Янь Чжэнмин думает, что его влюбленность никогда не станет взаимной, пишет об этом грустные стихи, ходит по залам музея и рисует для Лужи слонов с крыльями.
Янь Чжэнмин не любил праздники. Более не любил. Они приносили лишь боль. Приносили воспоминания о счастливых днях на горе, где учитель ещё был жив, где Чэн Цянь был жив, и все они были в сборе. Как они отмечали значимые даты, на которые слуги первого ученика клана готовили пышные застолья. Теперь этого нет.
Чэн Цянь не мог просить о большем, не имел права. Но кто захочет прожить всю долгую жизнь во тьме, не имея возможности взглянуть на красоту окружающего мира. Кто захочет вспоминать образ семьи лишь по отрывкам молодости?
Тихий смешок вырвался совершенно ненамеренно.
― Над чем ты смеешься?
― В следующий раз, если решишь устроить романтический вечер, лучше попроси этим заняться меня. Я уже представляю, что ты мог придумать. И сразу говорю, что танцевать тут с тобой не буду. Дома бы еще подумал, а тут… места маловато.
Представим что на момент смерти Чэн Цяня ему было 24 года, а Янь Чжэнмину 29 лет. В свои 19 лет у Чэнь Цяня и главы клана Янь появился сын, которого они воспитывали. На тот момент их сыну было 5 лет, когда он потерял своего папу.
Юноша из-за горя полностью охладел ко всем, единственной по крайней мере радостью был только его отец, что так сильно любил его. Он был единственным человеком для главы, был его смыслом жизни, его счастьем, но его сердце сильно тосковало по своему возлюбленному.
Каждую ночь, просыпаясь в холодном поту от кошмаров, они задавались вопросами:
«Может они вернутся за мной и скажут, что всё это было розыгрышем?»
«Он не мог исчезнуть без следа… Почему всё выглядит так, словно его не существовало?»
«Почему я стал бедствием для тех, кого клялся защищать?»
Чэн Цянь не думал, что, попав в детский дом, он наконец обретёт семью.
Никто из них не думал, что наконец обретя семью, они лишатся её вновь.
Иногда, Чэн Цянь тоже пьет уксус.
Постканон, в котором «молодой господин, охочий до денег» снова в действии, а Чэн Цянь наконец получает представление о том, как именно Янь Чжэнмин провел эти сто лет.
Теперь это вновь был тот, знакомый Цинъань, созданный для Чэн Цяня. Стены в котором были пропитаны запахом бамбука и утренней росы. Стены в котором не ведали ни нечистых помыслов, ни глубоких чувств, ни ярких эмоций. И изнеженному, мягкому главе Янь в его стенах больше не было места.
- Шисюн, ты... действительно хочешь заняться со мной парным самосовершенствованием?
- Ты наверняка многое понимаешь, даже знаешь, что такое парное совершенствование, — прорычал он, не зная, как реагировать. - Парное совершенствование, черт возьми! Ты мне просто нравишься и я хочу быть рядом с тобой, ясно? Могу я этого не делать?
- ...
******
В этом пруду, где вода была сладкой, любовь двух неземных красавцев была еще слаще.
Я томлю себя мыслями о нашем будущем, представляя перед сном счастливую картину наших переплетённых рук и твою радостную улыбку, продолжающую твердить мне, что ты все также влюблен в меня и ни за что ни оставишь, что твои чувства даже больше, чем вечность и я могу доверять тебе. Что ты нуждаешься во мне больше, чем в воздухе, как ты говорил мне в начале. Но все это разбивается о реалии утреннего мира, когда я, похлопывая по другой стороне кровати, понимаю, что ты так и не пришел.
