***
Каждодневные тренировки по баскетболу делали свое дело: тело Шастуна подтянулось; небольшой животик, проглядывающий до этого под футболкой, исчез; хлипкие руки начали приобретать очертания с бицепсами, а ноги — «банками». Эти изменения не мог не заметить Арсений, так или иначе наблюдающий голый торс соседа. Он поначалу не мог отвести взгляд от ложбинки между лопаток, что прорисовалась на выпирающих позвонках, а затем заметил, как на торсе лёгкими мазками, между делом, проглядывали даже кубики пресса. — Классно, что ты баскетом занимаешься, — как-то вбросил он. — Типа хобби? — не понял Антон. — Да, типа хобби… — иногда Шастун казался таким глупым мальчишкой, что не понимает, когда ему пытаются сделать комплимент. Конечно, он и сам заметил изменения в своем теле, что прибавляло к уверенности +100 и заставляло как бы «невзначай» подольше походить по комнате с голым торсом на глазах у соседа. — Да я вроде и физически прибавил… — он стоял перед зеркалом, что висело на дверце шкафа и демонстративно себя оценивал. Попов поджал губы, дабы не вывалить все, что он думает по поводу этой великолепной картины. Утаенной осталась информация о том, как бы старшак медленно кончиками пальцев проводил по оформляющемуся рельефу, кусал аппетитно торчащие соски, залез, словно под крылышко, длинную, но подкачанную руку, сжал в ладони округлую задницу, а после оттянул штаны… — Девчонки обзавидуются, — эта провокационная фраза вылетела совершенно специально — после разговора с Матвиенко Арс серьезно задумался об ориентации соседа, который за эти месяцы не выказал интереса к противоположному полу. Шастун хмыкнул, но быстро осекся. Это что-то значит? После неловкой паузы Антон повернулся к сожителю, все еще осматривая оголенные руки и произнес: — А я не для них стараюсь… — две пары глаз встретились, и в одной считалось изумление с непониманием. Неужели?.. Его мысли опередили: — А для себя, в первую очередь, — закончил пекус, внутренне ликуя — он, наконец, смог вложить подтекст, который требовалось только считать. Прямого признания ведь не было, и взятки с него гладки. Сосед быстро смог собраться — не зря же он оказывался столь скрытным, и, сделав вид, что пропустил фразу мимо ушей, заметил, очевидно думая совершенно о другом: — Правильно, для себя в первую очередь надо. Разговор исчерпал себя, поэтому соседи углубились в собственные размышления: Антон — о том, как ухитрился намекнуть на свою особенность, а Арс — обмозговывал, все ли верно он понял или, как обычно, натянул бедную сову на глобус.***
Тема баскетбола не могла оставаться в стороне, поскольку надвигались очередные соревнования, только уже между университетами. До Нового Года у команды «Элизабет буллс» намечалось всего две игры по причине зачетных недель практически во всех вузах Хогалы. Первый матч проходил на домашней арене, а второй планировался «на выезде», то есть на площадке медицинского университета. «Дома» играть всегда спокойнее и привычнее, поэтому Антон волновался чуточку меньше. Единственными, кто ещё не наблюдал юного менеджера в роли спортсмена, оказалась чета молодых преподавателей в лице Поза, Коса и Миногаровой (как сократить эту фамилию — Антон не придумал). Их он позвал не за тем, чтобы выебнуться, а за тем, чтобы таким образом выказать свое уважение и безумную привязанность. Дмитрий Темурович, к сожалению, не мог присутствовать по уважительной причине — у них с Катей уже как неделю было запланировано свидание, а вот Рома с Машей обещались с удовольствием посетить мероприятие. Как назло, Арсений вновь рвался на площадку, дабы у соседа была хоть какая-то поддержка. На деле же все было прозаично — чувства, которые были приняты, диктовали свои условия: находиться как можно ближе и делать приятное. — У меня будет поддержка, так что не в этот раз, — Шаст состроил безразличное лицо, хотя до усрачки боялся столкновения Арса с Машей. — Кто? — на секунду ревность в Арсении помахала ручкой. — Да друзья… — уклончивый ответ не удовлетворил допросчика. — Твоя компашка? Серега ничего не говорил, он же теперь в вашей тусовке, — бровь собеседника выгнулась дугой. — Его и не будет, там другие ребята придут, — про Марию Альбертовну не сказано ни слова. — Ну ладно, как хочешь, — пожали плечами в ответ, в голове решив все же заглянуть, как бы между делом, на матч в тайне от игрока. На поединок собралось в два раза больше людей, заняв почти все трибуны. — Вот это ахуеть… — даже Эльдар, опытный игрок, не ожидал такого наплыва. — Все люди как люди, а мы — суперзвезды! — насмешливо от волнения напевал песню Антон. — Хороший настрой, Шастун, — Елизавета Алексеевна, уловив разговор студентов, вставила свою реплику. «Настройка» команды перед игрой стала традицией — тренер обыкновенно произносила мотивационную и сплочающую речь, после чего весь состав в кругу настраивался и уже заряженный выходил на поле. Меньше всего Шастун хотел обращать внимание на трибуны, рискуя вновь ловить паничку из-за нахождения там преподавателей. Именно поэтому он не увидел самого главного, что происходило у зрителей. Арсений, прискакавший на соревнования из любопытства и влечения, искал взглядом группу поддержки первокурсника. Неожиданно его зоркий взгляд нежнейше голубых глаз наткнулся на Марию Альбертовну, беспечно поправляющую свои светлые волосы и болтающую с Романом Александровичем. — Какого… — вырвалось у третьекурсника довольно громко, что услышало несколько человек рядом, недоуменно покосившихся на него. Неужели Антон, в тайне от всех, все же положил на нее глаз? Безусловно, Миногарова — отличный выбор для молодого первокурсника, только поступившего в большой университет, но… Это «но» Попов первые секунды не мог облечь в слова, что путались в голове. Не мог же этот благоразумный мальчишка совершать то же, что и его сосед два года назад. Или мог?.. Фактом оставалось только то, что миловидная преподавательница освещала своей красотой трибуны баскетбольной площадки, на которой блистал Антон Шастун. Усидеть на месте Арсений и в жизни не мог, а тут тем более… Он поспешно поднялся со своего места, освобождая его какому-то парню и направился прямо к преподавателям. — О-ой, Мария Альбертовна! — он демонстративно обратился к длинноногой блондинке, будто только сейчас заметил её присутствие. Со свойственной манерностью преподша повернула голову влево, где стоял третьекурсник, нахмурила брови и полунасмешливо спросила: — Попов? — Так точно! — Арсений только начал избавляться от своего альтер-эго, соблазняющего каждый объект женского пола, но пока еще незабытая личность вырвалась наружу быстрее, чем он успел осознать. — А ты тут какими судьбами? — Косицын, наблюдающий со стороны, включился в разговор, в глубине души понимая, что причина нахождения студента здесь — все тот же Антон Шастун. — Да пришел за универ поболеть, — он мог бы посоревноваться с соседом в умении увиливать от прямого ответа. — А вы? Это же студенческий турнир, — вопрос адресовывался, в первую очередь, Миногаровой. — Один студент позвал, — Маша понимала, что выдавать тесную связь с Антоном было небезопасно, тем более, не имев понятия об осведомленности Арсения в их делах, поэтому ответила настолько обтекаемо, насколько позволяла ситуация. — А он, случайно, не играет? — этот коварный вопрос бил в самое яблочко. Отрицать очевидное не было смысла, поэтому преподавательница демонстративно опустила ресницы, подтверждая догадки студента. Все самые невероятные мысли крутились в голове старшекурсника. Он вознамерился, во что бы то ни стало, разузнать все до конца, поэтому коротко осведомился: — Я сяду? Косицын на мгновение вытянул руку, чтобы загородить сидение, но его жестом остановили. — Садитесь, Арсений, — Миногарова, не пальцем деланная, тоже придумала некоторую «аферу» — проверить на стойкость студента: в состоянии ли он спустя два года противостоять её чарам. Перед тем, как согласиться подключить своего отца к «расследованию» удивительного исчезновения Попова-старшего, преподша потребовала от Антона полную историю дел Арсения, из которой выяснила много любопытных подробностей. И сейчас, имея в голове «досье» на него, стало интересно, стоит ли он внимания и заботы Антона. — А я вот до сих пор помню ваш букет из 19 роз… — она мягко прикоснулась к плечу студента, что разместился рядом с ней. Арсений усмехнулся. Эта реплика совершенно не сквозила юмором, но его лицо озарилось улыбкой от того, что по прошествии большого количества времени он больше не рвался к подобным «подвигам» по отношению к Марии Альбертовне. Будь он сам сейчас на первом курсе, самодовольно развалился бы на сиденье от осознания, что находится на баскетбольном матче вместе с обворожительной преподавательницей, но сейчас, когда его сердце принадлежало другому, кроме как ностальгическую нотку, он не словил. — А вам что, больше студенты цветы не дарили? — чему он до сих пор искренне удивлялся, так это тому, что многие парни не преподносят симпатичным девушкам цветы просто так, за красивые глазки. Он даже соседу притаскивал «веничек». — Бывало, конечно, но буквально три розочки в целлофане, — Маша поднимала значение букета, преподнесенного на тот момент глупыми студентами Поповым и Матвиенко. — Это не дело, я всем одногруппникам скажу, чтобы вручили вам по пышному букету ароматных цветов, — держаться стало просто, будто общаешься не с объектом сексуального вожделения, а подругой. Такое слово Арс давно не вспоминал, но, кажется, время настало. — А я жду лично от вас, — кокетничать собеседница умела как никто другой, вызывая у Арсения изумление, смешанное с осознанием ироничности ситуации.***
Поглядеть на трибуны Антон позволил себе только после первого периода, когда их команда уверенно повела с отрывом в восемь очков. Он хотел было помахать преподавателям, но буквально застыл на месте. Его взору предстала картина, похожая на сон: на седьмом ряду практически посередине сидели Рома, Маша и… Арсений?! Шаст проморгался несколько раз, чтобы удостовериться в том, что преподша мило ворковала с его соседом. Черт бы побрал этого Попова! — Че за хуйня… — одними губами прошептал он, не сводя глаз с этой парочки. Арс прискакал на матч из-за Миногаровой? Сказать спасибо за помощь в поисках отца? Какими способами он собрался благодарить, Антон даже не хотел знать. Косицын, заметивший пристальный взгляд игрока, локтем пихнул коллегу, которая, как ни в чем не бывало, помахала Антону, не подозревая, что одного зрителя явно не ждали. Настрой на игру сбили вместе с дыханием. Арсений не меняется и не поменяется никогда! Ему лишь бы кого-нибудь закадрить! Первокурсник начал корить себя за то, что поверил, будто предпочтения соседа в один миг кардинально сменят направление. Он как был бабником, так и останется, это аксиома. Старшак, заметив потерянный взгляд баскетболиста, растерялся и был готов сжаться в комочек от неловкости ситуации. Он вновь выглядел не с лучшей стороны, появляясь на площадке вместе с дамой, к которой искал подход уже давно. Возможность поговорить имелась только после всего матча, по этой причине ничего не оставалось делать, как присоединиться к беспечным приветствиям преподов, разыгрывая небольшой спектакль, хотя в душе творилось вакханалия. Шаст, не в состоянии рационально рассуждать на поле, попросил замену хотя бы на один период, чтобы вновь собраться с мыслями и силами. Елизавета Алексеевна добродушно кивнула, понимая, что просто так игрок не станет проситься на скамейку. Юный менеджер присел к запасным игрокам, уперев взор в перемещения сокомандников в матче. Это хоть немного позволило ему убедить себя в важности того, что происходит в поединке и перестроить мышление. По окончанию большого перерыва перед третьим периодом, перваш вновь вышел на поле на радость как минимум трём зрителям. Он вновь стрельнул глазами в сторону знакомых, тяжело вздохнул и принял привычную позицию правого нападающего. Спасибо противникам, которые оказались не настолько сыгранными, чтобы обходить уже понюхавшую пороха команду «Элизабет буллс», поэтому периодические «выпадения» одного игрока из борьбы не привели к катастрофическим последствиям — университет Антона обыграл команду педа со счётом 63:49.***
Победные пятюни отбиты в раздевалке, форма снята, настали ленивые минуты отдыха, когда вся команда с приятным послевкусием и физической усталостью откисала. Обыкновенно такое времяпрепровождение занимало порядка 10-15 минут, но сейчас Антон был вынужден покинуть раздевалку из-за сообщения Арса, который звал увидеться. Ребята встретились в холле. Рома с Машей ещё не ушли, ожидая главного героя. — Ну поздравляем, круто играете! — поддержал Кос. — Да, я вообще восхищаюсь, как можно забрасывать трехочковый! — Мария Альбертовна руками изобразила бросок оранжевого мяча. — Спасибо вам, что пришли! — Антон пожал руку Роману Александровичу, а что делать с девушкой, он не знал. Маша сама невербально дала понять, что не против объятий, чем удивила не только Попова, но и его соседа. Преподаватели ушли, оставив студентов наедине. — Ты че здесь? — сразу посерьёзнел юный менеджер. — Не мог пропустить матч, — пожал плечами собеседник, максимально пряча истинные эмоции за маской беззаботности. — Или ты узнал, что Маша будет и приплелся за ней? — Антон хмуро глянул из-под прямых ресниц, скрещивая руки на груди и опираясь плечом на стену, у которой они стояли. — А ты че так завёлся? — упоминание Марии Альбертовны ещё больше задело старшика. — Может я тебе мешаю закадрить её?! Глаза Шаста округлились. Вот так новость! Он ещё тут, оказывается, соблазняет преподавателей. Он хотел было возразить, но вспомнил, что прямо так ничего и не сказал, поэтому просто отмахнулся: — Херни не говори, я вообще ссать хочу, — он зашагал в сторону туалетов, оставляя третьекурсника позади. — Нет, ты погоди! — вспыхнул низкий голос где-то за спиной, с быстротой догоняя уходящего. — Ты в неё влюблен? — он поравнялся с Антоном, перехватывая ручку двери, за которую тот уже успел схватиться. — Дай поссать и поговорим, — Шастун ловил лёгкими воздух, которого внезапно перестало хватать, от чего хотелось хотя бы на пару минут спрятаться от посторонних глаз. — Ладно, жду, — рука Арсения обмякла, впуская соседа в кабинку. Оставшись один, Антон сделал глубокий вдох, выпуская воздух тоненькой струйкой через рот. Спустя шесть подобных повторений, дыхание пришло в норму. Уже лучше, можно жить. Щёлкнул замком и вышел в небольшой предбанник с раковиной и стоящим там Арсением, который не мог дождаться продолжения разговора. — Так что, влюблен в Машу? — сосед намертво загородил проход, чтобы у собеседника не было шанса сбежать. — Ну давай хоть выйдем, — Антон ничего лучше не находил, как сливаться с вопроса, от чего только сильнее заводил компаньона. — Не выйдем, пока не ответишь, — ладонь Арса коснулась груди Антона, отодвигая его от себя и двери сзади. — А если кто в туалет захочет? — Ничего, подождут, — Попов был из тех упертых баранов, что стоят на своём. Странно, вроде даже не овен по гороскопу. — Заливал, что не собираешься к ней подкатывать, а сам… — Не я припёрся ради неё на матч! — с вызовом бросили в лицо контраргумент. — Да я даже не знал, что будет она! — заведенных, как игрушек, уже невозможно было остановить. — А нахуй пришёл? — Шаст метнул молнию в голубые глаза-океаны. — Почему ты мне запретил приходить, если Маша для тебя ничего не значит?.. — сквозь тернии эмоций парни на «А» приблизились к действительно важным вопросам. — Я… я не хотел, чтобы вы пересекались из-за той истории, — Антона чуточку подловили, заставив обнажить душу. Арсений, перестав закрывать проход, облокотился правым плечом на кафельную стенку, изображая на лице недоумение. — Почему? Антон вообще уже перестал понимать, что творится вокруг Марии Альбертовны, поэтому своей репликой перебил вопрос собеседника: — А ты ради чего пришёл сюда? — Тебя поддержать, дурень! — насмешливо Попов ткнул пальцем в грудь баскетболисту. — Так почему не хотел, чтобы мы с Марией Альбертовной пересекались? Тебе ведь нет никакого дела до того, с кем я кручу романы. Приплыли… Настал тот момент, когда пора скинуть маски и уже высказаться о чувствах. Шаст понял: сейчас или никогда. Он сделал шаг назад, упираясь спиной в противоположную стенку туалета, как бы готовясь к обороне, несколько раз проморгался, поднял взгляд и, несмотря на сердце, готовое выпрыгнуть из груди, сказал: — Дело есть, и очень серьёзное… — его глаза пытались анализировать каждое микродвижение старшика. Тот нахмурился, сдвинул брови, шумно сглотнул, оттолкнулся плечом от стенки, оказавшись в непосредственной близости к соседу, ибо размеры комнаты не позволяли разгуляться. — Если я сейчас окажусь не прав, можешь убить меня… — Арс, будто загипнотизированный, упер левую ладонь в стену, прямо над плечом пекуса, сокращая расстояние до двадцати сантиметров. Антону некуда было деваться, и он, как беззащитный котенок, вжался в кафель, готовый слиться с ним. — В чем не прав? — вместо дерзкого вопроса вышел лишь неуверенный и растерянный, ибо говорящий не ожидал того, что его припрет к стене Попов, ещё и смотря так, будто сожрать хочет. — А вот в чем… — прежде, чем сделать то, что давно хотелось, старшекурсник выдохнул, облизал губы, свободной рукой заправил волнушку за ухо, а после, не медля ни секунды, вложил в неё чужой подбородок. Да, это был первый шаг к поцелую. Решение пришло за секунду, будто иначе быть и не могло, ведь «кто не рискует, тот не рискует». Большой палец Арса остановился в районе припухлых и пленительных губ Антона, мягким движением чуть коснулся нижней, проверяя чувствительность, которая уже посылала импульсы в низ живота. — Чего, блять?! — вымученно-изумленно успел полушепотом слететь с этих губ недовопрос-перевосклицание. Шастун буквально онемел — он стоял, как бетонное изваяние, пригвожденное к полу и не мог пошевелиться. Могло показаться, что старшекурсник свихнулся и вожделеет статую, но её машинальное движение рук, обхватывающее чужое тело, развеяло эти сомнения. Расстояние между парнями сокращалось, и чем меньше оно становилось, тем сильнее накалялся воздух, готовый ударить тысячью молний. Разум отключился, Антон подчинялся подсознательным сигналам, идущим изнутри, от самого хрупкого органа — сердца. Зрительный контакт не пропадал ни на секунду, дыхание обоих участилось, а губы другого так и манили. Наконец, случилось неизбежное — вложенный в ладонь подбородок первокурсника еле уловимым движением подтянули вперёд, дотронулись к губам, совершенно развязно, что так контрастировало с ситуацией, и просунули язык внутрь. Шаст подчинялся, славливаясь с каждым движением Попова. Первые попытки казались неловкими, но после, все тело Арсения буквально вжало партнёра в стену, наваливаясь всей мощью и прижимаясь пахом к чужому. Начинала разгораться самая настоящая страсть в туалете баскетбольного манежа, и если бы не сигналы мозга первокурсника, кричащие о твёрдом стояке и неготовности сейчас продолжать, все могло бы закончиться иначе. Он отстранился поворотом головы в сторону, лишая возможности Арсения продолжить углублять поцелуй. Это действие отрезвило старшака, который, судя по всему, тоже только сейчас осознал, что произошло, рукавом кофты обтирая область рта. — Пиздец… — вместе с ошеломленной попыткой отдышаться прошептал Шастун.