Едва только Дима выскочил из палатки, выглядя при этом странно возбуждённым, Даник тотчас рванул к камням. Он принялся неистово рыть, всматриваясь во все щели. Ну не могли крабы глубоко его закопать!
Но ничего не находилось. Даник уже переворотил всё в убежище, но не нашёл того, ради чего затевались эти поиски. С каждым новым мгновением его движения становились всё дёрганнее и отчаяннее.
— Нет! — выкрикнул он шёпотом, когда последние крохи песка, где он надеялся найти потерянное, были проверены. — Не хочу! — добавил Даник ещё более отчаянно, и пара слезинок выступила на его глазах.
Ну почему эти треклятые, мать их за ногу, таблетки пропали именно тогда, когда они застряли с Масленниковым на этом вонючем острове?! В Москве всё было бы намного легче. Конечно, в свободном доступе этих таблеток не было, но Даник мог бы заказать их через Шади. Тот не одобрял его увлечения подобным, но Даник умел вить из него верёвки. А несколько дней, пока заказ бы ехал в столицу, он пожил отдельно от команды, притворившись болеющим. Профит!
На острове это, по понятным причинам, не было возможно. Масленников обязательно узнает, что он омега. И не просто узнает, а увидит это в миг его полной беспомощности. И воспользуется этим — не со зла, но ведь все альфы так делают! Это их природа, которой они не могут воспротивиться.
Даник обхватил себя руками и съёжился. Откуда-то издалека послышались шаги. Видимо, Масленников подышал воздухом и вернулся. Даник поспешно вернул подстилку на место и прилёг на неё, стараясь лечь так, чтобы держать на виду альфу.
— М-м-м, комары! Как же люблю и обожаю! — как ни в чём не бывало притворно-шутливо произнёс Дима, вернувшись в палатку и присев у самого края. Сорванные лианы он благоразумно оставил снаружи, припрятав у самого края убежища.
— Подожди. Поднимется ветер — они исчезнут, — тихо произнёс Даник усталым голосом.
— Надеюсь. Больше всего в путешествиях ненавижу, — стук по плечу, — насекомых. Ты это, — добавил Дима, бросив быстрый взгляд на друга и подметив его усталость, — поешь. Тебе ещё понадобятся силы.
Даник часто отказывался от еды в походах, тем более тяжёлых и незапланированно долгих, но Масленников не поддерживал его идей и всегда пытался накормить друга. Ведь в походах это как никогда важно: нашел еду — съешь, чтобы были силы.
Даник настороженно зыркнул на него. Издевается, или… Да нет, глаза добрые, голос поддерживающий. Димон типичный заботливый, как сказал бы любой человеколог. В походах постоянно пытается подкормить его, с попеременным, но чаще всего отрицательным успехом.
— Не хочу, — пробормотал Даник, отводя взгляд. Чем больше он будет есть, тем больше вероятности, что ЭТО настанет скоро. У измученных омег иногда вообще не бывает течек. Неоткуда энергию брать. Так что, раз уж таблетки не пойми куда делись, он может просто устроить профилактическое голодание, чтобы оттянуть течку как можно дальше.
Дима немного помолчал, внимательно разглядывая Даника. Такое поведение было типичным для него, но внутренняя чуйка подсказывала Масленникову, что в этот раз точно всё было не так, как обычно.
— Дань, мы со вчерашнего дня ничего не ели. Нужно поесть, — наконец осторожно попробовал Дима, мало надеясь на успех.
— Я же сказал, что не хочу, — переведя на него взгляд, медленно произнёс Даник.
Глаза альфы, широко раскрытые и внимательные, будто проникали в душу, и волосы на спине Даника поднялись дыбом. Этот взгляд… что он значил? Просто беспокойство? Или Дима о чём-то догадывался?
— Я съел один физалис, когда ты уходил. Больше не хочу, — неохотно соврал Даник, только чтобы альфа прекратил смотреть на него так. Его омега молчал внутри, но как будто недоверчиво принюхивался, не зная, можно ли доверять хищнику рядом.
— Хорошо, но вечером мы поедим вместе, договорились? — чуть настойчивее произнёс Дима, не позволяя альфе проявлять себя, но и демонстрируя нежелание выслушивать какие-либо отговорки со стороны Даника.
Даник издал неопределённый звук, который в равной степени можно было интерпретировать и как согласие, и как просьбу отстать, после чего закопался носом в папоротник. Было невыносимо скучно, холодновато и гадко.
Не дождавшись каких-либо недовольств со стороны Даника, Дима немного расслабился. Потому что если бы тот начал скандалить, они наверняка бы снова поссорились. И, всего скорей, уже фатально.
Подтянув к себе колени и крепко обняв их руками, Дима уткнулся в них носом. Какая-то дикая тоска настойчиво давала о себе знать, постепенно уступая место альфы второй внутренней сущности. Это чувство всё накатывало и накатывало, и в какой-то момент парню казалось, что он сейчас выдаст себя. Но этого, к счастью, не произошло. Но Дима не мог этого допустить и впредь, отчего вновь начал несмелый разговор:
— Помнишь, как мы весь день забирались на гору, а потом оказалось, что она не подходит для съёмок? Мы ещё с тобой сидели потом на её вершине… Никогда ещё не чувствовал себя таким идиотом, как тогда.
— Идиотом? Почему? — Даник снова вынырнул из папоротника и недоуменно посмотрел на него. В отличие от той поездки, на острове они оказались не по вине Масленникова. С чего бы ему вдруг чувствовать себя не так?
Увидев интерес в глазах Даника, Дима мысленно улыбнулся. Хотелось как-то приободрить друга, чтобы тот совсем не загнался.
— Конечно! Мы потратили кучу денег, времени и сил, а потом оказалось, что лезли даже не на ту вершину, — пояснил Дима, усевшись поудобнее. — Хотя нет, — вдруг подметил он, задумавшись. — По сравнению с моей вылазкой на призрачный остров… Да, это пустяки.
— Призрачный остров? Это тот… как там его… Повелья, да? — Даник почувствовал, как сердце, до этого бившееся сильно, чуть подуспокоилось. Сказывались, наверное, спокойный голос Димы, его отвлечённая тема и мелкий накрапывающий дождь снаружи.
— Угу, — подтвердил Дима. Он чувствовал, что попал в нужную тему, поэтому продолжил двигаться в заданном направлении. — Представляешь, я там чуть не растерял половину оборудования, просто забыв, куда его поставил. Наверное, призраки, если они есть, конечно, знатно меня испугались, когда я носился по острову туда и обратно.
— Не знаю, как призраки, но крысы тогда здорово обосрались, — хихикнул Даник. Как и многие члены команды, он видел полную версию похождений Масленникова, когда тот, сидя в монтажёрке, отсматривал снятый материал.
Крысы на Повелье были жирнющие. И огромные. Дима тогда здорово обосрался — и в прямом, и в переносном смысле. Данику и другим членам команды было весело. Их же там не было!
— Ага! А как я их обосрался! — весело фыркнул Дима, садясь поудобнее и притягивая к себе один из кокосов. — Шумели так, будто… парад у них был, не иначе.
— Может, и был. Мы же не знаем их языка, — хмыкнул Даник, настроение которого чуть поднялось.
Он тоже сел и подтянул к себе колени, положив на них руки, а уже на них — голову. Сидеть так с его телосложением было не шибко удобно, но зато был лучший обзор.
— К счастью, — подметил Масленников и одним ловким движением разломил кокос пополам. — Потому что вряд ли они могли сказать мне что-то хорошее, ведь я ходил по их дому.
Парень аккуратно пододвинул одну из частей тропического ореха к ноге Даника, стараясь при этом не заострять на своём движении внимание. Даник, не заметив, рассеянно взял кокос и покрутил в руках.
— Интересно, как матерятся крысы? — задумчиво произнёс он. — Ну, в смысле… Вряд ли они используют те же выражения. Ну, типа… «Я твою мамку в сыре закатал» или «Пахнешь кошками». Хотя они, наверное, даже не знают, что это такое — кошки…
В этом и была вся суть Даника — задавать такие вопросы, которые потом вдруг вспоминаются посреди ночи, и ты лежишь и думаешь до самого утра. Впрочем, этот, Дима даже назвал бы его риторическим, вопрос был ещё не из разряда космических.
— Звучит как идея для нового ролика, — решил отшутиться на эту весьма гениальную мысль Масленников. Приподняв кокос на уровень губ, он сделал небольшой глоток, с удовольствием чувствуя, как живительная влага наполняет ротовую полость. Всё-таки источника воды в виде кокоса явно парням не хватало.
Даник, глядя на него, рассеянно прислонил кокос ко рту. Влага была слегка солоновато-сладкой. Сударь как-то шутил, что она напоминала сперму. Даник не согласился бы, но с Сударем на эту тему спорить не желал. Одно он знал точно — кокос утолял жажду. Но его было мало, чтобы насытиться.
Насытиться…
Внезапно Даник резко распахнул глаза. Он что, только что взял и СЪЕЛ кокос?! Какого ху?.. Резко отпихнув от себя кокос, он взвился и зашипел дикой кошкой, ругаясь на самого себя:
— Кретин! Нельзя!
Взгляд его метнулся по сторонам — и Даник замер, наткнувшись на недоуменный карий взгляд. Масленников смотрел на него очень пристально, и Данику стало крайне неловко. Он усилием воли загнал разбушевавшегося омегу внутрь и слегка нервно пояснил:
— Нельзя есть перед отдыхом. Я слышал, м-может… живот крутить…
«Так, походу, началось!» — тут же пронеслась в голове Димы вполне закономерная мысль. Сильнее подтянув ноги к себе и не отрывая пристального взгляда от паникующего друга, парень тихо произнёс, подняв руки на уровень груди и демонстрируя максимальное дружелюбие:
— Эй, спокойно, приятель, спокойно! Не знаю, где ты это слышал, но это полный бред. Мы с тобой уже столько раз ели кокос — и ничего.
Произнося это, Дима стремился сделать свой голос как можно более мягким и ровным, несмотря на то, что от резких движений и криков Даника сделать это было довольно сложно.
Даник отодвинул от себя кокос, только на этот раз аккуратно. Дима выглядел напружиненным, и омега Даника вдруг осознал, что альфа, несмотря на внешнюю спокойность, собирается атаковать. Это осознание перепугало парня даже сильнее, чем мысли о предстоящем. Пока что Дима верил, что он альфа, а это значит, что нападал бы он со всей яростью, на которую способен. Этого никак нельзя было допустить. Поэтому Даник неохотно принял покорную позу, слегка пригнув голову, и неуверенно произнёс:
— Я… я всё-таки не рискну. Вдруг правда. Хочу полежать.
Под пристальным взглядом Масленникова становилось трудно дышать. И, если признаться, совсем не хотелось ложиться, ведь тогда он не сможет быстро вскочить, если нападение состоится. Но Даник надеялся, что миролюбивый характер друга переборет альфу внутри него.
Он лёг на пол, всё ещё соблюдая покорность, и напряжённо глянул на Масленникова, но тут же отвёл взгляд, чтобы не провоцировать.
— Ладно, хорошо, — очень медленно произнёс Дима, чуть отодвигаясь к выходу, так у него будет возможность быстро схватить веревку. Да, ему не хотелось вредить собственному другу, но… Если понадобится, это придётся сделать. Ведь Даник может навредить себе в аффективном состоянии. Дима хорошо знал его характер и потому очень боялся подобного проявления.
Сначала Дима действительно хотел оставить друга в покое, но одного взгляда на того хватило, чтобы сердце защемило где-то внутри. Даник выглядел очень несчастным, его беспокойный запах наполнил, наверное, всю палатку. И, признаться честно, Масленников впервые видел его настолько отчаянным. Заботливая часть его натуры полностью устранила испуганную агрессию альфы, которую Дима, несмотря на все усилия сдерживаться, всё равно активно проявлял.
— Даник, — произнёс он тихо и мягко, одновременно позволяя своему спокойному, бархатно-нежному аромату растечься вокруг. Дальнейшие слова давались ему нелегко, ведь он всё ещё ощущал вину за то, что не смог помочь другу раньше, не заметил очевидных предпосылок, раскис и оставил его после той фатальной ссоры. — Я просто хочу тебе напомнить, что… Несмотря на то, что было между нами… Я… я всё ещё считаю тебя своим другом. Когда-то мы поклялись с тобой, что больше никогда не оставим друг друга. Помнишь? И я буду держать своё слово до конца. — На мгновение остановившись, Дима сделал глубокий вздох и добавил последние, очень важные слова: — Помни, что ты всегда можешь поделиться со мной тем, что тебя гложет. Я всегда выслушаю тебя, и мы вместе поищем пути выхода из проблемы. Может, она не будет казаться такой большой, если взглянуть на неё вдвоём?
Даник замер, вслушиваясь в такой знакомый и родной голос. Как бы он не думал о Диме, тот оказался куда более проницательным и сразу же потушил свои претензии, будто почувствовал его эмоциональное состояние.
«Эх, Димон! — подумал он сокрушённо, покачивая головой. — Если бы всё было так легко, как ты говоришь…»
— Я знаю, — тихо и слегка виновато из-за своей вспышки произнёс Даник. — Ты мой друг навсегда. — «Наверное». — У меня… нет проблем, — выдавил он, чувствуя себя ужасно из-за того, что приходилось врать. Он не любил врать никому, особенно лучшему другу. — Просто переволновался из-за… ну… этого острова. Хочу домой.
— Понимаю, — тихо проговорил Дима, его слова казались шёпотом в оглушающе громком дожде за стенами палатки. — Мне тоже страшно.
Слегка подумав, парень несмело развёл руки в стороны, приглашая Даника свои объятия. Обычно это больше было свойственно самому Тауланову, но Дима чувствовал, что сейчас был именно тот момент, чтобы сделать это. Сердце тревожно замерло внутри, в напряжённом ожидании ответной реакции. Ведь Масленников не был уверен, что Даник ответит ему взаимностью.
Даник пару секунд поколебался, но потом всё же приник к другу. Он настолько устал от всего этого скрывания, что с удовольствием бы посвятил друга в свои проблемы. Но они его не касались, зачем портить Диме настроение? Он сам виноват в том, что был омегой, так что должен был нести свой крест, как сказала бы бабушка по отцу.
Он уткнулся носом в мощную грудь друга. Масленников был уже совсем не тем хлипким смазливым мальчиком-лайфхакером, что был когда-то. Сейчас он заматерел и стал большим, как настоящий хищник. Он и пахнуть стал, как настоящий мужчина — мускусом и немного чем-то сладким, свежим. Если бы Даник не боялся выдать себя, он бы внюхался в этот знакомый и одновременно такой неизвестный запах.
— Вот так, хорошо, — по обыкновению немного растягивая слова, шепнул Дима, как только волна тревожного ожидания прошла, уступая место приятной теплоте в груди.
Тихо выдохнув, чтобы избавиться от давящего где-то внутри грудной клетки лишнего воздуха, Дима положил подбородок на голову Даника и прикрыл глаза. В нос тут же ударил родной, настолько узнаваемый за все прошедшие годы знакомства запах. Что они пережили вместе с Даником за эти годы, одному богу известно. Богу — и тем редким людям, что периодически появлялись в их жизни. Дружеские споры, подколки, совместные вылазки, тёплые посиделки в студии, разговоры ни о чём по ночам… В какой-то момент всё это стало столь естественным, правильным, что однажды, лишившись этого всего, Дима почувствовал себя… пустым.
«Ты для меня никто!» — брошенная вскользь фраза. Дима понимал, что она была сказана в запале скандала, но почему он не мог этого забыть? Раз за разом парень убеждал себя не возвращаться к тому самому вечеру, но мысли упрямо вели его лишь к одному. Тяжело жить, осознавая, что родной человек не считает тебя таковым в ответ.
«Какой же ты дурашка! Какой же дурашка!» — мысленно пожурил Дима запутавшегося в себе друга и, осторожно обхватив его двумя руками, чуть сильнее прижал к себе.
— Спасибо, — губы сами собой прошептали эти слова, благодаря за проявленное доверие. Ведь Дима не был уверен, что смог бы спокойно пережить отказ, окончательно означающий разрыв их дружеских отношений.
«За что?» — не понял Даник, но решил не заострять на слове лишнего внимания. Дима, как и он сам, был в раздрае. Они оба пострадали от внезапного попадания на этот чёртов остров.
— Я правда не хочу есть, — тихо добавил Даник слегка виноватым голосом. После вспышки ярости он в самом деле потерял те крохи аппетита, которые вообще имел.
— Я понимаю, — пробормотал Дима мягко. В любом случае, Даник немного перекусил кокосом, а это значит, что от голода он уже в любом случае не умрёт. А позже Масленников точно что-нибудь придумает. — Поспи, всё равно пока идёт дождь.
Даник послушно кивнул. После вспышки усталость навалилась на него настоящей снежной лавиной.
— Интересно, как там ребята?.. — сонно пробормотал он, укладываясь в дальний угол. Потревоженный папоротник терпко пах, и этот запах вызывал ещё большее желание поспать. — Представляю — мы тут о них волнуемся, а потом окажется, что… это… их пранк… — он зевнул и положил голову на изгиб руки.
Дима ухмыльнулся. Исключать причастность парней к их попаданию сюда точно было нельзя.
— Если это так, то я лично каждого покусаю, — прокомментировал весело Дима и тоже слегка съехал спиной пониже, чтобы полулежать на камне, а не сидеть ровно. — Или лично отправлю на такой же остров, снимать продолжение контента.
— Это будет занятно, — хмыкнув, мягко произнёс Даник, вспомнив о выживательских умениях друзей.
Да нет, вряд ли друзья были причастны к этому пранку (по крайней мере, он надеялся, что это пранк, а не просто чья-то жестокая месть). Они бы на такое не пошли. Но эти дожди становились настоящей проблемой. Как бы их убежище однажды не смыло в океан.
— Нам надо будет… исследовать… джунгли, — едва слышно пробормотал Даник, прикрывая глаза. — Вдруг мы… что-то… упускаем…
— Само собой. Завтра точно нужно будет уже сходить, — пробормотал Дима, обнимая себя руками, чтобы было теплее.
«Только придумать какую-нибудь ловушку, для тех, кто решится залезть в наше убежище», — логично поразмыслил он, теперь понимая, чем будет заниматься в освободившееся время.
Даник ещё какое-то время поборолся со сном, напрягаясь всякий раз, как Дима шевелился, но Гипноз всё же оказался сильнее, и сон неотвратимо подступил.
«Будь что будет», — последнее, что подумал Даник, прежде чем его сознание поглотила тьма.
Но было хорошее. Дождь, конечно, не успокоился, но зато страхи временно отступили. Во сне Даник замёрз и, ища тепло, подполз под бок Димы, свернувшись около альфы в комочек, как самая правильная омега.
Дима ещё какое-то время не шевелился, внимательно наблюдая за прижавшимся к его боку Даником. Убедившись, что тот спит, парень улыбнулся и осторожно подгрёб его к себе, укладываясь подбородком на его плечо, согревая своим телом.
— Спи, мой маленький дружок, всё обязательно наладится, — тихо прошелестел он и устремил свой взгляд наружу.
***
Дни летели на этом странном острове нереально быстро. По ощущениям, будто бы прошли сутки-двое, а на деле уже пять дней. Пять, мать вашу, ужасных, мучительных дней. Чтобы окончательно не запутаться в этой рутине, Дима, первым делом, выйдя из палатки, нацарапал на камне пять палочек, создавая тем самым подобие календаря.
Даник ещё спал, но Диме так и не удалось уснуть. Странная тревожность беспокоила его, не давая Морфею и шанса на победу, отчего парень провёл весь вечер и ночь в размышлениях о прошедшем и грядущем. Именно тогда им было принято решение выкопать недалеко от входа ямку с веревкой, лианой, чтобы любой названный гость был пойман. Таких ямок он хотел выстроить несколько, в совершенно рандомных местах острова — ведь мыслить нужно было глобальнее, враг вряд ли бы расставлял камеры прям везде.
Раздобыв удобную палку, Дима приступил к осуществлению своего коварного плана. На улице всё ещё накрапывал мерзкий, сука, дождь, но Масленников не хотел больше отсиживаться в убежище. Неизвестно, когда у небесного светила закончатся его излияния, может быть, вообще никогда. Что, теперь и из палатки не выходить?!
Пожалел о своём решении Дима, когда откопал уже все нужные ямы и надёжно замаскировал их листиками и травой. Пожалел он из-за того, что был сильно испачкан, а прыгать в море было чревато простудой. Немного подумав и взвесив все за и против — или быть чистым, но замёрзшим, или быть грязным, но в тепле — парень всё-таки решился.
***
Даник всегда был просто невероятно горячим. С чем это было связано, Ди́ма не знал, но всегда с удовольствием обнимал его за мягкие бока. Так, впрочем, и было сейчас.
Правда, чтобы не заморозить друга ледяными руками, Масленников просто прильнул к его тёплой спине и прикрыл глаза, намереваясь хотя бы немного поспать.
***
Даник спал, и ему, вопреки обыкновению, не снились сны. Такое бывало с ним и раньше — в далёком детстве, когда шалили гормоны. Обычно у альф в такие периоды были «влажные» сны, а вот омеги хвастались их полным отсутствием. А жаль, Данику нравилось бывать в запутанных и абсурдных приключениях, где ему никогда не грозила опасность.
Почему он проснулся, он не знал. Он даже и не проснулся вовсе. Этакое состояние подвешенности между сном и реальностью. Сначала Даник подумал было, что его хватил сонный паралич — спасибо Диме, теперь он знал, что это за херня и мог её предугадать! Но нет — он не открывал глаз, он не был парализован. Просто ленился приподнять веки и начать бодрствовать, а не до конца проснувшийся мозг ориентировался на звуки и запахи и достраивал вокруг свою картинку.
Внезапно сзади кто-то обхватил его поперёк туловища. В ухо уткнулся чужой шнобель, и горячее дыхание, слегка отдающее чем-то сладким, пошевелило волосы на его виске. Даник чуть поморщился, почувствовав запах мокрой земли и чего-то растительного. Мозг завис, пытаясь понять, откуда в Москве появился этот запах. Они с Саньком что, всё ещё в лесу что-то снимают?
Холодные руки коснулись его поясницы, рассеянно, медленно поползли ниже, и Даник, сморщив нос, глухо зарычал. Его омежья сущность подняла голову и оскалила зубы.
— Не смей, Сань… — невнятно прорычал Даник, не открывая глаз. — Сейчас я… не такой беспомощный. Дам по ебалу, если… если ещё раз решишь… что можешь меня использовать…
Руки не исчезли, но Данику показалось, что они замерли. Уже хорошо. Что бы там Санёк не надумал, иногда полезно было одёргивать его. А ещё неплохо было бы отползти на другой край палатки, но Даник пригрел место и очень, ОЧЕНЬ, не хотел двигаться.
***
Дима уже начал понемногу засыпать, пригревшись, как почувствовал, что тепло в виде мягкой тушки Даника начало потихоньку отстраняться. Внутренний альфа недовольно заворчал, явно не желая сейчас подниматься, и настойчивым движением притянул беглеца обратно.
— Не убегай, котенок, — в противовес действиям ласково попросила вторая, мягкая сущность и даже успокаивающе погладила друга по тяжело вздымающемуся боку. — Давай ещё немного поспим?
***
Санёк борзел. Даник понял это, когда, отслоняясь, вдруг почувствовал сильную руку альфы на себе. А после Санёк властно подтянул его к своему боку и крепко сжал, уткнувшись носом в шею. Санёк что-то бормотал — не злобно, мягко и мило, впрочем, он никогда не был особо жестоким, особенно по отношению к омегам. Но то, что он думал, что после случившегося может рассчитывать на близость, было… странным. Вроде бы особо тупым он никогда не был.
Даник сам не понимал, почему это его так завело. Вроде бы течки у него ещё не было. Наверное, из-за голода — он же вчера почти ничего не съел. Просто внутри него что-то заклокотало, как у собаки, раздражённой прикосновениями, а голос стал тихий и угрожающий:
— Убрал клешни. Я не течная сука, уебу.
***
Резкий, полный раздражения и угрозы, запах вынудил Диму разлепить сонные глаза и осмотреться. Немного провалившись в дрёму, парень на время просто выпал из реальности, недоуменно хлопая ресницами и вслушиваясь в окружающие звуки. Только через пару секунд до сознания Масленникова дошли сказанные другом слова, которые он умудрился ухватить частью проснувшегося мозга.
— Извини, — поспешно буркнул Дима, отслоняясь от друга и чуть отодвигаясь к краю палатки. Места здесь действительно было мало, тем более для человека его роста, оттого спать приходилось, согнувшись в три погибели или сидя рядом друг с другом, но, видимо, альфа Даника не подпускал к своему хозяину никого даже во сне.
Свернувшись в комочек у самого входа, Дима вновь попытался уснуть, хоть и тяжело это было сделать, ощущая, как горят стыдливым огнём кончики ушей и щёк.
***
Странно, но Санёк мгновенно отодвинулся. Видимо, враки у собаки всё то, что он, якобы, не слышит и не осознаёт того, что делает во время сна. По крайней мере, сейчас он точно был уверен, что ему это не показалось.
Свернувшись в комок, Даник снова погрузился в сон.
