***
Иван расправляет новую куртку Хулии позади неё и заставляет сунуть руки в рукава. Это была его очередная спонтанная покупка, сделанная для неё, и, конечно же, она не могла не ломаться, прежде чем всё-таки принять её. — Послушай, я теперь твой парень, у меня новый уровень, — начинает он, — Разве я не могу сделать тебе подарок? — Можешь, — соглашается с ним девушка, — Но не такой дорогущий. Он тянет ползунок на молнии вверх и застёгивает его, чтобы не прищемить ей подбородок. И хоть она сопротивлялась и ругалась на него, но после того, как эта вещь оказалась на ней, почувствовала, как может быть, оказывается тепло в куртке. Хулия зарылась носом в воротник, опуская длинные тёмные ресницы вниз. — Ладно, ты теперь знаешь мой размер, — усмехается она. — Давай, детка, поехали домой, — парень берёт её сумку с заправленной кровати и смотрит на неё, улыбаясь. Она выглядит слишком бледной и сероватой из-за долгого нахождения в стенах больницы, но после того, как окажется на улице, ей станет лучше. Они спускаются вниз на лифте, и Нойрет вспоминает, как в первый день, когда всё произошло, он держал её на руках с высоченной температурой. Она находилась в полубессознательном состоянии и вот сейчас стоит на своих ногах рядом с ним. Иван сплетает её холодные и тонкие пальчики со своими, прежде чем двери лифта откроются. Снег хлопьями падает с неба, устраивая очередной коллапс на дорогах. Снегоуборочная техника не справляется со своими обязанностями, поэтому приходится осторожно ехать по заснеженной трассе, соблюдая все меры безопасности. Из-за этого, даже скорая помощь приезжает к людям позже, чем обычно, но благо, люди всё-таки пропускают машину с мигалками, и ещё никто не умер из-за этого. Хулия поднимает голову вверх, не веря своим глазам, что сегодня оказалась на улице. Хоть прошла всего-лишь неделя, она уже успела отвыкнуть от больниц, да, и, если честно признаться, красивая жизнь с Иваном избаловала её до неузнаваемости. К тому же, зная, что Нойрет сделает всё, о чём она попросит, было легче провернуть то, чего она так хотела. Она понимала, что находиться в больнице было необходимым условием, но вечные стычки с отцом, который, вдруг, решил оторваться за годы разлуки, совсем не шли ей на пользу. Наоборот, у неё чаще всего из-за него поднималась температура и портилось настроение, которого итак, в основном, никогда не было. — На улице очень холодно, — Иван обнимает её со спины за плечи и позволяет опрокинуть голову на одно из них, — А ты до сих пор ещё болеешь, если ты не забыла, — он целует её в скулу, вдыхая такой родной запах. Даже спустя неделю в больнице, она пахнет также, как обычно. — Знаю, — соглашается она с ним, укладывая руки поверх его ладоней, — Но здесь так красиво и спокойно. — Дома тоже спокойно, — он подталкивает её вперёд, к месту, где припарковался, и спешит вперёд, чтобы открыть перед ней дверь. Он снова на своём джипе, потому что не рассчитывал, что придётся забирать её уже сегодня, но теперь это не составляло никаких проблем, когда он поднял её подмышками, помогая залезть внутрь, — Я кое-что купил в этом году, — продолжает парень, усаживаясь за руль. Хулия улыбается, поворачивая к нему голову, — Тебе должно понравиться. — Не сомневаюсь, — усмехается она, — Надеюсь, что это не машина. Иван задумчиво отворачивается, заводя автомобиль, что приводит Медина в ужас. — Пожалуйста, Иван, скажи, что ты не купил машину, — просит она его. — Ладно, это не машина, — бурчит Нойрет, — Но ты слишком упрямая. Почему ты не можешь принять от меня подарок, который для меня ничего не стоил? Хулия поджимает губы. — Потому что для меня это дорого, — отвечает она, — Потому что я не привыкла к тому, что кто-то обо мне заботится, и, скоро, вообще-то, новый год, а я понятия не имею, что тебе дарить, учитывая всё то, что ты купил для меня. — Пустяки какие-то, — отмахивается парень, выворачивая руль в сторону, — Мне не нужно ничего дрить. У меня есть ты, и это был самый лучший твой подарок, на самом деле. Медина смущённо опускает взгляд вниз, удобнее усаживаясь на сидение. В его машине как всегда слишком тепло и она стягивает с себя шапку, отчего он снова усмехается. Наверное, это и есть счастье, когда ты чувствуешь, что нужен кому-то? Когда смотришь на человека и понимаешь, что, на самом деле, он — вся твоя жизнь, несмотря ни на что. — Я боюсь однажды проснуться и понять, что ты был лишь моим сном, — грустно говорит она, — Потому что всё, что сейчас со мной происходит, кажется мне нереальным. Иван молчит, пытаясь подобрать нужные слова, но, честно признаться, не знает, что ей сказать. Он также думал раньше, когда она появилась в его жизни. Он никогда не думал, что есть девушки, такие как она, которым не нужны его деньги, которые ценят его за его поступки и за то, что он, вообще есть. Он не знает, как это всё произошло, но сейчас понимает, что реальнее уже никогда не будет. Нойрет кладёт руку ей на колено и слегка сжимает в ободряющем жесте. — Я никуда не исчезну, — заверяет он её, — Обещаю тебе, малыш. Хулия улыбается ему, и пользуясь тем, что они стоят на красном, он тянется к её губам и целует. Настолько нежно, насколько способен. Им ещё предстоит узнать друг друга лучше, потому что то, что они вместе жили всё это время — ничего не значит. У каждого есть свои секреты, о которых они молчали раньше, и нужно набраться смелости, чтобы рассказать о них. По крайней мере, секрет Хулии о брате он узнал, поэтому, найдя подходящий момент, он хотел бы рассказать ей о своём отце. А это самая тяжёлая для него тема. Иван думает о том, что это первые его серьёзные отношения, с которыми он не может обложаться. Хулия заслуживает всего самого лучшего, она должна быть счастливой, и он сделает всё для этого, даже, если придётся свернуть горы ради этого. Когда они приезжают домой, свет на крыльце почему-то горит. Нойрет хмурит брови, потому что точно помнил, как выключал электричество перед отъездом. Единственный гость, который мог к нему прийти столь неожиданно — это либо Мануэлла, либо его отец, обоих из которых он бы не хотел видеть. Первую особенно. — Ты не один? — тихо спрашивает Хулия, оставаясь на месте. — Был один, — отвечает он, — Сейчас узнаем, кто к нам пожаловал. Иван вылезает из машины и спешит к пассажирской двери, чтобы помочь спуститься ей. Девушка хватается холодной ладошкой за его и спрыгивает, демонстрируя ему, что она здорова и может самостоятельно нормально передвигаться, но от помощи, чтобы вылезти из этого монстра, она не отказалась. — Хочу тебя предупредить, — начинает Нойрет, нервно теребя пальцы рук. Он действительно нервничает, потому что встреча с отцом или с бывшей не входили в его планы, тем более, когда рядом девушка, которую он любит, — Там, внутри, могут быть только два человека, которых я не перевариваю. Это, либо моя бывшая, либо мой отец… — А… — кивает Хулия, словно бы всё поняла, но это лишь ещё больше настораживает парня. — Я не звал их, они, обычно, сами приходят, когда им вздумается, — продолжает он, — Если это Мануэлла, не слушай то, о чём она может говорить. Мы расстались с ней не очень хорошо… На самом деле, я застал её с другим парнем и она считает, что это нормальные свободные отношения, но я… — Я поняла, Иван, — обрывает его девушка, — У меня тоже были тайны от тебя, которые я боялась тебе рассказать. Я понимаю, если ты… — Нет, — он быстрыми движениями хватает её за плечи, — Малыш, я говорю это тебе для того, чтобы ты не испугалась, когда мы войдём, чтобы ты не подумала, что я мог тебе изменить или ещё чего… Я не знаю. Просто я хочу, чтобы ты знала это. Хулия смотрит на него, моргая длинными густыми ресницами. Она так прекрасна с покрасневшим носом и блестящими глазами, явно думающая о том, что он единственный, кто действительно всегда с ней честен. И даже, если что-то пойдёт не так, вины Ивана в этом всём не будет. — Хорошо, — соглашается она, — Хорошо, мы сделаем это. Нойрет улыбается ей, наклоняясь, чтобы поцеловать её. Он касается холодных губ своими, осторожно просовывает через них ей в рот язык, сплетаясь с её. — Чтобы не случилось, я люблю только тебя, и никого больше, — он также чмокает её нос и сплетает пальцы рук со своими. Они за руки двигаются к дому, но какие-то странные трепещущие чувства до сих пор остаются внутри него. Он боится, боится потерять её из-за тех, кто итак уже успел испортить ему жизнь. В доме тепло, полы включены, повсюду горит свет, и лишь с кухни слышится треск горящего масла на сковородке. Если это Мануэлла, то она очень быстро научилась готовить, либо же пытается сжечь его дом, включив газ. Иван оставляет Хулию позади себя, попросив посидеть в коридоре, пока он узнает, кто к ним пожаловал, и застывает на месте, когда видит у плиты свою бывшую девушку, одетую, словно бы она сбежала с панели, с кроличьими ушами на голове и с голой задницей. Она пытается приготовить яичницу, а Ивана лишь от одного только её вида начинает тошнить. Он представлял, что может увидеть её, предупредив об этом Хулию, но он никак не думал, что она окажется здесь в таком виде. — Что ты здесь забыла? — спрашивает он у неё. Девушка вздрагивает от неожиданности и с самодовольный улыбкой поворачивается к нему. — Пришла извиниться перед тобой. Я была не права, — она двигается на него, но он делает несколько шагов назад, чем останавливает её. — Знаешь, наверное наше решение действительно было правильным, — бормочет он ей, — Я никогда не любил тебя, а ты не любила меня. Мы с тобой приносили лишь боль друг другу, лишая настоящего счастья. — Но ведь это не правда, — обиженно продолжает Мануэлла, — Я люблю тебя. И, если честно, мне нужны новые ботинки, потому что в тех, в которых я пришла… — Так ты ради этого устроила весь этот цирк?! — возмущается Нойрет. — Не смогла найти ещё одного богатого идиота и решила вернуться ко мне?! Мануэлла на мгновение теряет дар речи. Иван не знает, о чём она сейчас думает, но ему уже всё равно. Его сейчас ждёт в коридоре Хулия, потому что какая-то идиотка решила, что просто так может вернуть то, чего никогда не было. Нойрет вытаскивает её к двери, где они встречаются взглядами с Хулией. Медина теряет дар речи, когда видит её, слегка отодвигаясь к стене, чтобы пропустить её. Эта девушка достаточно красива: у неё длинные ноги, прекрасная фигура, на которой этот пошлятский костюм смотрится идеально, короткие, но красиво уложенные волосы… И девушка неосознанно проводит параллель между ней и собой, которая только что вышла из больницы, бледнющая, как смерть, с небольшими синяками под глазами и явно уступающей ей в здоровье и в красоте. У неё короткие ноги, слишком плоский живот… Единственное, в чём она ей точно не уступала — это в груди, но тут тоже, вероятнее всего, можно было поспорить. У неё она тоже больше. — Она красивая, — бормочет Медина, когда Иван со злостью захлопывает дверь за Мануэллой. Девушка только лишь одеться успела, прежде чем он вытолкал её на улицу. — Что?! — восклицает он, ещё не до конца отойдя от стрессового состояния. Хулия поднимает на него грустный взгляд. — У неё красивая фигура, она высокая и… — начала было она. — Что? Хулия, о чём ты говоришь? — удивляется Нойрет, взяв её за руки. — Милая, как ты могла, вообще, подумать об этом? Медина опускает взгляд вниз. Хорошее настроение снимает как рукой, когда она понимает, что до неё у него была девушка куда красивее, чем она. Нет, конечно, Хулия не считала себя уродиной, и иногда, когда смотрела на себя в зеркало, думала, что выглядит очень красивой, но до той девушки ей явно далеко. Она уже не станет столь высокой, и ей не нравится ходить на таких высоких шпильках… — Хулия, малыш, — Иван гладит её по плечам, — Ты гораздо красивее, чем она. А то, что она выше тебя — ещё ничего не значит, знаешь ли. Мне не нравятся высокие девушки. — Но ты всё равно с ней когда-то встречался, — продолжает она. Иван тяжело вздыхает. Его прошлое не такое, каким бы он хотел его иметь. Вечные тусовки и куча девушек, которых он мог купить на ночь. Этим нельзя гордиться. Особенно рядом с Хулией, которая всё то время, пока он кайфовал от «роскошной» жизни, пыталась как-то жить одна. — Я знаю, что тебе нравится заботиться обо мне, что ты делаешь это добровольно, но твои чувства действительно настоящие? Или ты просто испытываешь ко мне жалость, потому что… Потому что я, как бомж, который не может купить себе даже ботинки, — на глазах наворачиваются слёзы от этих слов, потому что чувства к Ивану оказались действительно настоящими. Его забота, то, что он постоянно находился рядом с ней, его глаза и губы… Когда он обнимал её, она готова была раствориться в нём, чтобы это никогда не заканчивалось, а сейчас она увидела эту Мануэллу, и сомнения поселились в её голове. Как он мог встречаться с такой красивой девушкой, а потом променять её на неё? — Я не знаю, что тебе ответить на это, — с сожалением отвечает ей Нойрет, — Я думал, что ты понимаешь, почему я это делаю. Я знаю, что с тобой такое происходит впервые, и ты ищешь подвох во всём, но я не обманывал тебя. Никогда не обманывал. Мои чувства к тебе реальны и мне жаль, что ты усомнилась в этом… Хулия судорожно всхлипывает, когда слёзы скатываются по её щекам. Иван ненавидит, когда это происходит, потому что видеть её слёзы причиняет ему адскую боль. — Но почему тогда после неё ты выбрал меня? — спрашивает она у него. — Потому что я никогда не любил её, — пожимает плечами парень. Он осторожно стирает мокрые следы с её щёк, но понимает, что слёз становится только больше, — Ты — самая красивая девушка, которую я когда-либо встречал, — Иван тянет её к себе, крепко прижимая к своей груди, — И это никогда не изменится. Никакая Мануэлла не сравнится с тобой. Иван гладит её по волосам, поднимая взгляд вверх. Ему бы хотелось разозлиться на неё за то, что она усомнилась в его чувствах, но он осознал одну важную вещь, по которой понимал абсолютно всё, что она сказала ему. Её никогда не любили, она никогда не чувствовала себя любимой и эти чувства для неё были чем-то новым. Хулия боялась потерять его, боялась, что может проснуться снова одна в холодной постели. — Прости меня, — бормочет она ему, сжимая тонкими пальчиками тёплую кофту на нём. Судорожный вздох заставляет её вновь закашляться и она отодвигается от него, закрывая рот рукой, задыхаясь от нехватки воздуха. Иван думает о том, что он сам хочет разреветься, но вместо этого лишь поглаживает её по спине, пока приступ не закончится. — Тебе не за что просить прощения, — продолжает парень, — Я не подумал об этом раньше, и это моя вина. Но я сделаю всё, чтобы ты никогда не сомневалась в том, что я могу тебя бросить. Тебя больше никто не бросит, маленькая, — он берёт её лицо в руки и целует каждый свободный участок. Лоб, щёки, нос и подбородок. Впервые он задумался над тем, что она должна была испытывать, чтобы придти к мысли, что её снова могут предать. А потом вспоминает их разговор, когда она соглашалась начать с ним жить. Она не доверяет людям, она боится доверять, и он был первым, кому она приоткрыла ворота к своему сердцу. Но не до конца. Он со своими машинами и домами не поместится в этой щёлочке, и ему нужно доказать ей, что она может довериться ему ещё больше, что он никогда в жизни не предаст её, что она навсегда останется его любимой девочкой, о которой он будет заботиться до самой смерти.***
Иван стелил чистую простыню на кровать, когда Хулия вышла из ванной. Она помыла волосы, но сразу же собиралась их высушить, чтобы не ходить с грязными. Особенно после больницы. Они, особо, не разговаривали после того, что случилось днём, и её это очень волновало, потому что те чувства, которые вырвались у неё сегодня наружу, она всегда старалась хранить в себе, зная, что это сильно обидит его. Но эта Мануэлла, и её походка, то, как она была одета… — Ты злишься на меня? — спрашивает она, садясь на край кровати и поджимая под себя одну ногу. Вторая болтается обнажённой в тапке. В доме слишком тепло, чтобы надевать штаны длиннее, поэтому теперь она может позволить себе ходить в шортах. — Немного, — соглашается с ней Нойрет, — Но я злюсь, потому что ты, вдруг, решила, что эта проститутка может быть лучше тебя. — Я не хотела этого говорить, — признаётся девушка, — Просто… Я не знаю. Со мной это впервые и я… Иван склоняется голову набок, встав напротив неё. — Ты видела себя в зеркало? — вдруг спрашивает он у неё. Парень наклоняется к ней и берёт подмышками, чтобы поднять. Хулия с недоумением обнимает его за шею, пока он несёт её к шкафу и ставит перед огромным зеркалом. Иван обнимает её за талию, укладывая подбородок у неё на плече. — Посмотри на себя. Посмотри на свои пальчики, ручки. Скажи мне, что ты видишь в них такого отталкивающего? Нойрет осторожно тянет её правую руку к себе и целует каждый пальчик, вызывая у неё на губах лёгкую улыбку. — А ноги? — он обращает её внимание вниз. — У Мануэллы ноги толстые и некрасивые, по сравнению с твоими. Ты видела их? Смотри, как они прекрасны. Даже не сомневайся в этом, — он наклоняется впёрд и целует тонкую шейку. — А твои глаза и губы? Как ты можешь говорить о том, что ты некрасивая, когда лишь одним взглядом способна поставить меня перед собой на колени? Ты такая невероятно нежная, от тебя всегда пахнет домом. Я не могу перестать думать о тебе, когда мы находимся далеко друг от друга. И тот случай, когда тебе стало плохо, когда ты потеряла сознание, напугал меня до чёртиков. Я ещё никогда в жизни не боялся так сильно кого-то потерять. Потерять тебя, Хулия. Он проводит руками по её животу, слегка оголяя его от майки и просовывает туда свои огромные ладони. — А есть у Мануэллы такой сладкий животик, как у тебя? М? — Это уже больше похоже на похотливого манька, — усмехается она. — Тебе не нравится? — шепчет ей на ухо Нойрет. — Нравится, продолжай, — она кладёт свои ладони поверх него и откидывает голову ему на плечо. — Ты прекрасна, Хулия, — продолжает он, — Вся ты. В тебе нет ни одного изъяна. Слышишь меня? Она кивает, когда её колени, вдруг, подкашиваются от тех слов, которые он ей произнёс. Иван ловит её, подбирая на руки и неся обратно к кровати. Он укладывается её на мягкие подушки и нависает сверху, продолжая исследовать каждые уголки её кожи и, когда собирается стянуть с неё шорты, она, вдруг, зажимает колени вместе и закрывается от него руками. — Нет, — бормочет она, тяжело дыша, — Пожалуйста, не надо. Иван резко убирает от неё ладони. — Не буду, — он поднимает руки перед собой, показывая ей, что не собирается продолжать. Нойрет падает рядом с ней на кровати и они оба поворачиваются лицами друг к другу, — Я не буду продолжать, но скажи мне, ты поняла, что я пытался тебе донести? Хулия кивает. — Скажи мне, что ты красивая, — не унимается он. Медина усмехается, подкладывая ладони под щёку, на которой лежит, — Нет, не смейся. Я не отстану от тебя, пока ты этого не скажешь. — Хорошо, — соглашается она с ним, — Ты красивая. Иван поражённо вздыхает. — Маленькая проходимка, — он тянет её к себе, крепко прижимая к груди, — Ты ведь поняла, о чём я говорил тебе. Скажи это, Хулия. Признайся себе в этом. Он чувствует её вздох на своей обнажённой груди. — Я красивая, — бормочет она ему, и он самодовольно улыбается. — Моя девочка, — с трепетом произносит Иван, зарываясь носом в её влажных после душа волосах. Он целует её в макушку, — Моя самая красивая и невероятная девочка, — продолжает парень, — А теперь вставай и иди суши волосы. Не пущу тебя в кровать с мокрой головой. И у нас ещё один укол на сегодня, если ты не забыла. Хулия хнычет ему в грудь. — Знаю, любимая, знаю, что это неприятно, — соглашается он с ней, когда она всё же поднимается, — Но ты знаешь, что я сделаю это не больно. — Знаю, — кивает она, направляясь обратно в ванную. Одну проблему сегодня они уже смогли преодолеть, осталось ещё несколько, а то и больше. Но они точно справятся, если будут держаться вместе.