Рекомендую другим

Ему осталось просмотреть шесть из тридцати восьми имеющихся на Крантонге невольничьих рынков. Будь это любая другая планета, можно было воспользоваться кучей всяких вариантов, облегчающих поиски выставленного на продажу человека. Но в этом гребаном месте упрямо торговали невольниками по старинке, указывая в открытом доступе только дату поступления товара, пол, возраст и инвентарный номер. Просто номер, потому, что у рабов не должно быть имен и фамилий. Сволочи!

Закончилась война и элитный отряд космических десантников остался не у дел. Впереди скромная пенсия и неясное будущее. Осталось только выполнить последнее задание командования, а заодно решить свои вопросы.

Ему вообще везло. Сначала ему повезло родиться, потом получить хорошее образование, квартиру, работу... мужа... Сколько ещё везения отсыпала ему Судьба?

- Ох. О Боже, как я боюсь знакомить с мамой своего парня! – вздыхала сестра, меряя шагами комнату. - Окстись, Светка. Я даже своего парня не боялся с ней знакомить!

О псионике и танке.

В голове что-то щелкнуло, и Кэйл стремительно отшатнулся от чужого и явно оооооооочень голодного псионика. Псионика, твою мать! Вот уж кого он не ожидал встретить здесь. Он не видел псиоников уже довольно давно, а тут такое. Целый единичный экземпляр, неебически голодный, настолько голодный, что уже начинает бредить с голодухи, раз набрасывается на первого попавшегося танка и лапает, где ни попадя.

«Не тебе передо мной кланяться, - укоризненно покачал головой князь. – Я – альфа. Ты – омега. Омега с сыном-омегой. Это мне надо голову склонить. Благодарность твою принимаю лишь отчасти...»

Ильдар? Серьезно? Да у него волосы белые, почти как снег, и глаза голубые. Солнышко ебучее, никак не Ильдар. Да даже я больше Ильдар, чем он. Хотя я Денис.

— Надо тебе, Севка, к нам в столовку устроиться, — прочавкал дед, и отложив ложку, прищурился. — Там, правда, бабы одни, ну а тебе там самое и место. Севка, эй! У тебя хуй-то есть или отвалился уже за ненадобностью? Север молча встал и вышел из-за стола. — Обиделся, гляди! А на кой тебе хуй-то, Севка? Хуй-то на кой?

Каждую пятницу Тарас покупал ему подарок. Будь то коробка конфет, плюшевая игрушка или просто роза — каждый раз Эмиль вспыхивал от восторга, словно подарков не получал никогда. Тарас в эти минуты чувствовал себя дерьмом. И причина была...

Мишка никогда не капризничал, не ныл, не выклянчивал подарков. На него можно было наорать и обозвать как угодно. Можно было в любой момент позвонить, и в любой момент турнуть пинком под зад. И не важно, что на улице минус двадцать, и автобусы уже не ходят.

— Ты знаешь, — сказал Горохов после паузы. — А я иногда этим завидую. И он кивнул головой в сторону металлической двери этажом ниже. Генка вылупил глаза: — Кому? Педикам?

— Опомнись, что ты делаешь? — кричал Женька вырываясь. — Ты уже наказал меня достаточно. Я все понял. — А кто тебе сказал, что я тебя наказывал. Я просто трахнул тебя. И сейчас хочу еще.

— Какое счастье, что на первое свидание я его в другое кафе пригласил, а то бы со стыда сгорел. — Почему? — А он с мамой пришёл.

Про Гнара и его любовь.

— Знакомьтесь, Таисия Михайловна, это Жорик. —Зовите меня Кррровавый херрр, девчонки! — заревел Жорик. — А это Абимбола, его бойфренд. — Кто? — холодея, спросила старуха. — Любовник.

Футбольные фанаты любят говорить о футболе, а меломаны о музыке. Девчонки о шмотках, а бабушки о болячках. Лехина мать все разговоры на пироги переводила, а соседка на диеты. Но всех переплюнул Серёга. Нет, пироги и футбол он тоже любил, и девчонок со шмотками и бабушку свою с болячками. Но говорить он мог только об одном...

— Стой, куда? Ты вечером чего делаешь, ничего? Ну так я зайду. — Э-э-э... — В кино пойдём. — Ну-у-у... — В восемь. И ушёл. Пипец, подумал Гера.

Я не буду уродовать его. Я не буду бить его и макать головой в унитаз. Нет. У нас это не принято. Мы же не уроды. Этим не его унизишь, а только себя. Я просто решил его трахнуть. Испачкать эту чистенькую и невинную овечку. Испоганить.

Ещё раз по пять мы вскакивали и накидывались на него, озверевшие и мокрые, ничего не соображающие от ярости. И каждый раз оказывались на земле, а точнее снова в грязной жиже. Алинка визжала, а моя красотуля все снимала на телефон. Вот позорище! Я ещё подумал: "выложит — убью"