История Годрика Гриффиндора.

Время неумолимо летело, а замок становился все краше и все работы, что они проводили в нем, подходили к логическому завершению. Одним из творений, которым они больше всего гордились, было каменное войско, призванное защищать школу от любых напастей. Оно величаво было расставлено вдоль огромной территории, чтобы защищать всех от темных тварей, которые как-либо могли навредить будущим ученикам. Годрик сидел в своей комнате в башне, в которой когда-то заискрится детский смех. Но его это вовсе не радовало. Черные глаза лениво смотрели в окно, словно чего-то ждали. В темной душе возникали различные образы, которые он с радостью в будущем воплотит в жизнь. Десятки юных волшебников будут лежать в лужах своей и чужой крови, и только его звонкий смех будет отражаться от стен этого многовекового замка. Губы исказила злорадная усмешка. Вот только оставалось еще несколько насущных проблем, которые желательно было бы устранить. Эти мерзкие девки, что только и делали, как крутились возле его Салазара, словно путаны. Да, их он тоже убьет. И снова будет смеяться. До потери сознания. Абсолютная тьма, что руководила им сейчас, была источником дичайших фантазий. От которых он, сам Годрик, настоящий, задыхался. Она была подобна морской воде, а он, давным-давно утонувший в этом сумрачном море, брел в своем подсознании, не разбирая дороги, по его дну, смутно понимая, что останавливаться нельзя. Остановившись, сразу ляжет на дно, станет настоящим утопленником, мёртвым и смирным. А пока удаётся делать вид, будто это не так, борьба продолжается. Ну, или что-то вроде борьбы. Почти борьба. На самом деле он не понимал, что дело было вовсе не во тьме. А в нем самом. Что его самого возбуждало ее содержимое. Сила, которую давала эта тьма, все расставляла на свои места. Она вливалась в сознание особенной материей: личные переживания, желания, суждения, ожидания – всего этого, казалось, не существовало вовсе. Лишь пустота и власть над всем. Она манила и притягивала, а он наивно шел в ее объятия каждый раз, хоть и говорил себе, что способен бороться. Черная гряда облаков лениво пересекала небо над Хогвартсом. Но юноша, объятый нескончаемым потоком тьмы, уже не видел этого. Годрик не помнил, как оказался в подземельях. Как нашел Слизерина. Такого прекрасного в своем темном облачении с полосатым зеленым галстуком, который он тут же сорвал, прижимая его к шершавым холодным стенам. Напуганные голубые глаза придавали ему некоторую нотку опасного наслаждения, а черные глаза блеснули жаждой чего-то большего. - Ты же обещал бороться! – услышал Годрик. Приглушенные слова дошли сквозь ту необъятную воду к вечному утопленнику, заставляя его пойти быстрее. Нет, он должен был бежать. Чтобы увидеть проблеск света, ведущий его к сознанию. Тьма отступала медленно, словно нехотя соскальзывая с его разума. Зеленые глаза полыхнули блеском на краткий миг, и Гриффиндор отошел на шаг. Кровь Слизерина окрасила стену, к которой был прижат настолько сильно, что тупая боль давила на спину. - Прости, я… - глаза Годрика забегали в поисках оправдания, но его не было. А суровый взгляд юноши прожигал его насквозь. Страх сковал горло, отчего стало трудно дышать. Он хватал жалкие крошки воздуха ртом, все больше отступая назад, пока не уперся в холодную стену подземелья. - Ты говорил, что справишься, Годрик, – эти слова были тихими, но они прозвучали подобно грому в его голове. – Но только глубже впустил эту тьму в себя. Она заполняет твое сердце. Гриффиндор мотнул головой, пытаясь сглотнуть жесткий ком в горле. Но и это не помогло. Он был похож на зашуганного зверя, которого загнали в угол, из которого больше нет пути. - Я стараюсь… - снова попытался сказать он, но горло враз пересохло. - Я не верю тебе, - это были жесткие слова. Настолько, что становилось больно. И эта боль проникала в самое сердце, только распаляя тьму, заставляя внутреннее чудовище злорадно оскалиться. В голубых глазах плескалась жалость. Она была подобна удару в грудь, заставляла воздух выйти из легких одним единственным резким выдохом. – Я не знаю, что мне делать с тобой, Годрик, но я не хочу отдавать тебя этой тьме. И если она завладеет тобой снова, смогу ли я остановить ее в следующий раз? Гулкие шаги отдавались эхом. Годрик закрыл глаза, пытаясь унять дрожь. И с каждым днем он старался держаться, практически не выходя из своей башни. Однако тьма все время возвращалась. Он уже переставал видеть свет, находясь в этом личном аду. Но Гриффиндор старался. Он держался изо всех сил, но этого было слишком мало. Недостаточно для той огромной тени, которую он растил десятки лет. И однажды она снова ворвалась в его сознание, захлестывая волнами разум. И он уже не знал, сможет ли найти выход. Душа была сломлена, а та жалость в глазах любимого преследовала его, неверие подстрекало сдаться. Начало лета выдалось дождливым и холодным. Окна плакали под метким обстрелом бьющего на землю водного потока. Мир растекался на отражении в лужах. Но подобное отражение портится. Огромная бугристая нога великана растаптывает лужи, смешивая с грязью. Они пришли, чтобы забрать обратно то, что принадлежало им. Землю, в которую вторглись слабые людишки, решившие, что имеют право быть хозяевами на их территории. Каменные подвижные статуи были подобны жалким букашкам, что мешались под ногами. Великаны пробрались к замку, встречая преграду на своем пути. - УНИЧТОЖУ! – грозно рыкнул самый большой и, по всей видимости, главный в их группе. Он размахивал своей огромной дубиной размером с плакучую Иву, силясь убить противных людишек, что посмели сопротивляться им. Ровена была сбита с ног. С паническим визгом она почувствовала крепкие руки Сала, что обхватили ее и не дали попасть под удар. Их щит рушился, но держать его и атаковать они не могли. Тьма, казалось, спустилась на них вместе с дождем, заставляя великанов замереть. Троица тоже остановилась в охватившем их страхе. Салазар до боли сжал челюсть, снова замечая глаза Годрика, подернутые ненавистной темнотой. Он начинал понимать, что он больше не справиться. Огромные комья породы вырывались с поверхности земли. Они атаковали великанов, застывших в ужасе от той злости и жажде убийств, что плескалась морем на лице Гриффиндора. Спотыкаясь и валясь грузными телами, великаны покидали поле битвы. - Годрик… - прошептала Хельга, сдерживая подступившие слезы, что нещадно щипали глаза. Смех, казалось, самого Ада оглушил округу. - Жалкие ничтожные твари! Склонитесь на колени передо мной! Смешайтесь с грязью под ногами! И слова его обрели силу спустя мгновение. Комья земли обрушились на убегающих в лес великанов. Они упали на колени, а потом навзничь, придавленные породой. Хруст костей заставлял троих друзей задрожать от ужаса. А кровь продолжала застилать землю. И теперь уже багряные лужи отражали тени некогда красивой и прекрасной природы.