Фанфики с участием: "Клаус Кох/Жиль Кремье"

Богомерзко и желчно. Слишком абсурдно, чтобы быть правдой, — вертись, коль уж удостоил себя права жить, гнусное животное.

"Перс" смотрит себе под ноги, боясь даже взглянуть в глаза напротив. Но, прямо сейчас и не надо. Уже привычный страх смешивается с не мение привычным волнением, из-за чего всë задрожало, как будто из-за сильного мороза.

Его молитвой станет воображаемый словарь языка, который никому не известен. А святыми ликами обратятся безжизненные глаза убитых.

– Какому языку ты меня учишь? – грозно прошептал Клаус, целясь дулом револьвера прямо в голову заключённого. – Отвечай! Реза не двигался, окоченев от тотчас захватившего разум ужаса. Лишь ресницы изредка подрагивали, тщетно пытаясь скрыть нахлынувшие слёзы. Настал тот самый момент, и он знал, что это конец. – Это мой язык, господин Гауптштурмфюрер, – не смея отводить взгляда от благородно-синих глаз, он вдруг уверенно продолжил, – язык любви. На нём разговариваем только мы.

Медленно и не больно падал снег с высоты, Сугробы росли неизбежно возле холодной скамьи. Мне снилась твоя усмешка. Снились слезы мои...

Немец почти не дышит: наполовину очарованный хрупким созданием пред собой, тем, с какой храбростью и желанием жить Реза продолжал держаться, глядя ему в лицо изо дня в день, наполовину с опаской ожидая логического завершения этой сцены — проснувшегося и перепуганного перса, который тут же извинится и поспешит вернуться в казарму.

Он бы хотел раздавить его. Он хотел бы прижать его лицо в мокрую грязь, разломить нос его одним движением каблука. Но сквозь его слепую ненависть, сквозь его обманутое разочарование — он понимал поступок Резы. С неохотою, с душевным терзанием, со вкусом предательства на губах и крови тысяч, тысяч, в которые мнимый перс не пожелал войти.

смотри на меня, падает снег.

Желудок уменьшается и, кажется, вовсе исчезает после чужой доверчивой улыбки. На секунду хочется, чтобы этот обман раскрылся.