***
Трудно непонять, куда эти двое сейчас направляются. И как только Осаму смог так легко уговорить рыжика пойти с ним? Ответ довольно очевиден: Как бы сильно Чуя не презирал Дазая даже в опьянённом состоянии, и как бы сильно он не желал вскрыть этому придурку горло, у него по-прежнему не остаётся выбора, когда шатен даёт право ему выбирать. — У меня есть шляпы получше твоей. — Усмехнулся кареглазый. Как только на лице Накахары высветилась привычная, злющая физиономия, шатен невероятно быстро понял, что прямо сейчас на него обрушится целый квартал матов и криков, он затянул Чую в краткий поцелуй, хватая его за рукав и таща к выходу. Вновь сбивая его с мыслей. рыжик, кажется, сломался. Хотя может где-то в глубине души и сам понимал что если бы искренне не хотел тащиться за ним, то не стал бы. Правда же? Он либо пьяный, либо просто не понимает действий Осаму. Ну, лично Дазай склоняется к обоим вариантам. В один момент, когда двери за парнями закрылись, шатен грубо прижал Накахару к стене, сжав кулаки над плечами, а чтобы рыбка из сети не уплыла, он вжал колено в пах соперника, которого, кстати, покрыла судорога. Дазай в одну секунду мог заметить как Чуя напрягся и, кажется, уже был готов врезать, а в другой момент, когда к запретному месту что-то прижалось, по телу прижатого пробежалась волна мурашек и тот слегка поддал ноги, тихо промычав. — У тебя есть выбор, Малыш-кун, — на Дазая уставились голубоватые глаза, — либо остаешься здесь, и я продам тебя на каком-нибудь чёрном рынке здешним пьяницам, либо ты кое с чем мне поможешь. — — … У меня нет выбора? — Почти констатирует факт рыжий. Он знал человека перед собой, пусть его речь сейчас и смешила в каком-то роде. Он не знает, как у него это получается, но тот всегда добивается того, о чем говорил. — Абсолютно верно. Вопросом, с чего вдруг Осаму решил, что Чуя так просто позволит его унести на черный рынок, задавался сам Накахара. В любом случае, мало того, что Дазай, — кто знает каким образом, — всегда прав, так еще и можно задать обратный вопрос: Почему рыжик не остался в баре или просто не ушёл домой? Затуманенный алкоголем, разум, воспринимал скорее всё, к чему лежала душа, нежели разум. Он скрывает даже от самого себя очевидное — глубокую симпатию к кареглазому шатену, которого, в принципе, хер поймешь. Буквально за пару минут он может сменить несколько показав только лишь эмоции, которые не испытывает. Хоть рыжий сейчас и так же глубоко пьян, он может отметить, что недавняя догадка о взаимных чувств стала исчезать на глазах. Самые печальные мысли лезут в голову и выдают слишком много полномочий всего одной эмоции — тоска. Чуя шёл позади, пытаясь максимум согреть руки, которым не помогали даже перчатки. Свежий, немного прохладный воздух немного протрезвел разум Накахары. Кто бы мог подумать, что даже после этого он не развернётся и не уйдёт. Рыжий давно признал, что для Дазая он как открытая, выученная наизусть книга. Если он и попытается уйти, ему не сойдёт с рук. — Чуя, послушай, — Слова соперника заставляют, пусть и на мгновение, но отвлечься от шальных мыслей в своей голове. Самоубийца поворачивается к рыжему лицом. И улыбка его почему-то в этот раз отличается. Она стала будто более… Мягкой? — Мне было приятно быть твоим заклятым другом. — И с какого момента эта скумбрия начала думать о том, что между ними есть хоть что-то помимо ненависти? На немой вопрос, возникший между ними, стал ответом резкий звук, неотличимый ни от чего-либо другого. Ох, как часто Накахаре доводилось услышать его. И как часто он зажимал переносицу, корчась от запаха крови. Звук выстрела. Накахара резко поднял голову, остановившись, как и Дазай. Второй немного подрагивал, чувствуя как ослабевают ноги. Его раздражающая физиономия приняла вид страха и боли, прежде чем сплюнуть алую жидкость, что скопилась в горле. Ещё несколько выстрелов, и Осаму падает. Его однотонный плащ в мгновение со всех сторон начал менять окрас на более страшный оттенок. Красный. Всё тело словно сковало в странном подобии кандалов. Они не давали сместиться с тела или даже отвернуться. Хотя и для самого оставалось вопросом, почему от окровавленного тела перед собой становится так тошно. Меж крыш мелькнул яркий блик. Снайпер. Вот и ответ. Так почему же Накахара Чуя, пособник Портовой Мафии, всё ещё стоит, а не падает вслед за бывшим союзником? — Ты отлично справился. — Этот голос… — Я-я…я.не… — Почему-то показалось должным сейчас найти оправдания своим эмоциям. Так и хотелось психануть и всё бросить от этой бури в душе. Не мог этот подонок умереть так просто. Перед глазами начинает темнеть от самого факта возможности такого феномена. Тошнит, руки трясёт. Что с ним? Едва ли гибель Дазая его хоть как-то волновала? В смысле нет, не должна абсолютно никак! Да видимо его тело приняло решение вперёд самого Накахары. Да и чтобы Мори сам нанял киллера? В этой истории есть что-то неправдоподобное. Или это уже он сам ищет случившемуся оправдания? — Ты справился со своим заданием. С ним покончено. — мужчина встал рядом с Накахара. — Теперь твоя мечта исполнилась. Ты избавился от своего прошлого напарника. Мы долго не знали как выманить его на открытое пространство и безлюдную улицу, а ты нас крайне выручил, хотя даже не получал указаний. —***
— Моя голова… — именно это и были первыми словами рыжика, как только он принял полусидячее положение спустя какое-то продолжительное время, схватившись за голову. Причём он это даже речью не назвать. Точнее это было чем-то, наподобие шипения и мычания. Из открытого окна пробивался слабый ветерок, а из-за штор просвечивалось солнце. Единственное, что Чуя мог сейчас сделать, так это вяло упасть обратно на кровать и закрыть глаза. Хотелось заснуть и больше никогда не просыпаться. Но только проснувшийся разум не дал этого сделать, напоминая о том, что есть вещи поинтереснее сна. Например что вчера было?Или что я здесь делаю? Кое-как, а воспоминания все же начали достигать точки сознания. Он помнил всё. Сирену скорой и полицейские машины, речь Мори Огая о своем плане. Сам Накахара был где угодно, но не на месте преступления. Плавал где-то в прострации своей головы и не мог понять, ему радоваться или тосковать? Но тело вперёд него ослабело, ноги подкосились, а разум отключился. Сейчас он, кажется, в мед-палате Портовой Мафии. — Спасибо. — — Чё… — Рыжий поднимает голову от неожиданности чужого голоса, что после гробовой тишины слышался для его черепушки как сирена. — О, привет. А ты случайно не мёртв? — Чёртов Дазай Осаму. Не убиваемый червь. Стоило, блять, переживать! Сам шатен удивился, пару секунд хлопая глазами в пять русских рублей. После он многозначительно поднял перед собой руки, прощупал себя со всех сторон, проверяя пульс, и якобы грустно, но точно гордо, заявил: — Ну для мёртвого я слишком жив, не находишь? — — Хоть где-то я с тобой согласен. А я так надеялся, что дохлым ты будешь не таким разговорчивым. — Как этот болван оказался в закрытом помещении здания ПМ под серьезной охраной было глупо спрашивать, когда речь идёт про Дазая. Но согласись, ты поверил, — Более чем довольно отмечает оббинтованный, чем вызывал у Накахары громкий, обреченный стон. — О, Арахабаки! Есть ли хоть одна возможность избежать этой занудной, обязательной каждому детективу, речи? — Это не негодование было успешно проигнорировано. По крайней мере если злорадный смех нельзя считать за ответ. — Хехе, прости, Чуя, мне требовался сопровождающий. — Дазай драматично грустно убирает темные локоны за ухо, печально вздыхая. — Тяжело ходить по магазинам, когда за тобой так настойчиво смотрит снайпер, которого нанял твой босс. — Чуя устало наблюдает за речью Осаму, не вмешиваясь. Да… Кажется, он что-то слышал о попытке покушения на убийство Дазая. Как глупо и нереалистично. Вроде показалась новая организация, убирающая со своего пути всех потенциально опасных противников. Неужто Мори Огай решил сыграть доброго самаритянина, который решил якобы избавиться от бывшего мафиози, создав иллюзию борьбы? — Эй, ты думаешь вперёд меня! — — Да с какого хуя?! — — По глазам вижу, понял всё! — Возвращаясь к вопросу о том, как этот еблан читает своего соперника как книгу. И всё же продолжает: — В машине скорой находилась Йосано на случай смертельной раны, а знакомых копов заранее вызвал Ранпо. Мне нужно было, чтобы враг поверил в «план» Мори. Поэтому. — Знали все, кроме меня… — Продолжает за Осаму рыжик на октаву печальнее. Так значит если там была врач Акико, значит суицидник и вправду тогда умер… Однако через мгновение Чуя щурится и недоверчиво склоняет голову. — Пришёл сюда по-выделываться? — Просто хотел посмотреть на твоё лицо, когда ты осознаешь, что даже будучи вне мафии я всё равно сыграл лучше тебя, а тебе понадобилось всовывать пилюлю со снотворным. —Так значит она всё же была в том засосе… Блядство.
То, с какой насмешкой это было сказано в итоге срывает крышу. Накахара подскакивает с койки и со всей силы бьет Осаму по лицу, сжимая воротник чужой рубашки чуть ли не до тысячи складок. Дазай уже хотел с синяком на щеке как-то едко ответить, но как только заметил взгляд соперника умолк. — Ты совсем сдурел, придурок?! О, ты и до этого был великим из чмошников, но сегодня просто превзошёл себя! — — Вчера, — Поправляет того Осаму более тихо и напряженно, хотя с тем же самодовольством, за что ещё раз получает. — Да какая нахуй разница! Ты играл на моих чувствах, да ещё и так надменно! Я просто… Ты… Я. — Эмоции выходят из-под контроля и проявляются солёной плёнкой у глаз и дрожащими руками. Чуя отталкивает от себя причину всех своих жизненных несчастий и сам падает обратно на койку встревоженно вздыхая. — Ты просто отвратителен. — Сказать, что Осаму удивлён — не сказать ничего. Этот шок на мгновение и застыл на его лице с двумя синяками, — они с каждой минутой становятся ещё ярче, — но Чуе уже плевать. Набегался за ненормальными социопатами. Тогда после осознания суицидник придвигается ещё ближе к нему. — Съеби с глаз моих, немедля. — По всем неписанным законам Дазая, слова рыжего пролетают мимо ушей. Из-за чего тот вопросительно поднимает голову на шатена. Сам тот лыбится в привычной манере, пока ладонью водит по чужой руке, в конечном счете потянув на себя. Накахара даже может чувствовать мозоли и бинты между этих неровных пальцев, которые хотелось в данную секунду только свернуть. И всё до нового соприкосновения к чужим губам. Но в этот раз в поцелуе не было никаких снотворных или таблеток. Кажется. В нём была только искренняя попытка извиниться. Первые пару мгновений рыжий пытался схватить чужую руку и сломать какую-нибудь кость, но в итоге сгибы его ладоней перехватили раньше, сжав над головой. Даже выбора не прощать не дают… Что ж такое… В конечном счёте мафиози поддаётся и сам настойчиво обкусывает его губы подобно псу, и с яркими красками на щеках злостно хмурится. — Подонок… — — Хорошо, в следующий раз специально для тебя подкину нам с тобой не снотворное, а крысиный яд. Предложение о двойном самоубийстве еще в силе. — — Хочешь счастливый третий раз по лицу? — По палате разносится счастливый хохот Осаму, и тот падает на чужую койку, утаскивая и Накахара с собой. Последний всё брыкался и каждую секунду издавал то ли мат, то ли лай. В конечном счёте его объяли в жестокую ловушку из объятий и одеял. В конце концов, кто знает, действительно ли этот придурок извинился, или настроен на то, чтобы в любую секунду взять и использовать своего покорного щенка. В любом случае это почему-то стало таким неважным, пока подобные объятия заключают его со стороны Дазая. Полный кретин, наполненный токсичными идеями, но кто сказал, что эгоистичные манипуляторы не в его, Накахары, вкусах? — Может, сходим в бар сегодня? — Чуя умолк, когда до ушей дошли слова Дазая. Кто как не он знает как сорвать романтический момент? — Я ведь серьезно врежу… Не смогу в ближайшее время и слышать о возможности напиться! Не разговаривай со мной! — Долго еще из раскрытого окна доносились недовольства, прежде чем эгоистичный шатен начал очень эмоционально умолять рыжего успокоиться и не совершать необдуманных поступков или бить его прямо в лицо. А проходящие мимо окон люди вопросительно переглядывались и ускоряли шаг.***