Лиджи

— Ты так напряжена… Идем, я зажгу ароматические свечи, сделаю массаж… Тебе нужно расслабиться, детка.

Язык Лизы неторопливым движением скользнул вдоль сочащейся щели, заставив Джинн прерывисто вздохнуть, нежно коснулся головки набухшего клитора и вновь погрузился во влажные складки вагины. Джинн коротко дернулась, напряглась, словно натянутая струна, издав негромкий всхлип. Она закусила нижнюю губу, пытаясь удержаться от отчаянно бесстыдных стонов, но вся ее сдержанность растаяла, когда новое скользящее прикосновение обожгло болезненно чувствительную после недавних истязаний бусинку.

Лизе и самой иногда хотелось провести вечер за бокалом-другим вина в приятной компании, обсудить что произошло на неделе или же самой сетовать на кучу неразобранных книг и заданий от Джинн. Кстати, о Джинн.

Она царапала её имя на своих запястьях. Вырезала, заботясь о красоте каждой буковки, окрашенной кровавым. Каждая линия была идеальной, ровно до того момента, как из них начинали выступать потоки красной жидкости.

Спустя долгие столетия покоя для Мондштадта настало трудное время. На плечи Джинн с каждым днём падает всё большая ответственность. А смерть товарищей давит всё сильнее.

Сегодня, у Джинн наконец-то нашлось свободное время. И она решила потратить его рядом с любимой девушкой.

Усталость в плечах, недосып, слабость... всё это вмиг растворилось в страстных прикосновениях пурпурной ведьмы. Джинн застонала, утопая в наслаждении.

Она издевается, а Джинн терпит.

Джинн пора спать.

Каковы шансы на то, что ты снова сможешь услышать сердцебиение любимого человека, почувствовать его горячее дыхание на своей шее и вновь поцеловать такие мягкие и желанные губы? Что делать, если каждая минута сначала шла целые часы, а теперь летит быстрее скорости света? Как вернуть те счастливые дни, что теперь причиняют лишь боль и страдания?