Фанфики с участием: "Сон Ги-Хун/Кан Сэ-Бёк"

! История предстааляет собой альтернативное продолжение дорамы ! Ки Хун, спустя 6 лет после окончания игр, переворачивает свою жизнь иначе и становится VIP-персоной. Или же речь в фанфике будет о 401 игроке? О заключении в концлагере? Повествование от нескольких лиц и небольшое переосмысление дорамы на иной лад.

Чтож...

После игры в шарики, игроки разбиты, сломленны и понятия не имеют, как дальше следует тут выживать. Именно в этот момент игрок 067, до сих пор не сумевшая справиться с самопожертвованием игрока 240, решает обратиться к игроку 456 с довольно необычной просьбой...

После пятой игры осталось три участника, и им организовали ужин. В конце ужина каждому участнику оставили по ножу, намёк на то, что должно остаться два участника для последней игры. А что было, если бы им не оставили ножи? Попробую это описать.

Бывшая жена Ги Хуна, наверное, желала им счастья, но не от всего сердца.

Скажем так, в этой истории будет описаны сцены которые мне хотелось бы более подробно раскрыть или добавить немножко своего.

Тут я хочу передать ту реальность которую мне хотелось бы видеть

Мы можем поверить в то, что от Ки Хуна ушла жена из-за его неуклюжести и долгов. Но из-за секса — ни за что.

Сон Ги-Хун чувствовал, что Сан-Ву уже ни перед чем не остановится ради денег, поэтому не отошёл от Сэ-Бёк, даже увидев её рану...

Ки Хун любит кофе без сахара, алкоголь и пресный ужин. А ещё – Сэ Бек. Но не то, что бы он ее любит. Она просто приходит. И злится. И смотрит на него большими глубокими глазами, сжимая в потерянности губы. Ей тоже больно. Ки Хун слышит пару раз, когда она остаётся у него на ночь, как она всхлипывает во сне и напрягается, а просыпаясь, хватается за нож, обычно лежащий в кармане лёгких штанов – привычка. Или AU, где один ублюдок ничего не портит и побеждают в итоге двое.

Он смотрит на её бездыханное тело. И руки дрожат.

067 была тайно влюблена в 456, её чувства были взаимны. У них всё было бы хорошо, наверное, если бы не 218, решивший предать своего бывшего лучшего друга.

Сама Сэбёк пребывала в немом покое. Ей чудилось, что возле её кровати сидела не только убитая горем мать, поседевшая и всё больше унывавшая с каждым днём, но и кто-то ещё. Этот незнакомец не просто находился рядом, а шептал какие-то странные слова не на ухо, а внутри.

Голубые прямоугольники, на которые он успел до тошноты насмотреться за дни, проведённые в этих стенах, были забрызганы её кровью, которая никак не могла там оказаться. «Если только не разрезать шею так, словно режешь скот», – пронеслось у него в голове.