Она старательно возводила вокруг своей личности настоящие баррикады, украшенные позолотой напыщенности, но это не избавляло ее от мерзкого ощущения внутренней пустоты.
Одна ее лучезарная улыбка — и Костик тает, словно мороженое в летний день. Рита уже не удивляется этому зрелищу, но все-таки получает от него несказанное удовольствие.
Рите смешно от того, насколько он слаб в своей безудержной жажде любви, и она смеется Ромину в лицо. Уже после того, как с размаху бьет по губам, разумеется.
/постканон, au, 60-е годы/