Спорим?

      — Рассказывай скорее!       Алис едва не выбила дверь, залетая в ординаторскую. Я еле подняла свою голову с журнала, на котором намеревалась уснуть, поленившись дойти до одной-единственной кровати в помещении, и безразлично посмотрела на подругу. Та уставилась с почти детским любопытством, нависнув прямо надо мной.       — А? — только и сумела вымолвить я, борясь с наступающим сном.       — Ну?! Как все прошло?       — Как прошло?       Оперативница резко выпрямилась, нахмурившись.       — Да крифф тебя возьми, Рей. Ты и Рен. Прошлая ночь. Страстный, я надеюсь, секс. Ничего не припоминаешь?       Дыхание вмиг перехватило, но я постаралась сохранить все то же отстранённое выражение лица и повернулась к журналу. Кажется, мне нужно было его заполнить.       — Ну посмотри на меня, Рей. — Алис опустилась на колени и, развернув мое кресло, положила голову на мои ляжки. — Не томи, прошу тебя.       Я почувствовала, что краснею. Как бы сильно не хотелось отвлечься этим журналом, пациентами, работой в целом, мыслями я была в своей спальне, рядом с Беном. Каждая мысль возвращала меня к нему.       Пробуждение этим утром было похоже на какую-то волшебную сказку, слишком взрослую, чтобы рассказывать ее детям. Казалось, даже во сне мое тело тянулось к нему, искало его тепло и защиту от чего-то темного. Моя голова покоилась на его подушке, и лежали мы как-то по диагонали; одеяла запутались и свисали с кровати, и со всем этим хаосом контрастировало абсолютно спокойное выражение лица спящего Бена. Его волосы тоже пришли в беспорядок и падали ему на лоб и глаза, а грудь его равномерно поднималась и опускалась.       Я даже не пыталась остановить порыв потрогать его волосы. Всегда хотелось это сделать. Он был вспотевшим, помятым, а волосы такими же мягкими, как я себе и представляла. Я боялась, что даже от такого легкого прикосновения он может проснуться, но Бен лишь удобнее расположился на той части подушки, которую я ему оставила, повернувшись ко мне лицом.       Мне снова захотелось спать. В голове не было ни одной мысли, способной развеять окутавший нас с прошлой ночи туман. Я коснулась губами его лба и закрыла глаза.       А когда снова открыла, не было больше ни тумана, ни Бена. Пустая помятая кровать. И только оставленная на прикроватной тумбочке записка «Считай, ты в отпуске. Б.» красивым почерком и наклоном влево свидетельствовала о моем здоровом сознании и отсутствии галлюцинаций.       — Ну… — протянула я неуверенно, прогоняя приятные воспоминания.       — Ой, да не отнекивайся, дорогуша. — Алис вскочила и нагло уселась на мой рабочий стол. Я кинула взгляд на распахнутую дверь, и та в то же мгновение захлопнулась. — Я знаю, что у вас что-то было. Его же Хакс обыскался совсем. Весь вечер ходил по коридорам бухой в хлам и орал, как мартовский кот. Когда мы его нашли у грузового отсека и высказали предположение, что он сейчас с девушкой, начал верещать: «Братву на сиськи не меняют!» — Алис театрально приложила кулак к левой стороне груди. — Ну, в конце концов, я нашла способ утешить брошенного рыжика.       Я прыснула и хотела уже встать, но оперативница подняла ногу, останавливая меня, чем заработала мой укоризненный взгляд.       — Секс как секс, — пожала я плечами в надежде, что исчерпывающий ответ заставит ее потерять ко мне интерес. — Ничего особенного.       Кристин уставилась на меня во все глаза.       — И это все?       — А что еще ты хотела услышать?       — Как минимум, решить раз и навсегда давно волнующий наш дружный женский коллектив рыцарей вопрос о размерах некоторых частей тела Верховного лидера, а как максимум, сколько раз эти части смог…       Я Силой скинула её со стола, но девушка сумела устоять на ногах.       — Как раз размерами у нас озабочен только Хакс. Вот иди и измеряй. — Я вскочила с кресла, схватила журнал и метнулась к двери. — Линейка в верхнем ящике.       — Да ладно тебе! — возмутилась Алис. — Ты сохла по нему хрен вспомню сколько, а когда наконец сумела соблазнить его, то скрываешь подробности от лучшей подруги?       Я остановилась и обернулась к ней.       — Я обещаю, что расскажу, когда разберусь со всем. Ладно? — Она удовлетворено закивала.       Я наскоро набрала код и выскочила за дверь. Может, я и получила отпуск, но здесь, в больничном крыле, я думала, что смогу отвлечься от мыслей о Бене и том безумии и вспыхнувшем между нам прошлой ночью пламени.       Не вышло.       Я петляла между санитарами и каталками, пьянчугами в шлемах штурмовиков, распевающих новогодние песни на всю больницу. Новый год — долгий праздник, и пускай бой курантов был только в один из вечеров, вечеринки и пьянки продолжались три дня, а у некоторых чересчур уверенных в силе своей печени — все десять. Журнал я прижимала к груди так сильно, что стало трудно дышать, а я просто шла подальше отсюда, понимая, что теперь общество упавших с мостиков штурмовиков или механиков, чьи руки едва не оторвало фейерверком, начинает меня раздражать. И эта смена настроения тоже. Мне просто хотелось оказаться подальше от шума, который, как мне казалось, должен был меня отвлечь.       Может, стоит воспользоваться отпуском и слетать на Корусант? Там общага, там девчонки с медицинского, вся моя жизнь, а я торчу в холодном космосе, наблюдая с высоты нескольких миллионов миль за какой-то безжизненной красной планетой. А почему бы не остаться там? Здесь мне дадут хорошие рекомендации, я без труда найду в большом городе хорошую работу. Сбережений мне должно хватить на аренду квартиры. Наконец осяду, как нормальный человек, найду себе такого же простого молодого парня, без тараканов в голове, темного прошлого, не связанного со мной какой-то странной специфический психической связью, который даже не будет подозревать о моих способностях, и чей друг не будет упрекать его в том, что он что-то на кого-то променял. Заведу подруг, которые не будут докапываться до моей сексуальной жизни.       Сейчас Корусант был также далек. Где я, а где «нормальная» жизнь? Я не хотела обычного парня без той искры в глазах и сердце, с его обычными проблемами и друзьями. Мне нужен был тот, кто будет заводить мое сердце снова и снова при одной только мысли о нем.       Я остановилась, словно только очнулась от странного наваждения. Я оказалась на лестничной площадке, тремя этажами выше, где обычно располагались конференц залы, архивы, генеральские и офицерские кабинеты.        «А еще кабинет Бена, » — невесть откуда взялась мысль, и я отмахнулась от нее, как от назойливого насекомого. Какое мне дело до Бена? Пусть занимается своими делами. «Может, проведуешь его?» Ой, мне больше всех надо? Да и сдалось ему это. Могла бы заняться полезным делом, а не спорить тут сама с собой, стоя, как псих-отшельник, посреди пустого коридора.       Только я собиралась развернуться, как мой коммуникатор запищал, оповещая о новом входящем сообщении. Глаза полезли на лоб. Отправитель: Бен, записанный у меня как «Форсюзер с ведром».       «Зайди, пожалуйста, когда освободишься. Б.»       Класс. Просто здорово. Именно это мне нужно было в такой напряженный момент. Я весь день не могла найти себе места ни у себя в каюте, ни на работе, так еще и нарушитель моего расшатанного внутреннего спокойствия, господин Верховный-мать-его-лидер, хотел видеть меня.       Я могла развернуться и уйти, ответить, что занята до конца дня, и спрятаться где-нибудь в каюте Алис, пока его проблема не решится сама собой, но вместо этого, совершенно не отдавая себе отчет, направилась к самой большой черной двери, резко контрастирующей с белыми стенами коридора, за которой прятался виновник моего невроза.       Дверь раскрылась прежде, чем я постучала. Я давно уяснила, что он чувствует мое приближение, но всякий раз, когда я упрашивала во время наших тренировок, отказывался научить меня подобному трюку.       Я сглотнула и прошла в кабинет. Он был оформлен уютнее других. По крайней мере, вместо свитков и всевозможных карт, которые я видела в кабинете Армитажа Хакса, у него на полках стояла художественная литература, несколько почти выцветших проекций молодой улыбающейся женщины и большого мохнатого существа, похожего на диковинного зверя. У стен удобный широкий диван, перед столом, заваленным гаджетами, ватпадами, стопками бумаг, — два кресла; на краю стояла чашка кофе с принтом «the best supreme leader» в сердечеке, а за столом, хмурясь и листая что-то на ватпаде, сидел Бен. Я потянулась к нему по нашей связи, стараясь делать это так же незаметно, как он, и с удивлением обнаружила в окружающей его сознание стене брешь, пропускающую усталость, напряжение и волнение. Бен сжал челюсть, отключил экран и поднял на меня взгляд чуть покрасневших глаз.       — Вызывал? — как можно спокойнее спросила я. Он встал и медленно обошел стол, взял кружку, но обнаружив, что в ней пусто, поставил ее чуть дальше.       — Отпуск я тебе подписал на месяц, — начал он, опираясь руками на стол. Черная рубашка чертовски ему шла, рукава были закатаны по локоть, и я старательно отвела от них взгляд. — Дольше, увы не могу. График отпусков уже расписан. Можешь уйти потом в марте, если хочешь, но там тоже только на месяц.       — Нет, меня все устраивает. Спасибо.       — Отлично, — Бен потянулся за ватпадом и положил его на стол передо мной, — тогда распишись, пожалуйста, здесь. — Он включил экран и указал на место для подписи в электронном документе.       Против воли я на мгновение взглянула ему в глаза, но этих считанных секунд хватило, чтобы едва не потерять голову. Что я опять творю?       Я моргнула и заставила себя потянуться к стилусу и расписаться, все время чувствуя на себе его взгляд. Внутри просыпалась непрошенное желание. Все так нелепо. Ошибочно. Грешно. Так неправильно. Бен Соло был не просто Верховным лидером, он был сыном Леи Органа, Хана Соло, племянником Люка Скайуокера. Я всегда чувствовала, что мне не место рядом с ним. Чувства, возникшие после нашей первой встречи, когда Сила вновь и вновь сводила меня с ним, казались мне самой глупой вещью на свете. Люк хотел, чтобы я его ненавидела. За смерть Хана, за Сопротивление, за тысячи отнятых Первым орденом жизней.       Не знаю, когда я поняла, что мои чувства далеки от ненависти. Может, когда он стал чаще улыбаться во время наших тренировок, когда я могла поднять в воздух тяжелую гирю. Или когда прыгала на него в надежде повалить на мат, но сама оказывалась придавленной его весом к полу. Или когда он со странным, совершенно не свойственным его образу Кайло Рена выражением лица обрабатывал мои раны на руках и плечах.       Бен заставил меня чувствовать себя нужной. Заставил поверить, будто маленькая сиротка с Корусанта, по счастливой случайности вставшая у него на пути, чего-то стоит. Если бы я не бросилась спасать того дроида от лап сборщиков металла, работала бы себе в бесплатной больнице за гроши, не зная, что где-то за пределами этой покрытой бетонными коробками планеты есть мир, который он был готов мне показать.       Я отодвинула ватпад, подняла голову и встретилась с его улыбающимся взглядом. Стоило снова потянуться к нему через брешь в стене, как от напряжения и раздражения не осталось и следа. Он был уставшим, но что-то изменилось за то короткое мгновение, что я подписывала документ.       — Что? — спросила я, вставая с кресла, чувствуя, как губы сами по себе расползаются в улыбке.       — Ты такая красивая, — хрипло произнес Бен, тоже улыбаясь, снимая с себя маску Кайло Рена. — И мне нравится, как ты штурмуешь мое сознание.       Я прикусила губу и театрально округлила глаза.       — Да ладно. Почему ты замечаешь это? Я пытаюсь делать так тихо и спокойно, как ты, но все идет через жопу. — Я отошла к стене, а за спиной раздались медленные шаги.       — В первый раз это было почти незаметно, но во второй раз ты потеряла бдительность.       Я всегда теряла бдительность, когда он был рядом. Я терялась сама, не понимая, где реальность, а где — мои фантазии. Может, все это — одна сплошная фантазия. Может, я все еще нахожусь в том кресле после отключки, и происходящее мне лишь снится. В таком случае, мне хотелось навечно застрять здесь, никогда не возвращаясь к реальности.       И еще мне надоело видеть, как он забавляется, видя, в какое состояние меня приводит его присутствие. Я развернулась, снова встречаясь с ним. Его глаза вспыхнули, считывая в моих желание.       — Не боишься, что я начну лезть к тебе в голову всякий раз, когда мне вздумается? — спросила я, сокращая оставшееся между нам расстояние.       — Нет, — все так же хрипло ответил Бен.       — Не боишься снова отдать своё сознание и свои мысли в чью-то власть? — Он был намного выше, но мне нравилось смотреть на него, дерзко задирая голову, улыбаясь и осознавая, что являюсь единственным человеком в Первом ордене, с которым он обращается как с равным себе.       Его пальцы коснулись моих распущенных волос, откинутых на спину, и я забыла, как дышать.       — Ты и без того завладела всеми моими мыслями, Рей. Обычно это мешает работать, но сегодня было просто невыносимо. Мне кажется, что я слышу твой голос в пустом кабинете и вижу твой силуэт там, где тебя не может быть.       Его ладонь легла мне на затылок, но я, опередив его, первой потянулась к нему. Надоело ждать.       И снова во всей вселенной никого, кроме нас двоих. Только его губы, его язык, пальцы в моих волосах, сбившееся дыхание. Запах его одеколона лишал меня остатков разума.       Я прильнула к его шее, и Бен зарычал мне в ухо. Я тёрлась носом, целовала каждый сантиметр, медленно спускаясь к ключицам, руками забираясь под рубашку, ощущая, как бешено колотится его сердце. Он снова рыкнул, когда я резко развернула его и прижала к стене. Его руки переместились к пуговицам моей рубашки и расправились с ними одним резким движением. Вместе с лифчиком она улетела на диван.       — Вы испортили мне рубашку, господин Верховный лидер, — прошептала я, проведя губами от ключицы к ушам.       — Я одолжу тебе одну из своих, — отозвался он мне в правое ухо, и этот хрип окончательно свел меня с ума.       Я расстегнула первые несколько пуговиц, потянула его черную рубашку через голову и тут же снова припала к его шее, покусывая кожу. Пальцы Бена дотянулись до пояса моих джинс и бесцеремонно сняли их вниз, оставляя меня в одном нижнем белье. Я откинула их ногами в сторону и резко вдохнула, когда его ладонь легла мне между ног. Но я твердо была намерена заставить его умолять меня так же, как я молила его вчера.       Я снова вернулась к его губам, и он поцеловал меня с такой силой, с таким неистовым желанием, что хотелось в ту же секунду повалить его на этот диван, оставив к криффам все прелюдии. Я потерлась о него бедрами, под его шипение руки медленно спускались по накаченному телу вниз, к ширинке брюк.       Я знала, что свожу его с ума. Ни одна мысль не была мне столь приятна, как эта. Осознание того, что я занимаю его сознание, заставляю его хотеть меня, извиваться под моими руками, почти задыхаться от желания…       Он оторвался от меня, стоило только расстегнуть ремень и спустить обе ткани вниз, чтобы так же откинуть их куда-то в сторону моих и посмотреть на меня. Снова взгляд, в котором мне хотелось утонуть без остатка. Та же страсть и желание.       — Рей, — выдохнул Бен, прикрывая глаза, когда я охватила член руками.       Он схватил меня за волосы, с жаром впиваясь в губы, проникая языком в мой рот, и я медленно провела от головки вниз, пока другая его рука стягивала вниз нижнее белье.       Его тихие стоны наполнили весь кабинет, стоило мне ускориться, но было этого мало. Я хотела слышать его просьбы, хрипы, видеть его восхищённый взгляд. Большая ладонь сминала мне грудь, он целовал и снова слегка отстранялся от меня.       Бен коснулся моей шеи и легонько прикусывал кожу каждый раз, когда я сжимала его член, чуть ускоряясь. Моё имя раз за разом слетало с его губ, и я чувствовала, как внутри всё ноет от желания.       — Что ты делаешь со мной? — Он откинул голову к стене, стоны становились громче.       Я остановилась, но пальцы поглаживали головку, и это заставило его простонать ещё громче и закрыть глаза. Бен обхватил меня за талию, приподнимая, и я обвила ногами его бёдра, снова целуя его, пока он нёс меня в соседнюю комнату — в спальню. Он был из тех, кто живёт только работой, и порой приходилось идти на ухищрения, чтобы вытащить его из кабинета или хотя бы накормить.       Митака подкупал электриков, которые на время отключали электричество в его каюте, а мы с Хаксом тащили его по коридору, заваливая вопросами и ложью о происшествиях, с которыми не могли справиться без его участия. Бен недовольно скрипел зубами, когда мы приводили его в пустую столовую (потому что знали, что он никогда не ест в присутствии других, хотя на приёмах сидел смирно), но обратно в свой душный и тёмный кабинет не возвращался, позволяя нам чуток насладиться его присутствием. Мы выключали свет во всех секциях, кроме нашей, заваливали стол различными блюдами и винами и не отпускали его, пока он не ставился достаточно пьяным, чтобы не различать буквы на этикетке очередной бутылки вина, и тащили его в спальню. Весь следующий день он отсыпался, а Хакс пытался хоть как-то сократить своему боссу объёмы работ. В последние два года, со дня его прихода к власти, Первый орден претерпевал огромные изменения, и мы медленно шли к установлению нового порядка и подписанию мирного договора с Сопротилением. И всё благодаря Бену. Я знала, что долго задерживаться в Первом Ордене он не планирует. Ему не меньше, чем мне, надоели эти надменные офицеры, вечные стычки с Сопротивлением, бесконечные войны. Ему хотелось покоя, оставить всё на верных ему и новой мирной идеологии людей, и уехать туда, где никто не будет знать ни его самого, ни тех страшных деяний, о которых он сожалеет до боли в сердце.       Я видела, на что он был готов пойти ради исправления ошибок предшественников и своих собственных. Пока другие видели результаты его деятельности, я видела его усталые взгляды, тихие вздохи, сжатые кулаки, десятки чашек бодрящего напитка; на тренировках, пока я делала разминку, он ложился на мат, прикрывал глаза и бормотал: «Я не сплю. Я считаю, сколько кругов ты пробежала. Давай на штрафной».       И сейчас, сидя на нём, чувствуя жар его тела, словно спичка, сгорая сама, я чувствовала его усталость, скрытую за коротким возбуждением. Думаю, я выдала себя чем-то, что заставило прекратить поглаживания моих бёдер и коснуться моей щеки.       — Ты в порядке? — прошептал он, нахмурившись. Я не могла понять, куда делось всё моё желание.       — Просто… — Я коснулась лбом его лба; мы оба уже были в постели. — Мне льстит, что со мной ты можешь отдохнуть и почувствовать себя немного лучше.       Лицо Бена озарила улыбка, и с моей души спал камень. Я провела большим пальцем по оставленному мною шраму.       — Ты не представляешь, насколько.       Я приподняла бёдра, и он медленно вошёл в меня, перемещая руки на ягодицы, но я ухватилась за них и притянула к грудям. Мои движения были для нас обоих мучительно медленными, я опёрлась руками о его плечи, его ладонь сжимала грудь, а дыхание снова сбилось. Некоторое время Бен позволял мне самой управлять процессом, но после одной рукой приподнял меня за бёдра, ускоряясь.       Мои стоны становились громче, ногти впились в предплечья, и в конце концов я лежала на нём, слушая его хрипы, чувствуя подступающее наслаждение. Его губы целовали одну грудь, до сладкой боли сминая другую.       — Бен… — снова прошептала я, хватаясь за его взлохмаченные волосы, и вскрикнула, когда оргазм захлестнул меня. Он проводил губами от груди к ключице, слегка покусывая тонкую кожу и возвращаясь к моим опухшим губам, а я, зарывшись пальцами в волосы, прижимала его к себе.       Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем он аккуратно, словно я была фарфоровой куклой, меняя нас местами, уложил меня на кровать, нависнув надо мной.       — Иногда я думаю, что ты выматываешь меня куда больше изнурительной работы, — с усмешкой сказал Бен мне в губы. — Особенно в последние два дня.       Мой смешок превратился в стон, когда он вошёл в меня, шершавыми пальцами проводя от чашечек до внутренней стороны бедра. Он не церемонился; я замычала, когда большой палец коснулся клитора. Я ухватилась за покрывало, которое мы даже не удосужились снять, сжимая приятную ткань на ощупь до белизны костяшек. Бен стонал со мной в унисон; одной рукой я притянула его к себе, и он, как до этого я, запустил руки в мои волосы.       Второй оргазм накрыл меня, но Соло не думал останавливаться. Его стоны сносили мне крышу, а мои крики наполнили всю комнату. Я выгибалась, обхватив его за шею, что-то выкрикивая, ругаясь и стуча рукой по постели. Бен резко отстранился, но лишь для того, чтобы прильнуть губами к клитору, проникая языком внутрь. Все мысли окончательно покинули мою голову, и тело охватила крупная дрожь.        Я запрокинула голову и выгнулась; Бен медленно провел губами от пупка до шеи и лёг на подушку рядом, приобнимая меня.       — Когда в следующий раз будешь сплетничать со своими подругами про наши жаркие ночи, — проговорил он заговорческим тоном, — похвастайся хотя бы.       Я хихикнула, а потом пришло осознание, что он слышал наш с Кристин разговор. Вот же крифф! Схватив ещё одну подушку, я бросила её в Соло.       — Тебя мама не учила, что подслушивать плохо?       — Меня мама учила быть честным, — почти гордо заявил он из-под подушки, но выбираться не спешил. — И вообще. Меня случайно к тебе в голову затянуло. Я же тоже не всё контролирую.       Стыдливо улыбаясь я убрала подушку в сторону, нависая над мужчиной, на лице которого сияла такая же счастливая улыбка.       — Останься сегодня тоже, — прошептал он. Я убрала мешающие волосы на другую сторону, собираясь лечь ему на грудь, но он меня остановил. — Не только сегодня.       Я вскинула бровь, а его смущённость меня даже забавляла.       — У тебя слишком удобная кровать, чтобы мне хотелось её покидать. Так что, господин Соло, даже не надейтесь.       — Я серьёзно, Рей, — покачал он головой.       — Я тоже серьёзно, Бен. Уверена, таких мягких подушек во всей Галактике не на…       Он приподнялся на локтях и заткнул меня поцелуем, и клянусь самой Силой, это был самый нежный и невероятный поцелуй, на который я только получала за двадцать три года моей жизни.       — Рей… — Его дыхание обожгло кожу и пустило по телу мелкую дрожь. — Я не хочу отпускать тебя ни сегодня, ни завтра, ни в последующие дни. Я хочу быть рядом с тобой, если ты мне этого позволишь.       Несколько секунд я заворожённо смотрела в его карие глаза, пока в голове зрело осознание. Я провела пальцем по шраму на его лице, губам, поднялась к скулам и лбу.       — Я буду с тобой всё время, что уготовано мне Силой, Бен Соло. — Его лицо прояснилось и по нашей связи ко мне прошла волна облегчения. — Угораздило же меня, господи…       Он засмеялся, снова целуя меня в губы. Думаю, нам никогда не надоест.