Джейк перепробовал все таблетки, разбил кулаки о стены и спит больше, чем ему положено, — снятся кошмары и Дирк, только разницы между ними почти никакой, одно утекает в другое, и это лучше, и так приятно, когда там тебя всё ещё обнимают. Когда там вы счастливы; и так и останетесь.

Созданная, чтобы принадлежать, но слишком строптивая, чтобы остаться господской жемчужинкой на усталом «подай-принеси»; ах, жутко упрямая, адски сильная, нездорово, всепоглощающе преданная — кто знал, что такой она может стать. Такой её сделали, и она была слишком счастлива с этим, чтобы заметить, что роет себе могилу тем, чем рыть не привыкли — не руками, не тонкими пальцами без ногтей, куда попала бы чёртова грязь, прилипшая к каждому из людей, чуждая ей, до сих пор остающейся безупречной.

Восемнадцатилетие бьёт внезапно и в самое нутро, оставляет растерянным, смотришь назад — пусто, вперёд — туманно так, что ничего и разглядеть нельзя, какое там светлое будущее, господи, найти бы колледж, смириться с совершенно_летием, вольным, страшным, странным, обхватить эти девяносто два дня разом, как первый арбуз, стотысячную поездку на море — само море попробуй обхватить, и крылья обсохнут под медовой луной и солнцем, и всё наконец хорошо, живи, люби как только можешь — тебе восемнадцать.