талия и Габриэлла – провели несколько замечательных часов вместе. Мы долго рассказывали и показывали ей то, что было в прошлой жизни. Потерявшая память девушка заворожённо слушала, словно ребёнок, которому показывают фокус. Оставалось лишь надеяться, что это хоть как-то поможет ей вернуть воспоминания. Попрощавшись с Талией, мы с Габриэллой направились к выходу. По пути к гардеробу я спросила у неё то, что меня больше всего интересовало. -Почему ты помогаешь мне, а не Келли? – задала вопрос я. – Ты же с Северайдом столько лет работала вместе. И Талия говорила, что вы очень дружили. -Дружили и дружим, - спокойно ответила Доусон. – Только вот Талия любит тебя, а не его. За день до аварии мы общались по видеосвязи, и я зачем-то записала наш разговор. Тебе нужно это видеть. Габриэлла протянула мне свой смартфон, на котором было открыто какое-то видео. Я запустила его и обомлела. -Габи, ты моя самая близкая подруга, - говорила Талия в камеру. – Пожалуйста, помоги мне разобраться, помоги мне выпутаться. Есть одна девушка, которую я безумно люблю – Эмили Филдс. Мы очень хотим быть вместе, но вот Келли… Я ему не говорила, что хочу с ним расстаться, потому что он… Он подозревает и что-то замышляет. Я чувствую, что что-то не так и боюсь из-за этого. Боюсь за себя, за Эмили и за него тоже. Может случиться что-то непоправимое. Габи, пожалуйста, приезжай и помоги мне. Я не знаю, как быть. Только ты можешь помочь мне.