Его Высочество Янь-ван славится своим умением держать себя в руках, но стоит оказаться за закрытыми дверьми в объятьях возлюбленного, как его выдержка дает сбой...
Чан Гэн надеялся, что ему удастся соблазнить своего дорогого ифу хотя бы в родном поместье. Уставший Гу Юнь просто хотел поспать, но на его голову свалился сын, предложивший ему процедуру иглоукалывания, чтобы расслабиться.
Пускай даже директор считает Хуа Чэна гипотетической угрозой для всех окружающих. Может, если отнестись к новенькому с добром и заботой, он никогда не станет опасным, ведь так?
Гу Юнь погибает в самом конце зимы, когда она прощально накидывает на мир вуаль из снега, когда так хочется надеяться на конец холодных ночей, когда Чан Гэн собирает в саду цветы, чтобы вплести их в волосы.
— Моё имя Гу Юнь, дитя. Запомни его хорошенько. Ты вернёшься ко мне. Через шесть лет в первый день осени, ты вернёшься и уйдёшь со мной вниз.
Слова-обещания. Слова-раскаленное железо. Укус-клеймо. Царь Змей выбрал суженого.
Деревянная белая флейта, вырезанная руками Чан Гэна, была мягкой и приятной на ощупь. Гу Юнь ощущал это всеми фибрами своей души: флейта двигалась вперёд и назад в одном темпе, однако побуждала дышать всё глубже и глубже, пока дыхание и вовсе не сбилось.
Чёрт бы побрал этого Ли Фэна и его запросы. Чёрт бы побрал это проклятье. Вот только чёрт этот почему-то не слышит совсем будто – берёт только его нервную систему, испытывая своими выходками.
Слышите лай псов? А ржание лошадей, которое, сливаясь с людской болтовней, превращается в громкий шум? Не правда ли странно слышать подобное в густом лесу, вдали от людских городов? Хах, ну что поделать?! Охота - событие действительно торжественное и маштабное, а значит - прячься несчастная дичь, ведь за тобой идёт сам Император! Вот только "дичи" совершенно не страшно, а всё потому, что пока ещё не понятно, кто же на самом деле охотник, а кто жертва!
Пока Чан Гэн собирался утешить Гу Юня, который поранился в попытках приготовить что-нибудь для своего мальчика, над ним взял верх фетиш на прекрасные ручки его ифу...
Гу Юнь искренне хотел, чтобы этот праздник, наконец наступивший после бесконечных войн, оказался по вкусу Императору и впечатлил великих Богов. Ведь если цвета и роскошь сулили счастье, то Гу Юнь был готов ехать на край света. Потому что Чан Гэн был достоин счастья.
**Шериф Acernor снова в городе! Небольшая шутка юмора от любимого автора.**
«— А как же твое злое пророчество, предсказанное костью каннибализма... — возразил Гу Юань, поправляя сексуальный монокль — на зрение он вообще-то не жаловался, но как еще фанартеры смогут разграничить их с Чан Гэном? — Боюсь, ты слишком пристрастишься... к сексу.
— Цзыси, — ответил Чан Гэн, подпуская в голос глубокие сексуальные нотки. — Я уже давно пристрастился... к сексу».
"Только ты не можешь не признать, что если бы не мое фантастическое умение находить проблемы, вы с Чэнь Цинсюй бы не встретились", — хитро улыбаясь, сообщил ему Гу Юнь. Шэнь И пришел к выводу, что идея с заменой Гу Юня черной кошкой не такая плохая — конечно, они оба жутко вредные, но кошка хотя бы молчит. И не врезается в стеклянные двери.
Белый камень, загнанный с четырёх сторон, совершает самоубийство — это запрещённый ход. Благо, столкнувшись только с двумя, у него есть шанс прорвать линию обороны и избежать плена. Тем не менее Гу Юнь ошибся в формации — и попал в западню, оказавшись меж двух огней, которые зажали его у края поля.
Смерть опускается на колени рядом с Гу Юнем, умирающим от раны на снегу, и произносит: "Восемнадцать лет назад у ведьмы и волка родился мальчик. Найди его и приведи ко мне".
- О чем ты так усердно думаешь? - спросил Чан Гэн с другого конца помещения. Его освещала единственная лампа в их комнате. Свет мягко очерчивал его фигуру, делая больше похожим на прекрасного молодого любовника, чем на Великого императора Тай Ши, и Гу Юнь порадовался, что только ему дозволено видеть его в подобном виде.
- О тебе.
Чан Гэн смотрел на бабочку, чувствуя тяжелый ком в груди. Кость нечистоты давно потеряла свою силу, оставшись лишь померкнувшим воспоминанием и легендой. Ее место заняла плотная, неотвратимая печаль.
26.01.21 - №2 в популярном по фандому Priest «Убить Волка»
За то, что Чан Гэну удалась идея с паровозом, Гу Юнь задолжал ему одно желание. Встретившись с маршалом возле почтовой станции, его высочество четвертый принц решил, что наступило время потребовать долг.
Некие злоумышленники посмели совершить покушение на жизнь Его Высочества четвёртого принца Янь-вана. Великий маршал, естественно, не может остаться в стороне. Или два деда ворчат друг на друга, так как знают об их общей дебильной привычке — утаивать болячки и нервировать этим другого.
И вот Чан Гэн возвращается домой, возвращается к Цзыси, где его ждут с распростертыми объятиями. Больше никаких войн, никаких врагов — без него на границе справятся. Можно сказать, что он закрыл его на некоторый карантин, чтобы только он мог видеть эти острые скулы, нежную улыбку и глубокие глаза под стеклом монокля.
Во время банкета таинственный торговец предлагает Гу Юню бросить вызов. Призом была коробка изысканных и редких духов. Приз, который Гу Юнь, конечно же, был готов выиграть.
С завязанными глазами Гу Юнь играет роль мастера парфюмерии. Спектакль, который Чан Гэн видел в прошлом.
Однако все принимает неожиданный оборот, когда Гу Юнь внезапно становится сонным и нуждающимся.
Гу Юнь много раз бывал в личных покоях императора, но почему-то сейчас сам воздух кажется другим. Менее смертоносный, но более опасный. Он чувствует каждый порыв ветра и завихрение от открывающихся дверей сквозь шёлк своей новой мантии и впервые в жизни жалеет, что его одежда не такая тонкая.
Вновь приблизившись, он сжал Гу Юня в объятиях и, нежно поглаживая спину вдоль позвоночника, прошептал на ухо:
— Тогда позволь позаботиться о моем ифу?
Чан Гэн репетировал весь вечер, повторяя себе не быть слишком напористым или слишком самонадеянным. К сожалению, в решающий момент красноречие покинуло его, и он предательски выпалил:
— Когда я смогу связать себя узами брака со своим Аньдинхоу?
Модерн АУ
Заместитель секретаря Шэнь пытается убить нового работника Гу Юня стаканчиками из-под кофе. Миссия невыполнима, а звезды настаивают на их перепихоне во время корпоратива.
Голос, что мерещится перед сном, голос, что звучит в гуле ветра, голос, что смехом тает в его голове. Кость Нечистоты сжирает Гу Юня изнутри, пока Чан Гэн — тот, кто этим голосом шепчет ему на ухо о конце света, — из призрака становится монстром.