Бытовуха

С общей кухни доносились громкие возгласы. Один мужской голос перебивал второй, второй — перекрикивал первый, и Наташа не обратила бы на них внимания, посчитав чем-то привычным, если бы не послышался звон бьющейся посуды. — Паркер, ты что, совсем охренел? — Тони, я устал тебе повторять! — Положи тарелку на место! — А вот и не подумаю! Если бы Наташа не знала, что их ссоры обычно носят сугубо юмористический и увеселительный характер, она бы вмешалась в самом начале. Однако явные нотки ярости и агрессии, проскочившие сразу в обоих голосах, а также недвусмысленный звон стекла, заставили ее отложить на журнальный столик увлекательный роман Толстого и прислушаться к крикам, доносившимся с кухни. — Сколько раз я просил тебя не будить меня, когда ты поздно возвращаешься из мастерской? — гремел голос Питера. — Сколько раз я просил тебя возвращаться с патруля раньше шести утра? — перекрикивал его Тони. Тишина. Впрочем, недолгая: — Питер, стой, опусти!.. И снова привычный скрип открывающейся двери кухонного шкафчика. Хлопок, с которым Питер закрыл вместилище для тарелок. А после — звон осколков, разлетающихся по всей кухне, посуды, разбиваемой вдребезги. Наташа напряглась, отталкиваясь от спинки дивана и непроизвольно подаваясь всем телом вперёд, словно бы это могло ей лучше сконцентрироваться на разговоре ссорящихся людей. — Я не могу оставить город! — начал Питер дрожащим голосом. — А ты можешь хоть раз лечь вовремя? Чтобы я не патрулировал все то время, пока ты сидишь в своей мастерской! Во фразе Питера так и не хватало одного слова. Будто бы он хотел выкрикнуть не «мастерской», а «гребанной мастерской». — А ты иди и сиди со мной! Мы же раньше так здорово проводили там время вместе!.. — А кто будет город патрулировать? Баки, что ли? — рявкнул Питер. — Почему бы и нет? Он очень достойный супергерой… — невозмутимо ответил Тони, так, словно у них с Барнсом вообще не было никаких тёрок в последние сто лет и этот человек — второй, кому бы он после Питера доверил Нью-Йорк. — Старк! — Питер взревел так, что Наташа уважительно поджала губы и слабо кивнула несколько раз самой себе, подтверждая очевидную мысль — у их мальчика определённо прорезался голос. Не так, как это бывает в четырнадцать, а чтобы с нотками характера, мужицкого, а не подросткового. — Я уже пятьдесят лет как Старк! — так же громко парировал Тони. — Хватит молоть чепуху! — Хватит на меня орать! Послышалась возня. Наташа не сдержалась и тихо подкралась ближе к кухне, замерев у стены. Ее действия заметил Клинт, который этим временем играл в наушниках в какой-то одному Паркеру известный шутер на PS4. Он совершенно не слышал драмы, происходящей на кухне, однако краем глаза увидел шевеление около прохода из гостиной и, повернувшись, удивлённо посмотрел на подругу. Его бровь слабо вскинулась вверх в немом вопросе. Наташа выразительного округлила глаза, приложила палец к губам, призывая Бартона к молчанию, и коротко мотнула головой в сторону стены, за которой Питер бил посуду, а Тони его только к этому и побуждал. Клинт усмехнулся, сразу поняв, в чем дело, поставил игру на паузу, снял наушники и, указав геймпадом в сторону кухни, шёпотом спросил: — Что, опять? Наташа, взволнованно нахмурившись, слабо кивнула. Ее напрягала не ссора сама по себе, к которым привыкли уже все, включая даже Фьюри, а посуда, которой на Базе не так много. И не то, чтобы это проблема для Старка, который обеспечивал их всем и сразу, просто как-то нехорошо получалось по отношению к ни в чем не виноватым тарелкам. Но, удивительно, раньше Питер таким не занимался. Да, мог покричать, постучать по столу, взмахивать руками и даже биться головой о холодильник, но — никогда ничего не бить. Это переходило все границы разумного поведения, и Наташа всерьёз задумалась о том, чтобы вмешаться. Тем временем драма перешла во второй акт: — И вообще, я устал постоянно подбирать твои носки! — неожиданно заявил Питер. — Когда это ты их подбирал? Я не имею такой привычки, Паркер! — Хорошо! — с вызовом, растягивая гласные, протянул Паркер. — В следующий раз они окажутся у тебя под подушкой, так и знай! — Вот так значит, да? — уже по-настоящему серьёзно вспылил Тони. — А я устал сидеть на крошках! Сколько раз я говорил тебе не есть в моем кресле, а? — Это было один единственный раз! — в попытке защититься от обвинений воскликнул Питер. — А упаковки из-под батончиков по всей мастерской? Это что, тоже единственный раз? — продолжил давить аргументами Старк. — Так и ты их ешь тоже! Тоже оставляешь прям на столе! Тоже постоянно что-то жуешь! — Неправда! Ты мне скармливаешь тонну сладкого! Все время даёшь откусить, когда я не хочу! «Тони, попробуй то, попробуй это», «Тони, а KiKat выпустили новый вкус, давай, откуси!» и прочее… Тьфу, блин! — выругался Тони, ударив рукой по чему-то твердому, к счастью, явно не Питеру. — Я же забочусь о тебе! — уже не агрессивно, а поражённо обиженно сказал Паркер. — Больше буду тебя угощать! — Уж спасибо, откажусь, — не смог сдержаться Тони, отчего в него снова полетела тарелка. Судя по быстрому звуку разлетевшихся осколков — совсем небольшая. — Больше никогда в жизни! Будешь сам себя обслуживать! Уж не знаю как! Придумаешь что-нибудь, ты же у нас гений! Гений, который не может за собой убрать носки! — не на шутку завёлся Питер. Наташа слышала, как они ходили взад-вперёд по кухне, словно хищники, готовые в любой момент наброситься. Клинт выгнулся через подлокотник дивана, на котором сидел, и постарался незаметно заглянуть в кухонный проход, но в итоге покачал головой, давая подруге знак — ни черта не видно. Зато слышно — великолепно. — Ой, да подумаешь! Переживу и без твоих угощений! И оставь уже мои носки в покое! И вообще, ты что-то путаешь! Ещё скажи, что я их по всей Базе раскидал! — Нет! В ванне, в гостиной и… — Питер осёкся, пытаясь вспомнить. — Я тебе фотографию пришлю в следующий раз! — Вот уж спасибо, — ёрничал Тони. — Прям так и жду твоё «сэлфи» с моими носками. — Я не говорил про «сэлфи»! — тут же возразил Питер. — А как я пойму, что это мои носки и ты фоткал именно их? — задал логичный вопрос Старк. — А я нос заткну на фотографии, ясно? Чтобы ты точно понял, что это твои носки! То, как тяжело и возмущённо после этой фразы Питера задышал Тони, слышали даже Клинт и Наташа. Они переглядывались и еле сдерживали смех. Наташа, зажав рот рукой, покачала головой и окончательно оставила идею вмешаться. Во всяком случае, пока ссора не достигнет своей кульминации. — Паркер… — предупреждающим тоном, таким, словно Тони сейчас набросится на своего протеже, да не забудет Земля Питера, выдохнул Старк. — Я сейчас… — Что, заставишь меня нюхать свои носки? — неожиданно даже для самого себя сказал Питер, а потом ойкнул, начиная понимать, что их ссора незаметно перешла в новую, очень неожиданную и опасную стезю. — А ты хочешь? Это какой-то особый фетиш? Пойдём в прачечную, там много таких! — явно ухмыляясь и откровенно злорадствуя, продолжил Тони. Наташа брезгливо поморщилась, представляя, как Питер онанировал окружении носков, а Клинт уткнулся лбом в сидение дивана, сдерживаясь от того, чтобы заржать в голос. — Ты всегда все переводишь в пошлости! — не выдержал Питер. — Не надоело? — Уж извините, что я люблю секс! — тут же ответил Тони язвительным тоном. — А ты, напомню я тебе, постоянно меня провоцируешь на подобные шутки! — Когда это? — искренне удивился Питер. — Да даже сейчас! Наташа хмыкнула, отмечая, что на сей раз  их разговор принял необычный поворот. Обычно они могли перемывать друг другу косточки минимум минут пятнадцать, несмотря на всю неконфликтность Паркера и пофигизм Тони. Может, тарелки стали катализатором для скорейшего примирения? Питер не сразу нашёлся с ответом, послышался звук доставаемой с полки посуды, и Наташа закрыла глаза, предвещая что-то нехорошее, хотя и уже совсем не удивительное. — Не переводи тему! Тут я тебе не помогу, — спокойно сказал Питер. — Тебе лень носки свои в прачечную убрать? Наташа закатила глаза. Она понимала, что тарелки были в руке у Питера, а значит, очередной звон не за горами. Клинт тем временем в ожидании поднял голову от дивана и прислушался, совершенно забив на происходящее на экране телевизора. Какой там игровой шутер, когда прямо под боком происходит самая настоящая комедия? Они вновь посмотрели друг на друга. В глазах Клинта и Наташи читался один и тот же вывод — Питер с Тони сейчас побили все рекорды мыслимых и немыслимых поводов для ругани. — Это мои носки! Пусть лежат там, где я им сказал! — совсем уж нагло заявил Тони. Тарелки всё-таки посыпались, да, кажется, сразу две — грохот был слишком сильным, Наташа вздрогнула, а глаза Клинта от удивления чуть не выпали из орбит. — Паркер, хватит бить посуду! Успокойся, пожалуйста! — Я буду это делать, пока ты не извинишься! — За что, мать твою? — Да за все! На кухне воцарилась тишина, подобная в морге. Наташа с Клинтом даже перестали дышать, хотя и продолжали улыбаться так, словно посмотрели что-то не менее смешное, чем «Теория большого взрыва». Тони, кажется, было нечего сказать. Первые минуты две. — И вообще в ванне были не мои носки, — сказал он уже тихим, лишённым прежней яростной окраски голосом. — А Стива. А в гостиной они просто выпали из общей стопки грязного белья, когда я нёс его в прачечную. — А фантики обычно Дубина убирает, — тихо ответил Питер, соглашаясь. — Он все за нами убирает. — И в мастерской я сижу, пока ты не вернёшься с патруля, — продолжил Тони, намекая, что ложиться спать ему совершенно не хочется, во всяком случае, пока Питер не навестит его в ночи и они не займутся чем-нибудь интересным. — А я патрулирую, пока ты не закончишь в мастерской, — в свою очередь пояснил Питер, так же давая понять, что он совершенно не хочет отвлекать Тони от работы, а патрулирует до того момента, пока не убедится, что город в порядке. — Палка о двух концах, — подвёл итог Старк. — Да… — протянул Питер. — И вообще, без твоих угощений я всё-таки не переживу, — уже более довольным тоном сказал Тони. Наташа закатила глаза. Кажется, дело шло к перемирию. Другого ожидать от них и не стоило. — Вот как. А ты, кажется, сказал, что переживешь без них? — спросил Питер игривым, лукавым голосом, что Клинт с Наташей понимающе друг другу кивнули, давая понять, что следующее, что они будут подслушивать — это смех Паркера на верхнем этаже, когда они вновь засядут в мастерской за очередным изобретением. — Ну да, — уверенно ответил Тони. — Но мне, честно говоря, не хотелось бы лишаться такой роскоши в этой жизни. — О, — перебил его Питер. — Может, тогда… Я как раз… Купил новые печеньки! — Предлагаешь заняться делом?.. — Даже не знаю… Наверное… Договорить ему не дала Наташа, которая с гневным видом вылезла из-за стены и, метая молнии глазами, посмотрела на обоих зачинщиков конфликта таким яростным взглядом, что Питер с Тони тут же потеряли запал обсуждать скорое место для предстоящего перемирия. Возможно, она бы спустила им с рук эту ссору, но не тогда, когда вся кухня была завалена острыми последствиями в виде стекла. — Пока не уберёте осколки и не восполните запас посуды, черта с два я вас отсюда выпущу, понятно? — не менее яростно выпалила она, угрожающе перегородив проход в гостиную. Клинт гаденько хихикал сзади, окончательно потеряв всякий интерес к шутеру на приставке. — Ой! — Питер залился краской от кончиков ушей до пальцев ног, шагнул в растерянности в сторону, чуть не наступив на последствия в виде бессчётного количества осколков, которыми была усеяна кухня, вздрогнул, решив, что тапочки в форме Халка явно не выдержат соприкосновения со стеклом и тут же залепетал: — Простите, тетя Нат, мы не думали, что… Тони в этот момент наблюдал за разворачивающейся драмой с небывалым наслаждением. Ему было совершенно плевать на возмущение Наташи. Всё-таки База его, кухня его, посуда его, Питер, в общем-то, тоже его, поэтому подобного рода развитие конфликта стало для него лишь очередным развлечением перед предстоящей работой с собственным протеже. — Я заметила, что вы не думали! Одним местом только и думаете вечно! — она перевела недовольный взгляд под хмуро сведёнными бровями с одного провинившегося на второго. — Я сижу себе спокойно, читаю, как слышу ваши дикие крики о том, кто, кого и как будет угощать конфетами и убирать чьи-то носки! Клинт уже не выдержал. Он заржал в голос, чем привлёк к себе внимание всех собравшихся на кухне. Тони же улыбнулся чуть шире и прикрыл глаза рукой, чувствуя, что эта ситуация — самая идиотская из всех в его жизни. Питер в свою очередь зажался в углу кухонного гарнитура и пожалел, что вылезти в окно ему никто не позволит. — Вы… Вы… — начал он, запинаясь, — все слышали? — Даже больше! — сказала Наташа, скрестив руки на груди. — Твои носки теперь легенда, Старк. Питер скромно хихикнул, а Тони лишь фыркнул. — Я — легенда, значит, и мои носки тоже, — не теряя лица, ответил он невозмутимо. Наташа его позёрством всё-таки не вдохновилась и укоризненно покачала головой. — В следующий раз делайте это не на общей кухне!.. — А это, — перебил ее Тони, двусмысленно кивнув Питеру, — мы даже делать не собирались. Наташе показалось, что она устала закатывать глаза, и на сей раз она этого делать не стала. Лишь опустила руки по бокам и шумно выдохнула, давая понять, что ругаться на Тони и с Тони — невозможно. И как Питер это вообще умудряется делать, ведь Старк всегда все переводит в шутку с таким видом, будто ему плевать что, кто и как пытается его задеть? — Ссорьтесь у себя где-нибудь в мастерской! — продолжила упрямо Наташа. — И бейте посуду сколько угодно! — А я, кстати, ничего не бил! — сказал Тони, выразительно кивнув, а Наташа посмотрела на него так осуждающе, словно под ее взглядом все превращалось в пепел. — Ты его провоцировал! — она ткнула пальцем в застывшего Питера, который крутил головой от одного ко второму и явно молился всем Богам, включая Тора, чтобы стать невидимым. — Подумаешь, провоцировал? — отмахнулся Тони. — Он меня тоже провоцирует, и ничего, я же не бью посуду! Питер не выдержал. — Так в посуде и было все дело! — вставил он свои пять копеек неожиданно и, быстро достав одну тарелку из шкафчика, показал Наташе: — Смотрите! На белой круглой посудине красными буквами было написано: «В случае ссоры — разбить», а чуть выше черным шрифтом — «Антистрессовая тарелка». Выпав в осадок, Романофф взяла из рук Питера тарелку, чтобы рассмотреть чуть ближе. Ее глаза округлились, а одна бровь вопросительно вскинулась вверх. — И что это значит? — непонимающе спросила она, прочитав надписи на тарелке вслух еще раз и вовсе не для того, чтобы их услышал Клинт в своём диванном подполье. — Это прикол такой, — со знанием дела ответил Тони. Он подошёл к Питеру, аккуратно переступая через осколки, и пояснил: — Тарелки для битья. Считай, мы применили их по их же назначению. — Серьёзно? — поднимая глаза на чудаковатую парочку, шокировано спросила Романофф таким тоном, будто перед ней находились два маленьких ребёнка детсадовского возраста, которым больше нечем было заняться. Клинт тем временем в гостиной уже чуть ли не валялся на полу со смеху, стуча рукой с геймпадом по столу в неконтролируемой истерике. — Да, — хором ответили Тони и Питер. — То есть вы это… В очередной раз специально ругались? — для прояснения картины спросила Наташа. — Конечно! — сказал Питер с таким тоном, словно представить ссору между ним и Тони невозможно. — Так что, — мягко начал Тони, — ты не переживай. Сейчас я скажу Дубине, чтобы он тут прибрал, а мы с Питером удалимся и не будем вам с Бартоном мешать. Он подмигнул Нат, потащил Питера к выходу из кухни, а Романофф так и застыла с антистрессовой тарелкой в руке. Она ещё долго разглядывала последствия содеянного самой невозможной парочкой из всех. Не сказать, что Питер успел разбить много тарелок, штук пять или около того, но этого все равно было достаточно, чтобы Наташа застыла в прострации, задумчиво почёсывала затылок и просто удивлялась некоторым людям и их взаимоотношениям. — Бытовуха, — прервал задумчивость Клинт, подошедший сзади. Он вытер слезы от смеха из уголков глаз и, поставив руки в боки, деловито оглядел кухню. — Во дела. Наташа улыбнулась, повернувшись к нему, и подтвердила: — Вот уж точно — бытовуха. Последнюю выжившую тарелку она забрала себе. На память.