Майлз замечает, точно-точно замечает, как вдруг замирает Литтлджон, как его рука чуть сильнее сжимает чужую ладонь, как дергается кадык, как мужчина моргает несколько раз не в силах отвести взгляда. Все же оба справляются с собой и разрывают рукопожатие, зрительный контакт и, кажется, саму жизнь.
Квартира, которую они снимают, небольшая. Там всего одна спальня. Нет дивана. Им придется делить постель вместе.
Но их это не смущает.
Их вообще ничего не смущает. Они говорят обо всем, словно всегда были закадычными друзьями. Между ними нет молчания. Оно появляется на мгновение, когда Литтлджон говорит:
— Почему ты перестал подводить глаза? Тебе это шло.
В жизни Рыжика наступил момент, когда он посмотрел, словно со стороны, на свои размеренные будни и ужаснулся. Пройдёт год, два, а потом и десять, и ничего не изменится. И лет через пятьдесят, уже седым стариком лёжа в своей мягкой постели, он встретит Смерть, зная, что прожил жизнь правильно. Слишком правильно.
Майлз вытесняет собой привычный трепет при виде Нины, ревность, дрожь, неприятную тошноту от того, что Адам придерживает девушку за талию. Майлз вытесняет собой все остальное, заставляя Рыжика думать о том, что Майлз — и есть центр вселенной. Это непременно так и есть.
"Нет, нужно место поближе, неприметное, с медицинским спиртом и бинтами. Имя слишком легко приходит на ум. Идея эта просто ужасная, но ради всего святого, ему надо хоть куда-то податься, а варианта получше его истерзанный мозг в такие сжатые сроки придумать не в состоянии.
Он пропускает поворот минимум дважды, перед тем как, наконец, не обрушивается на нужное крыльцо, дрожащими пальцами дожимая дверной звонок. В скором времени дверь приоткрывается, выявляя в проёме знакомое лицо.
- Майлз?"
"Человек менее всего оказывается самим собой, говоря о собственной персоне. Позвольте ему надеть маску, и вы услышите от него истину" (Оскар Уайльд)
Майлз и Рыжик идут на костюмированную вечеринку в Париже. Ну или пойдут, когда наконец выберут наряд.