Медик чувствовал, как его диафрагма в этот момент будто вбивалась внутрь груди, где на нее давили легкие, сжимаемые беспокойными ребрами, пока остальные его внутренности сжимались, будто готовясь получить прямой удар в живот. Шпион, поверьте, испытывал тоже самое, но выглядел совершенно спокойным, держа свои сердце и легкие под контролем — издержки профессии.
Кстати, он называл это чувство, как и нормальные люди, — бабочками в животе, но это же Медик, как он может понимать свои чувства иначе?
Иногда доктор был страшно недогадлив, особенно когда плохо спал; шпион тяжко вздохнул и качнул рукой в воздухе. – Разрешите пригласить Вас на танец, мсье.
Девять избранных прибудут на базу по особому приглашению. Каждому определят их класс и теперь они будут играть по правилам одной старой дамы. Грядет война за гравий и новоиспечённый Шпион ухитряется в первый же день выцепить что-то интересное в их командном докторе.
— Док.
— Да?
— Сколько можно?
— Что можно? Конкретнее, Mein Lieber.
Шпион только сжал челюсть, не в силах что-либо сделать, а доктор лишь широко улыбнулся, прекрасно понимая, про что намекал француз.
Это все равно было бесполезно.