Фанфики с участием: "Хельсинки/Санкт-Петербург"

АУ где у Москвабургов появилась дочь. Если соберёт достаточное количество лайков - будет выпущена полноценная работа, полностью посвящённая ей и другим новым героям

Он был словно околдован, будто выпил самый быстродействующий яд мира, последствия которого были не обратимы. Вэйно мечтал съесть его заживо, до последней косточки. Но находясь в паре шагов от юноши, вдруг оступился. Весь его силуэт прожег холодный, до боли знакомый, голубой взгляд. Дышать становилось все труднее, будто дыхательные пути перекрыли, а лёгкие сжались, обернутые длинными лозами розы, при каждом вырвавшемся неровном дыхании натыкаясь на колящиеся шипы.

Читайте все сами...

И вот снова старый сторож видит молодого человека, который стоит напротив одной из надгробий...

Финов в России не любят, особенно Михаил Юрьевич.

Аллергия на сладкое? Не вопрос, я подарю тебе абонемент в лучшую кондитерскую на день рождения.

Два события которые делают начало XIX века самым ужасным. И одно способное сделать его самым счастливым на свете. ~~~ Стоя в одной ночной рубашке перед зеркалом, Саша высматривал и подмечал каждый свой недостаток. Звон стекла разрушает тишину комнаты. Саша проснулся на полу в окружении всё тех же осколков. ~~~ - Сашенька, я люблю тебя! Пожалуйста останься со мной....

Бал в честь дня рождения Санкт-Петербурга стал самым плаксивым для одного,но самым счастливым для двух других

Лед глаз топится о любовь, горящую внутри сердца. Александр на его детский, невинный лепет улыбается и даже позволяет себе усмехнуться. - Мишу бросать нельзя... - во дворце жарко будто в аду, Вейно вскакивает с места от желания кричать и бежать. - Пропадет он, понимаешь? - А ты?! - его маска лопается. Впервые дает трещину, за которой Романов так испуганно наблюдает. - Кто спасет тебя? - Неужели ты?..

—Питер , мой милый Питер. Сколько всего успело с нами произойти.. И плохого , и хорошего. Иногда случалось и то , что вспоминать не хочется , а иногда то , что отпечаталось в нашей памяти , как лучше дни нашей жизни. —Миша , не переводи тему! Мне нужны деньги на реставрацию, и точка !!

Оба соскучились ,оба ждали встречу пару веков.

— Я рад, что Вы позвали меня на праздник в честь своего дня рождения, Александр Петрович, — говорит финн, обвивая пальцами тонкую ножку бокала с шампанским, — еще у меня есть к Вам разговор. — Разговор? — переспрашивает Романов, — если это что-то важное, то предлагаю отойти сейчас. Может, я смогу Вам помочь чем-нибудь.

— А… кто вы? — хрипло спрашивает Саша, действительно не помнит, дрожит весь. — Я Миша, Сашенька, я твой Миша, — мужчина привстаёт, обнимает его за плечи, и от него веет таким нужным сейчас теплом. Он пахнет сандалом, кофе и уютом, Саша каким-то шестым чувством знает, что ему можно довериться, и доверяет: прижимается к чужим бёдрам, скрытым синим денимом, моргает, борясь со сном, сочащимся в веки благословением.

— Я лишь задал тебе вопрос. Не хотелось ли бы тебе по-другому?

— Я Шура. Шу-ра. Шура Думский, — раздражённо вздыхает, упираясь напряжённым взглядом в лицо финна. Вынимает сигарету из пачки, протягивает её. — Будешь? — Вэйно отрицательно качает головой, и Шура, усмехаясь, берёт её кончик в рот, пачку быстро засовывает обратно. — Огоньку не найдётся? — обращается вновь к Гельсингфорсу, насмешливо улыбаясь, наклоняется над столом, к финну поближе.

— Я… я понял кое-что… кажется, что… — мнётся, стыдливо краснеет, улыбается неловко, нанося очередные удары по замершему финскому сердцу. — Думаю, я люблю его. Пулей в лоб вылетает признание. Больно. Больно. До дрожи больно. Вэйно ужасно жалеет обо всём сегодняшнем. И об этом разговоре, о своём глупом любопытстве. Как же больно.

Яркие солнечные лучи пробивались сквозь окна чердака. На столе стоял букет только-сорванных полевых цветов. А они тонули в глазах друг друга.