***
Джаред оставил на барной стойке чайник каркаде, который обещал заварить вчера после ванной, поэтому когда Виктор окончательно проснулся, то смог насладиться невероятным видом из окна, попивая остывающий напиток. Может, для этого он последние годы так старался, прикладывал усилия в разных направлениях? Чтобы хоть раз провести такое прекрасное утро, смотря на океан с двадцатого этажа в Лос-Анджелесе и ощущая теплый живой свет в груди от этой сложной, но однозначно правильной влюбленности… Мальчик жмурился, впитывая солнце и небесную лазурь цвета глаз Лето, и пытался предсказать их будущее: безусловно, проблем еще будет предостаточно, но он удержит Джареда, чего бы это не стоило — потому что он ему очень нужен, сейчас даже больше карьеры, денег, славы и всего остального. Кому это все нужно, когда нет любви, а когда она есть, мир действительно раскрывается со всех сторон, раскрашивается всеми красками. И нет никакой разницы, два года этой любви или два дня, — истинное чувство ни с чем не перепутаешь, — так размышлял Виктор, и губы растягивались в улыбке. Весь день швед ленился, наслаждаясь неожиданным выходным в квартире звезды, где его, кстати, без вопросов оставили хозяйничать — а ведь могли бы отправить домой. Мальчик валялся в кровати с журналами, которые находил то тут, то там, посмотрел по плазме недавний концерт Марсов (очень впечатлялся и даже завелся от вида Лето, управлявшего орущей толпой своей крышесносной музыкой, и почти стал фанатом), дисциплинированно заказал себе еды, не забыв порцию для мужчины, и пообедал, заварив зеленый чай. Часам к шести потянуло в сон: ноги почти не болели, но накрыло общее разморенное состояние, и мальчик не заметил, как задремал под «Трамвай «Желание» с Вивьен Ли, который показывали по телевизору.***
Сначала почувствовал, как что-то теплое плотно закрыло рот, потом прошибла паника, от которой проснулся и дернулся одновременно: — Ммм… Кто это у нас тут? — озорные глаза были сантиметрах в десяти от его собственных, которые от испуга раскрылись до предела и стали, видимо, такими же круглыми, как у Лето. Свободной рукой Джаред подлез сзади и заскользил вверх по ноге, заводя ладонь под шорты мальчика, затем сильно сжимая ягодицу и получая стон, который застрял где-то между второй ладонью и пухлыми губами. — Дефилируешь без белья, умничка? Ждал меня? Любовников не приводил? — Лето улыбался до ушей своей тонкой улыбкой, но чувствовалось в нем что-то опасное: неправильно сформулированный ответ — и ведь прикончит, думал Виктор, одурманенный внезапным нападением и тем, что мужчина вытворял у него в шортах. Рука, прижимавшая рот, в конце концов позволила оправдаться: — Что ты, только тебя ждал. Я бы не посмел… Хозяин, — пошло прикусил губу и прищурил глаза, наблюдая за расходящимся либидо мужчины, который не прекращал улыбаться. — Я тебя все равно отшлепаю, хотя бы для профилактики, — он встал над диваном, — дай мне сесть. Виктор привстал и подвинулся: от пяток и до макушки только что проснувшийся организм вдруг наполнило острейшее желание. Он не понимал, почему так, но мысль о том, что Лето сейчас будет его шлепать, сидя на диване, пока он будет лежать у него на коленях, взрывалась фейерверками в одном месте, и его верный друг последнее время — каменный стояк — был наглядным тому подтверждением. — Ложись теперь, — приказал мужчина, и пока мальчик с готовностью выполнял приказ, ложась на его ноги так, чтобы пятую точку было удобно охаживать сверху, Лето, как ни в чем не бывало, нашел на диване пульт и вывел телевизор из спящего режима, — новости, что ли, посмотреть. Ты не против, Виктор? — Я поддержу любую твою идею, — эта странная бытовуха заводила еще больше, хотя казалось, что больше некуда. Упершись лицом в диван и зацепившись руками за подлокотник перед собой, мальчик подавил смешок, подумав, что Джареду для полного антуража не хватает майки-алкоголички, трехдневной щетины и банки пива, а ему самому — фартука на голое тело. Мужчина меж тем переключал каналы, трепля мальчика по волосам, словно почесывая собаку за ухом. — Нифига себе, как Доу-Джонс просел, — Лето остановился на деловых новостях, и швед краем глаза увидел строку с бегущими котировками внизу экрана, — что за бардак в стране творится? — говоря будто сам с собой, он плавно приспустил шорты с заждавшегося блондина, оставив их выше коленок. — Ну что, детка, как прошел твой день? Шлепок, сразу сильный, опустился на упругую ягодицу, и Виктор тихонько ойкнул от неожиданности. — Ладно тебе, неженка, это же только начало, — Лето явно веселился, — что должен сказать хороший мальчик? — Большое спасибо, хозяин, — сквозь накатывающее волнами возбуждение «хороший мальчик» пытался представить, сколько слюны оставит на обивке дорогого дивана. Хотя чего уж там — Джареду, скорее всего, это тоже понравится, — день прошел отлично, — на окончание фразы пришелся следующий удар, а потом — круговое поглаживание ладонью по горящей коже. — Я рад, — пальцы продолжали массировать ягодицы, а швед только и мог, что восприимчиво подаваться навстречу движениям, — ох, Виктор… Почему-то ты пробуждаешь во мне крайне садистские желания, например, отшлепать тебя прям очень сильно, — он впился ногтями в кожу, раздвигая ягодицы и потом опять сводя. — Ммм… — ну что было ответить… Мальчик только отчаянно хотел, чтобы любовник продолжал сильно с ним чего-то хотеть — от этого мозги плавились. Виктор развернулся и посмотрел из-за плеча, кротко, сводя бровки, и произнес подрагивающим голосом: — не надо, пожалуйста… За что? Я же прекрасно себя вел… Ох, как он любил это нечеловеческое пламя, почти пробивавшееся сквозь кожу Лето, когда Виктор доводил его желание до предела. Каждая игра с этим пламенем грозила плохо закончиться, но безбашенный швед просто не мог остановиться — так ему все это нравилось. — Не смотри на меня, мальчик, лицом вниз, — он буквально прошипел; голос сел на октаву точно, — чтоб тебя, Виктор, ты всегда сам во всем виноват. Индексы, как и готовящаяся нефтяная сделка с ОПЕК, мужчину больше не волновали: одной рукой прижал ноги парня, а второй ударил пару раз быстро, проходясь по каждой половинке ягодиц и заставляя вздрагивать; потом увесистые интенсивные удары почти без перерыва посыпались градом. Виктор стонал, почти вскрикивал, потому что было больно, но невероятным образом возбуждение — чистая, ничем не прикрытая похоть — господствовало в теле. Сердце билось с опасной скоростью, от чего грудь щемило и сложно было дышать, а швед на задворках сознания дивился, как он мог за собой не замечать раньше, что ему нравится подобное. Хотя, возможно, он просто ждал нужного человека, который сможет раскрыть его для этих неоднозначных развлечений. Лето резко остановил серию ударов, снова мягко поглаживая, давая прийти в себя. — Вижу, что тебе нравится, мой маленький извращенец, — сказал тихо, — обидно, что у нас так мало времени: с тобой столько всего хочется сделать… — одним движением натянул обратно шорты, запустил пальцы в кудри на затылке и потянул на себя, заставляя парня, пребывающего в шоково-перевозбужденном состоянии, сесть к себе на колени, лицом к лицу. Взяв за подбородок, прогладил его подушечкой большого пальца. — Хочу сейчас еще кое-чего, — сказал, заглядывая в слегка расфокусированные шальные глаза блондина, как под дурью, — пойдем, Виктор? — Да-да-да, — отвечать получалось односложно. Мальчик слез с коленок, ощущая саднящий, но уже привычно приятный огонь в ягодицах, ожидая дальнейших указаний. В комнате Лето велел ему раздеться и лечь на кровать, а сам направился к столику с атрибутикой. Виктор не удержался и обхватил стояк: мужчине, наверняка, не понравятся такие вольности, но сейчас он концентрировался только на своих ощущениях. — Виктор, ну что за дела? — Джаред подошел к кровати, говоря вроде бы серьезно, но глаза все равно смеялись. — Кто тебе разрешил к себе прикасаться? Это только моя прерогатива, пока сам тебе не позволю. К счастью, у меня есть отличное решение, — он наступил одной ногой на одеяло и навалился на колено: в ладони что-то блеснуло, и мальчик быстро догадался, что именно. Раньше швед как-то не задумывался, пугает ли его ситуация, в которой он оказывается обездвиженным — ничего подобного по жизни не случалось, а с прежними партнерами они обычно не доходили до стадии «нам нужно попробовать разнообразить интимную жизни» — расставались значительно раньше. Лето раскрыл ладонь, покачивая на указательном пальце наручники с довольно длинной цепью — выглядели они как настоящие, подумал Виктор и едва смог сглотнуть от волнения. Когда мужчина полез ближе, сердце завелось с дополнительной силой, а он отвел глаза, чтобы с головой себя не выдать. Потом почувствовал, как любовник одним движением оседлал его ноги, рукой приминая член мальчика под себя. — Детка? — он придавил его запястья, наклоняясь ближе. — Ну-ка посмотри на меня, — сказал, видимо, уже все понимая; а когда встретился взглядом с безуспешно маскирующим страх парнем, едва заметно улыбнулся. — Паническую атаку словил? — зацепили губами длинную шею, и Виктор, жмурясь от легких прикосновений, подумал, какого хрена он сейчас трусит. — Все хорошо, — попытался сказать максимально уверено. — У тебя всегда все хорошо. Только эта бравада тебе обычно боком выходит, нет? — Просто не ожидал… Сейчас уже хорошо, правда. — Виктор? — чмокнул между бровей, грея своим телом. — Я это сделаю. Потому что думаю, что если бы ты наотрез отказывался, ты бы четче это выразил, верно? — несмотря на то, что он говорил о своих намерениях однозначно, мальчик во взгляде все равно улавливал его обычное сканирование в попытке понять чужие чувства. — Верно. Я хочу попробовать, хозяин, — прошептал блондин, понимая, что это не было ложью. Он вытянул руки над головой, показывая свою готовность: еще раньше заметил, что в изголовье кровати снизу имелись удобные для таких дел перемычки. — Ну и славно, — Лето расстегнул наручники и окольцевал прохладным металлом сначала одно запястье, затем, перекинув цепочку со свободным кольцом через перемычку, разобрался и со второй рукой. Виктор, конечно, сразу дернул руками: это было странно — тело его, а возможности ограниченные. Однажды он испытал приступ клаустрофобии, когда застрял в лифте, да еще и свет погас: он помнил, как резко сбивается дыхание, дышать становится тяжелее, и ты буквально чувствуешь, как кровь приливает к голове и начинает циркулировать по ней с удвоенной силой. Сейчас, конечно, было не так, но что-то общее имелось. Пока швед пытался смириться со своим новым положением, мужчина внимательно наблюдал за ним, так и продолжая сидеть сверху. — Виктор… — он коснулся пальцами щеки, и мальчик, погруженный в собственные переживания, крупно вздрогнул, — так, теперь послушай меня, — проговорил, взяв за подбородок твердо, но не грубо и добившись внимания расширившихся голубых глаз. — Цель этого упражнения в том, чтобы я получил удовольствие от обладания твоим телом, понимаешь? — блондин автоматически кивнул. — Ты сейчас полностью в чужой власти, и благодаря инстинкту самосохранения тебя это пугает, — Лето улегся рядом, не разрывая зрительного контакта, и положил ладонь на дрожащий живот мальчика, — но помнишь, я просил мне доверять? Ничего страшного с тобой не случится. Тебе со мной хорошо, и будет хорошо, поверь, — он прошептал последнюю фразу прямо в ухо, перемещая ладонь на грудь, поглаживая успокаивающе и возбуждающе одновременно. — Джаред, — мальчик вдруг понял, что обездвиженный он еще сильнее концентрируется на его прикосновениях, и это ощущение, приправленное страхом, выводило желание на новый уровень, — я уверен, что создан для твоих желаний… Делай все, что хочешь, не нужно спрашивать. Мужчина склонился над ним и засосал: на смену неспешным разговорам пришел агрессивный напор, резюмируя, что с обсуждениями покончено. Теперь Виктор по-настоящему чувствовал себя живой игрушкой, красивым подопытным телом, и ему дико нравилось, как Лето его лапает и целует, сладострастно и несдержанно вылизывая повсюду. Ни одно прикосновение не оставляло мальчика равнодушным, стоны переплетались с тяжелыми вздохами. Аккомпанементом служило постоянное звяканье железной цепи. — Для тебя есть еще кое-что, — мужчина прекратил стискивать его талию и покусывать кожу на плоском животе, — и я больше не буду тратить время на разговоры, — из кармана он достал мягкую черную повязку для глаз: одним движением быстро надел ее на Виктора и затем резко отстранился, разрывая физический контакт. — Джаред? — на этот раз швед даже не пытался скрыть тревожность в голосе. Он снова инстинктивно дернул руками: теперь, помимо того, что он не мог сбежать, он еще и ничего не видел. — Полежи тихо, мальчик, — Лето отошел, вероятно, опять к своему столику. Виктор закрыл бесполезные сейчас глаза и начал считать до ста, в попытке заблокировать панику. Все же хорошо, все нормально… Ему можно верить. Он твердил себе успокоительную мантру, но страх, самое естественное человеческое чувство, не уходил. — Знаю, тебе опять страшно, Виктор, — Джаред внезапно очутился тут как тут, голос звучал близко. Блондин закусил губу и стоически не выдавал жалоб или просьб, — мы забыли один важный момент. «Боже, сейчас он мне еще кляп в рот вставит», — с ужасом подумал мальчик. — Стоп-слово. Если ты будешь говорить «нет, не надо», это воспримется как часть игры. Но нужно одно слово, которое остановит игру полностью, и я должен буду все прекратить. — Гётеборг, — с облегчением прошептал он первое, что пришло в голову. — Город? — Где я родился. — Отлично, детка, — снова длинные волосы защекотали лицо, затем последовал поцелуй в губы, на этот раз — нежный, — имей в виду: один раз говоришь — и все полностью прекращается на данный момент. Так что если не уверен, лучше помолчи. — Я понял, хозяин, — швед слегка улыбнулся, чувствуя себя увереннее. — Прекрасно, — Джаред взял его за коленку, — теперь раздвинь ноги. Виктору казалось, он качается на качелях вместе со своим страхом: сначала он резко возрастал, затем вроде падал, но затем снова за секунду поднимал нервы. Когда мужчина, как в их первую сессию, надавил чем-то прохладным и влажным на анус, мальчик едва удержался от желания лихорадочно сдвинуть коленки: все-таки без возможности видеть и отползти чувство трепета от незнания того, что с тобой делают, выходило на новый уровень, что бы не понимал мозг. — Прям как в нашу первую встречу, — вводя внутрь безвольного тела пробку, Лето тоже вспомнил его «наказание» для мальчика, — дергаешься, зажимаешься, не можешь мне полностью довериться… И, как и в первый раз, мне это дико нравится, — язык мужчины прошелся по бедренной косточке Виктора, вкупе с распирающим чувством в анусе вызывая очередной укол возбуждения. Минут через двадцать умопомрачительных ласк швед понял, в чем был коварный план «хозяина»: Джаред решил его уморить своим техниками и умениями в области занятий любовью. Мальчик скулил и просил, но садист, внезапно начиная активно ему дрочить, так же резко останавливался, и это случалось, по прикидкам Виктора, за несколько движений до оргазма. Такой приемчик он испытывал на нем и раньше, но сейчас все это длилось просто невыносимо долго. — Хозяин, я сейчас заплачу, — выкручивающий руки в наручниках мальчик и не подозревал, что от желания можно так страдать. — Ну что ты хнычешь, Виктор, — явно довольный Джаред прижался всем телом сбоку, опять гладя его грудь вместо члена, и слизнул капельку пота с виска, к которому прилипла светлая вьющаяся прядка, — ладно, все тебе будет, плакса. Вытащив пробку, мужчина решил доразработать любовника пальцами, и когда живая плоть наконец сменила искусственный расширитель и задвигалась, Виктор застонал, громко и несдержанно — потому что хотя бы голосом мог обозначить рвущиеся наружу эмоции. Джаред будто видел его тело изнутри, надавливая и проглаживая центр удовольствия. Натяжение усилилось, когда мужчина взял его сзади под коленкой и прижал ногу к животу; пальцы задвигались максимально быстро, вибрируя, и блондин вдруг неожиданно для себя кончил: в воздухе повис надрывный протяжный стон, пока он конвульсивно вздрагивал от оргазма. Настойчиво целующие губы и язык, проходящийся по деснам, заставили очнуться от сладкого полуобморока. — Ты сейчас нереально красивый, просто произведение искусства… Дорисованное моими стараниями, — усмехнулся Лето, а в следующий момент мальчик почувствовал, как влажные пальцы размашистым движениями размазывают сперму по его губам, продолжая «дорисовывать». Мальчик лизнул их, и пальцы сразу проникли ему в рот: он сосал их долго и основательно, чмокая и проходясь языком по нежной коже между ними. — Ну все, Виктор, я тоже хочу кончить, — мужчина отстранился, сопровождая свои слова неизменным звуком рвущейся упаковки резинки. Затем шведа перевернули на живот и, раздвинув ноги и навалившись сверху, начали неторопливо иметь в свое удовольствие, покусывая шею и плечи, дергая за волосы и заставляя запрокидывать голову. Кожа на ягодицах мальчика, о которую терся Джаред, покалывала, напоминая о том, как его отшлепали на диване, потом связали, помучили, смилостивились и теперь трахают с оттяжкой… Нарисовав в голове все их недавние развлечения, Виктор начал тихо поскуливать: он бы снова возбудился, если бы Лето так его не вымотал. Когда Джаред кончил внутрь, обхватывая его поперек груди, напрягаясь всеми мышцами и прижимаясь покалывающей щекой к щеке, распадающийся на мелкие кусочки мальчик подумал, что мог бы реально стать его полноценным сабом: пусть себе заботится, трахает вот так по несколько раз на дню — и эта будет бесцельная, но крайне счастливая жизнь.***
Остаток вечера они провели удивительно гармонично, чутко и тепло: Виктор был совершенно уверен, что мужчина его понимает и чувствует как никто из его бывших — в том числе сверстников. Конечно, мальчик отлично помнил Джареда невыносимым, жестоким и деспотичным и знал, что эта его сторона никуда не делась, но это просто был вечер розовых очков, которые швед не видел смысла снимать. Зачем? Они завтра расстанутся, он даже будильник уже поставил. А сейчас он будет всю энергию тратить на получение удовольствия от этого бесценного времени и на уничтожение мрачных мыслей о расставании. Ночью случился еще один раз беспредельно нежного секса, и было в нем что-то тантрическое — будто не только их тела, но и их души занимались любовью. К счастью, после этого мальчик сразу отрубился, сумев оградить прекрасный вечер от предчувствия тоски, которую сулило утро.***
Будильник тихо прозвонил, новый день, к сожалению, никуда не делся и не отмотался назад. Виктор тихонько встал с постели, и его буквально согнуло пополам от осознания: ну вот и все. Он сейчас соберет манатки и вернется в свою жизнь. Внезапно овладевший им депрессняк твердил, что Джареда он в этой жизни вряд ли встретит, несмотря на все свои «наполеоновские» планы его удержать. Конечно, они обсуждали, что увидятся, но когда?.. Да и вообще, это как пытаться удержать в руках ветер. Какой он нахрен «его мужчина»? Он Джаред Лето. Монолит. А Виктору просто посчастливилось прокатиться по орбите вокруг этого солнца. Напрягая силу воли, чтобы не расплакаться, швед почти неслышно собрал несколько оставленных вещей и оглядел спальню: Джаред спал, раскинув волосы по подушке, и в комнате больше ничего не напоминало о недавнем блондинистом любовнике. Бывшем любовнике. Мальчик все-таки всхлипнул, вытирая нос рукавом кофты, и поплелся в холл. Лето пообещал, что тот же водитель, который повезет его в аэропорт, перед этим закинет шведа домой, поэтому нужно было спешить. — Даже не попрощаешься? — одетый в домашнее, Лето возник в холле почти бесшумно: скрестив руки на груди, он смотрел неподвижно и как-то строго. Виктор встал, забыв завязать шнурки на втором кеде. Его взгляд, его совершенное лицо вызвали новый спазм в горле и влагу, которая все-таки вышла из тела и прокатилась по щекам аккуратными дорожками. — Я хотел подойти, когда обуюсь, — в конце концов сказал он хрипло и тоже привалился к стене на расстоянии от Джареда, прикрывая глаза. Чего он ждал? Какого-то чуда? — У меня для тебя кое-что есть, детка, — мужчина шагнул вглубь темного пространства, включил свет, и в проступающем мягком сиянии мальчик понял, что, будучи прикованным глазами к его лицу, не обратил внимание на плоскую квадратную коробочку у Лето в руках. Виктор недоверчиво уставился на коробку: появилось предчувствие, что там нечто очень дорогое. Подарок?.. — Джаред… — остаток предложения застрял в горле. — Открой, — мужчина протянул, прошибая любовника затуманенным взглядом. Заметно дрожащими пальцами он принял коробку. Сердце билось где-то в глотке; щелчок — и его взору отрылся вид на ее содержимое. Это был ошейник. Пальцы потянулись и взяли прохладный белый металл. Мальчик покрутил вещь в руках, касаясь бережно, но осматривая жадно, словно скрытый много столетий от глаз людей артефакт. По виду украшение, изящное, несмотря на очевидную ассоциацию с ошейником, было из белого золота, но то, от чего у Виктора буквально челюсть отвисла, находилось прямо по центру: расходящиеся в стороны из одной точки толстые линии образовывали букву «V». Буква шире самого ошейника — сантиметра четыре в высоту — была полностью сделана из бриллиантов. Мальчик просто завис над этим творением ювелирного искусства, не в силах пошевелиться. Руки любовника мягко вытащили его из каменных пальцев, щелкая замком сбоку. — Можно я надену? — Лето был будто бы не уверен, разрешит ли мальчик. — А-а… Да, — просипел тот. Конечно, он позволял. Кожа встретила металл: раздался еще один щелчок, и блондин медленно поднял подбородок, встречаясь глазами с глазами любовника. Джаред отошел на шаг, осматривая: взгляд избавился от затуманенности и словно осветился изнутри, брови приподнялись, а губы слегка приоткрылись, едва слышно выдыхая. Он сглотнул, и парень мог поклясться, что его голос подрагивал: — Теперь ты точно мой, Виктор, — вынося руку вперед, он слегка наклонил голову вбок, снова приблизился вплотную, трогая нежную шею вместе с ошейником. Несильно сдавил горло — словно расписался на шведе, подтверждая права на него, оставляя свои отпечатки. — Твой… — эхом откликнулся парень. Они постояли еще: просто стояли, обмениваясь дыханием и проникая друг в друга светом от голубых радужек. Вдруг синхронно двинулись навстречу, убивая и без того мизерное расстояние между ними, и схлестнулись губами. Виктор потом пытался вспомнить, каким он был, этот их архиважный поцелуй, но почти ничего не помнил — он тогда, наверное, попал в эту летовскую страну чудес, которая непременно существовала, но взамен на возможность прикоснуться к божественному она забирала часть памяти. А божественным сейчас было все: место, Джаред с его подарком, он сам и, конечно, их связь, какой бы странной она не была. Он помнил только тот момент, когда любимые губы его покинули, но не покинули руки, плотно держащие за талию, и теплый лоб, упирающийся в его собственный. Его била крупная дрожь, и руки переместились на спину, гладя и возвращая почву под ногами. — Откуда… Когда ты успел?.. — попытался заговорить Виктор: не было сомнений, что колье сделано на заказ. — Позавчера утром заказал, после того, как отвез тебя на работу, — Джаред говорил куда-то в пол, — ювелир сказал, что буква «V» будет отлично смотреться в общей композиции, так что с твоим именем мне повезло, — он усмехнулся. — Джаред, это должно быть адски дорого, я не уверен, что могу… — залепетал блондин то, что крутилось в голове, но был сразу прерван: — Так, ну-ка прекрати, — Лето сжал его предплечья. Взгляд — снова уверенный и настойчивый; самообладание, которое, как чувствовал мальчик, мужчина тоже немного утратил во время их астрального поцелуя, полностью вернулось, — и, кстати, ты не обязан носить это постоянно — надевай, когда захочется. — Я точно его надену, когда… — швед запнулся, — если мы снова увидимся, — он улыбнулся радостно, но прекрасно зная, что тонны вновь напомнившей о себе боли в его глазах скрыть невозможно. Лето от этого взгляда нахмурился, свел брови и провел пальцами по скуле блондина: — Виктор, прости, но ты дурачок, что ли? Или я похож? Думаешь, я настолько ненормален, чтобы делать такие прощальные подарки, добавляя при этом, что ты мой? Мы увидимся, я это уже сто раз говорил. Это было сказано так утвердительно, что мальчик наконец позволил себе настоящую, освещенную счастьем улыбку, а потом — и импульсивные объятья. Не обещание стабильных отношений, не признание чувств — но теперь он точно верил, что они еще встретятся. — Спасибо, Джаред… За подарок и за эти два дня. За все в общем, — затараторил он. — Иди уже, чудо, — мужчина прижал крепче на пару секунду, а затем отпустил. Быстро чмокнул в губы, — я позвоню. Ты тоже звони или пиши. И хорошего показа! Виктор схватил сумку и рывком отворил дверь: — Спасибо, а тебе — хорошей поездки, — еще один взгляд на его прекрасного мужчину, и он не смог не добавить: — я буду ждать встречи, Джаред. Дабы больше не мучить себя прощанием, швед выскочил за дверь и растворился в полумраке коридора.