Фанфики с участием: "Ивар Бескостный/Хвитсёрк"

Чтобы согреть шею Ивар тянет волчий мех выше. Спящий подле брат с силой рвёт его на себя. Бурчит: — Не жадничай. — Не пробуждаясь. Снаружи, меж тем, слышится лагерь.

Теперь кончики их носов почти достают друг до друга. Волнительно близко. Вытяни шею — можно будет запечатлеть поцелуй.

Они бредут столь очаровательным зигзагом, что обидно делается — никто их, красивых таких, не видит. Хвитсерк надеется, что двигаются они в сторону дома. Полной уверенности, впрочем, нет.

А потом брёвна поехали. Медленно и неумолимо. Неизбежно. И даже тогда ему ещё не было страшно.

Из тихого и размеренного Каттегата их отправили в чопорную Англию за престижным образованием. Много новых вопросов созревает в голове, но на все ли можно найти ответы? Хвитсерку свойственно копаться в себе, а Ивар пытается разобраться в собственных чувствах к брату и не только.

— Котята. — Звучит тихо и вкрадчиво. — Нам нужно серьёзно поговорить. Братья не в восторге, что вновь стали котятами, но ничего тут не поделать: Сигги долго растила дочь. Привычки трудно менять.

Если Хвитсерк не вернёт одолженный ноутбук, то завтрашнее его утро начнётся ни свет ни заря с препирательств и громкого обыска, больше походящего на погром.

Ивар любит Хвитсерка. Очень любит. Всего и полностью. С обкусанными ногтями и грустными глазами.

Дома обнаруживается Хвитсерк. Это странно. Очень странно. Старший брат никогда не берёт отгулы без веской на то причины.

У Хвитсерка за правым плечом — смерть.

– Отвечай: друг ты или враг? – А это уж тебе решать, дорогой братец.

Гордыня затмевает Ивара. Впивается зубами и держит крепко, едва не вгрызаясь и вырывая из него куски мяса. Власть воистину приятное чувство, особенно, когда ты убиваешь недовольных. Сокрушаешь. Ломаешь. Протягиваешь руку милосердия для поцелуя. Почти интимного признания божественности Бескостного. Всего-то нужно — встать на колени и принять простую истину! Искренняя любовь. Чистая. — Слава Ивару, слава Ивару! И только одна фигура не аплодирует на торжестве тщеславия.

– Нахуй тебя, твой кабинет, твою математику! Всё нахуй, Хвитсерк! – не сдерживаясь, восклицал Ивар. – Нахуй… эту жизнь… – словно сдавшись, прошипел сквозь зубы. Дверь резко скрипнула и в кабинет ввалился математик вместе с промокшим зонтом. – Что ты тут делаешь? – Удивился он, поймав на месте преступления коллегу. – Посылаю тебя нахуй, не видишь? – темноволосый указал на надписи на доске.

- Ты лжешь мне, братец. Ты вел себя как щенок, таскаясь за Уббе и выполняя каждое его поручение. Скажи, - рука тянет за рубаху, и ткань глухо трещит от натяжения, - может, ты и спал у его постели словно пёс?