Знаменитые Террористы Токио решили одохнуть месец после первого подрыв здании правительства Токио. В аниме этот отдых не указан. Ну, вот если эти двоя решили залечь на дно на месяц то чем им заниматься. Причем Тут еще две девчонки, которые одни из них. Седьмая и одиннадцатая, которые так же поддерживают действии парней...
Я иду, глядя перед собой. На плече — сумка, в руках букет цветов: голубых, жёлтых, сиреневых. Мимо проносятся люди, торопясь по делам и совершенно не замечая ничего вокруг себя. В их головах витают мысли: работа, семья, дети. В моей лишь два числа: девять и двенадцать.
От одного из столбов шла тонкая струйка мутной черной жидкости, которая оказалась спекшейся кровью.
Стоя на пороге квартиры, Аполлон глядел на тебя с жалостью и растерянностью.
- эх, хорошо…
В результате устроенных ими терактов не погиб ни один человек. Общество безжалостно возвратило им каждую выходку сторицей. (AU - все живы, Девятый и Двенадцатый - тоже).
На теле Найна слишком много шрамов. Больше, чем на его собственном. И почему-то Твелв ненавидит себя за это. Они словно напоминание о том, что когда-то давно он не смог защитить того, кто ему дорог.
— Найн, - голос срывается, не могу говорить дальше, но его взгляд я на себя уже обратил, закончить фразу надо, - я не могу так больше. Пожалуйста, хватит.
Его рука лишь сильнее сжала мою.
Найн был перфекционистом во всем: начиная от порядка в комнате, заканчивая идеально сооруженной бомбой. И сейчас он целовался идеально, так, как его немо просил Твелв.
Даже спустя несколько лет после той трагедии, Лиза по прежнему не может забыть. Она не может вычеркнуть из своей памяти и сердца такие ценные воспоминания и одного дорогого человека...
- Мы же решили, что больше не будем этого делать, - рвано зашептал шатен, едва получив возможность дышать. Горящие карамельные глаза изучали ровные черты лица, блестящие от слюны губы, спутанную темную челку.
В груди безудержно металось сердце, в висках стучал кровоток. Как-то давно они договорились не испытывать ничего кроме дружбы, не спать вместе…
Твелв хотел этого, каждую бессонную ночь хотел. Хотел забраться в постель к Найну, касаться его тела, касаться его губ.
Найн любит черный кофе с корицей, а Твелв - просто кипяток без заварки. Но вместе они пьют красный чай с лимоном. Ужасно кислый и горячий, но такой уютный.
Поглощенный своими мыслями, вздрагиваю от неожиданности, когда кто-то подошел ко мне и обнял сзади, уткнувшись в область лопаток. Конечно же, это мог быть только один человек в мире. И в этот миг, только он мог мне помочь.
Кто бы мог подумать, что за маской безразличия может скрываться дерзкий, даже наглый парень, жадно обнимающий свою жертву, которой был непосредственно я.
Все иначе, если ты другой. Мир отторгает тебя всеми силами, даже когда попытаешься слиться с толпой - твоя иная природа рано или поздно возьмёт верх. Ты плюнешь на все и сделаешь то, что считаешь правильным, верным, твоим. Поплатишься за это, но кто-то уже заметил твой поступок и желает использовать для своих странных, далеких, недостижимых целей. И только лишь для этого, дает тебе второй, очень сомнительный шанс.
Что, если их выживших после пожара, устроенного Твелвом и Найном, не трое, а четверо? Никто не знает, но парнишка с кучерявыми волосами видел наверняка эту окутанную дымом в нескольких метрах от них фигуру, так же перелезавшую через колючую проволоку.
Когда кошмар становится почти невыносимым, Твелв целует его и улыбается. Его улыбка такая теплая, как первые весенние лучи. И Найн почти физически чувствует, как плавится корка удушливого льда на сердце.
Сначала наступила зима, холодная — как ей и положено; затем пришла весна, глупая и легкомысленная на первый взгляд, и точно такая же на второй. Когда в силу вступило лето, пораженное весенней легкостью, всё Токио ощутило на себе его знойность. Серано очень любила зиму, но её в этой истории не было, как и осени, которой никто не дождался.
Это чувство, бывает, возникает в преддверии долгожданного события — волнение и нарастающий азарт. Ты останавливаешься, чтобы перевести дыхание, но слишком взбудоражен, тебе не успокоиться. Что-то в классном кабинете создало эту атмосферу и поглотило всех заживо.
Что было бы, если Лиза погибла? Как бы отреагировал Двенадцатый, ведь было понятно, что он привязался? Как бы отреагировал Девятый? Успокоил бы друга? Какими способами?
Хисами рисует мрачного клоуна и напевает что-то отдалённо напоминающее колыбельную, а Коконоэ снова снятся кошмары.
Хисами лезет к нему под одеяло, обнимает и прижимает к себе, а во сне Коконоэ удивительно спокойно.
Похищение урана из лаборатории Компании осталось за кадром; Нью-Йорк потрясён убийством учёного JC, создавшего ИИ нового поколения. Спустя месяц вереница терактов накрыла сам мегаполис. Подрывники — троица подростков, поделивших общество на работяг и демонтажников. Пока полиция бегает по следу от плюшевых игрушек, обычная школьница, держа в руках детонатор, должна выбрать кто она: серая масса или что-то стоящее.
- Твелв, ты знаешь, что означает «Von» с исландского?
- Не а. А что это, Найн?
- Надежда.
- А какие слова ты еще знаешь?
- Их очень много.
- Расскажешь?
- Как-нибудь.
Найн сильный и он всё стерпит, всё выдержит. Это ведь всё, чем он может ему помочь, это максимум, это предел.
Это предел?
Экран оставленного ноутбука потухает. Светловолосый отвлекается на это и видит в отражении чёрного экрана обезображенное гримасой почти нестерпимой боли лицо Найна. Кулаки сжал. Сидит и тихо терпит, ни звука же, ни малейшего. Кажется, будто заплачет.
Это не предел.