что случилось бы, если б Трой и Ник успели бы всех спасти? что, если бы они успели взорвать те запасы топлива? что, если бы никто не умер? что, если бы все жили, как раньше?
Трой выжил. Но травмы головы иногда приводят к непредсказуемым последствиям. Те влекут за собой другие последствия, и всё становится довольно сложно. Warning! Автор не разбирается в медицине, но имеет наглость о ней писать. "Я так вижу" (с)
Он не хочет чтобы это когда либо заканчивалось. Не хочет возвращаться обратно в мрак и ужас, чем всегда была наполнена его жизнь. Он хочет всегда касаться и ощущать чужие касания на себе.
Трой стоит там, с красными глазами, в которых больше нет слёз, у отрытой двери подвала, тревожно всматриваясь в лицо своего отца.
— Прости, папа. Прости меня.
Тебя притащили ко мне. Бросили к ногам, словно сырую кость оголодавшему псу. Но я не голоден. Я сыт по горло. Вы все бездушные. Бесхозные вещицы, пока не оправдаете свою полезность. Деньги вновь обрели свою первоначальную натуральную форму.
Не было никакой дамбы. Не-бы-ло.
Идея, наверное, не оригинальна, но после 8-го сезона мне надо было приложить к душевным травмам хоть какой-то подорожник.
+ приключения Ника и Троя после не-дамбы.
Его пальцы сжимают высохшую, соломистуй траву под ними, кулаки бьются о землю, она разлетается в стороны, пыль вздымается вокруг, глаза воспалены, а горло горит. Он не знает, как долго кричал, опустившись на колени.
Ник мёртв. Ник…
— Ты пришел ко мне, значит тебе что-то нужно, смотря на тебя, легко догадаться, что это не зомби-стриптизерша, — рассмеялся Иисус, подставляя руку под голову и исподлобья наблюдая за расширившимися от удивления глазами арбалетчика.
– Знаешь, – говорит вдруг неподалеку стоящий Трой, который тоже странно заинтересован молчаливыми горизонтами собственного ранчо, по которым дуют прохладные предгрозовые ветра. – Может, мне стоит умереть и переродиться солнцем, а ты будешь вон тем деревом, тогда мы бы всегда смогли видеть друг друга.
Ник — спасительный оазис, не раз спасавший его от смерти, ковчег, ради которого не жалко пройти и сотню миль в знойной пустыне. Без фляги и ориентира, пока ноги окончательно не сотрутся в кровь.
Он единственный, кто знает, что такое гореть.
Человек N-ный когда-то сказал: "Нет ничего прекраснее, чем песня о человеке, который чувствует твою боль".