Пианист / The Pianist / Фильм, 2002

Весь день Вильгельм не мог не думать о несчастном мужчине с железной банкой в промерзшем доме. Волшебная игра на расстроенном рояле покорила его в самое сердце. Вспомнился возлюбленный Генрих, что погиб в прошлом году в битве около русской деревни. Он не смог его спасти, так может выйдет облегчить участь этого несчастного...

Сборник зарисовок о поколении, заставшем страшный период 40-х годов двадцатого века. Они мечтали о светлом будущем, но на их время выпала жестокая участь. Это рассказы о разрушенных судьбах людей, войне, любви и дружбе.

— Вильгельм, — прошепчет Владек бескровными губами, словно в болезненном выматывающем полузабвении, следом за хмурым Ледницким, который упрямо смотрит в рдеющее у кромки горизонта закатное небо, стремительно стекающее в блестящий антрацит самой беспокойной ночи в его жизни — крылья Гипноса не коснутся сегодня мечущегося духа пианиста.

Зигмунд сидел, закрыв глаза и откинувшись на спинку сиденья. Руки его переместились с руля на края куртки и сжали их. - Мы еще можем вернуться. - Нет.

прости за трудную любовь и невольные страдания

Я спас тебя... Прекрасного, но оборванного. Сильного, но оставшегося без еды и желания жить. Услышав как ты играешь...На секунду я подумал:"первая капля чистоты за эти годы немилосердных убийств".

На двенадцать часов я встретил друга. Прекрасную девушку. Ее я не забывал даже лежа на смертном одре.

Ледницкий пересказывал Владеку эту историю, мрачно помешивая чай, стараясь не встречаться взглядом со Шпильманом. Владислав слушал его со странными чувствами, просто не зная, что сказать. Он не знал ни имени, ни звания офицера Вермахта, укрывавшего его год назад на чердаке в штабе немецкой обороны Варшавы, но сейчас он отдал бы все, чтобы узнать имя того, кто помог ему, кто отдал ему свою шинель, которую он до сих пор сохранил, несмотря на то, что советские солдаты чуть не изодрали ее в клочья.

Позже он много раз жалел о том, что не узнал его имени вовремя, но тогда это не имело никакого значения.

"Это ты должен был остаться".

И со мною, слабым и больным, Только музыка осталась - верный друг!

дурные сны

После войны как после любви

наше воссоединение

"Ему уже пора было идти, и мы стали прощаться. — Послушайте! — Я взял его за руку и стал горячо убеждать: — Вы не знаете моего имени, вы о нем не спрашивали. Если с вами случится что-нибудь плохое, а я смогу чем-то помочь, запомните: Владислав Шпильман, Польское радио. Он усмехнулся как обычно — сурово и словно нерешительно, с некоторой неловкостью, но я почувствовал, что это, наивное в моем положении, желание помочь — было ему приятно"(Варшавские дневники. 1939-1945)

его мысли, его чувства, спустя столько лет.