Перед Му Цином открылось воистину удивительное зрелище. Перед ним стояло трое небожителей, а один из них выделялся своим явным превосходством. И этим небожителем был Его Высочество, его господин. Тот, что говорил вроде бы совсем недавно: «Тело пребывает в страдании, душа пребудет в блаженстве», что же с ним стало?!
Некогда белые одеяния окрасились в алый. У Се Ляня не было времени на переодевания, кровь Цзюнь У уже давно смешалась с его собственной. От одного вида этих окровавленных одежд воротило жуткой тошнотой, однако, лично ему было не до этого. Теперь в его приоритете — завоевание небесной столицы.
Му Цин оглядел образ Се Ляня тщательно, особенно его взгляд заострился на вуали, что скрыла некогда неприкрытый образ божества. Му Цина пробила дрожь. Он не знал, что произошло с тем Се Лянем, которого он знал ранее. Ясно было лишь одно — он вновь остался один.
Се Лянь ухмыльнулся, подойдя ближе к бывшему товарищу и другу. После же наклонился, проговорив мягким, ничуть не изменившимся тоном:
— Му Цин, если ты искренне раскаиваешься во всем произошедшем, поднимайся и иди за мною, — Се Лянь не договорил, что именно будет происходить далее. Казалось, здесь и не нужны были слова. До ноздрей уже долетел запах гари. А за окнами кричали божества средних небес:
— Пожар, горим! — кричали одни, взывая к помощи.
— Кто-то навлек божественное пламя, да такой мощи, что никогда не ведали! — для всех небожителей огонь подобной силы стал новостью. Никто не мог его затушить, никто не мог сравниться с мощью нынешнего Императора.
— Вы… Ваше Высочество… — раздался стук, Му Цина прервал клинок, что вонзился в стену совсем рядом с ним. Се Лянь пылал от возмущения, а его соратники лишь сделали шаг назад, не намереваясь останавливать новоиспеченного Владыку.
— Не смей меня так больше называть! Я — Его Императорское Величество, Владыка! — казалось, если бы не идеальные манеры Се Ляня, то он бы сейчас сплюнул как неотесанный селянин. — Шэньу, пошел он к черту, будет гореть в огне. Все закончено, больше я не допущу того, что чудил этот… Император, — как и было сказано выше, Се Лянь сохранил свое достоинство и не опускался до жалких, грязных ругательств. Даже если он напьется, то не разразиться страшной бранью. Сейчас его голову затмила лишь ненависть, но не алкоголь. Се Лянь оставался вменяемым.
— Ваше Императорское Величество, — учтиво произнес Му Цин. Перечить своему другу он не хотел. Даже если Се Лянь невероятно изменился, где-то в сердцах Му Цина пылала безграничная благодарность. Хоть он и не хотел этого показывать, прикрываясь маской язвы. — Я провинился перед вами. Меня не сразит на повал то, что вы хотите со мной покончить.
Се Ляня передернуло, он скривился, забирая Чжусинь обратно к себе. Несмотря на обиды, он не хотел убивать Му Цина. Как никак, были же близкими друзьями. Здесь нужен был иной подход.
Се Лянь взмахнул рукой, тем самым надев проклятую кангу на руку Му Цина. Стоило самому мужчине заметить, как его руку обвели знакомые, черные символы, его глаза тут же распахнулись в немом удивлении.
— Бессмертие и слежка. Я смогу наблюдать за твоим местоположением в любое время. Обычно, канги надеваются на руку в случае неизвержения в мир смертных. В твоем же случае, это временная мера. Совсем скоро ты расплатишься иным способом, не своей жизнью. В конце концов, твоя мама все еще в тебе нуждается, — Се Лянь отвел глаза. Наверняка любой другой человек на его месте поступил бы иначе. Сжалился бы или поступил еще хуже. Се Лянь не хотел об этом думать. Он не мог так легко оставить свои обиды позади, не расплатившись со своим обидчиком. Но убить Му Цина он тоже не мог. Это противоречило его принципам, противоречило всему нутру принца.
Троих друзей из Сяньлэ в былые времена всегда ставили в пример, ведь их дружба была настоящим феноменом для всех в то время. Чтобы наследный принц и обычные работяги дружили? Да не в жизни! Сам же Се Лянь невероятно ценил все эти воспоминания, связанные со своими подчиненными. Теперь, на должности Императора он не мог оставить проступок Му Цина без наказания. Это стало бы ударом по его репутации.
Се Лянь продумал план, составил, как после будет восхвалять бравый поступок Му Цина, в случае его согласия. Так никто не будет выставлен, как жертва, все в этой истории окажутся героями, а не жалкими пешками. Инструментами, для двигателя сюжета.
Недавно, оставив их с Фэн Синем одних, Му Цин действовал в угоду своим целям. Теперь же, так поступит Се Лянь. Око за око, зуб за зуб, как любили говорить некоторые поэты.
Се Лянь отвлекся от своих мыслей и выставил ладонь вперед, протягивая ее Му Цину. Это была молчаливая сделка, предложение пойти вместе с ним. Му Цин размышлял не слишком долго. Видимо, взвесив все за и против, «за» одержало бравую победу. Се Лянь улыбнулся, помогая подняться юноше.
— Пойдем, дела не ждут, — Се Лянь развернулся, пойдя в сторону небесной столицы. Она горела алым пламенем, его всполохи танцевали жаркий танец, кружились и вертелись. Подобная картина не могла заставить держаться молодцом. Се Лянь зашелся в приступе смеха.
По спинам небожителей успели пробежать мурашки. На данный момент их Владыка был совершенно не в себе. Он сошел с ума, спятил, что угодно! Разочарование, животный страх полностью окутали божеств. Они стояли, словно зверушки, загнанные в угол, а Се Лянь все заливался хохотом, лакомясь собственной победой.
— Горите, горите все! Никто не придет, никто вас не спасет! — после ситуации с Юнъанем, Се Лянь совершенно не успел оправиться. Воспоминания о горящем дворце правящей семьи Лан накрыли его целиком. В закромах своей души Се Лянь искренне не хотел этого делать. Хотел спасать людей, а не убивать. Хотел спасти хотя бы одного, если нельзя всех! Но тот Се Лянь, что сейчас наблюдал за горящими золотыми дворцами не мог думать так. Дорога назад ушла в небытие, осталось лишь настоящее и будущее. Нельзя вечно цепляться за прошлое, лишь напрасная трата собственных ресурсов.
Со временем, Се Лянь успокоился. Открывая балкон дворца Му Цина. Выйдя на него, он смог в полной мере разглядеть, какой хаос происходит в небесной столице в сию минуту. Это было невозможно описать словами. Божественное пламя поглощало все до тла, дворцы небесных чиновников крушились на глазах, из-за сгоревших несущих стен. Се Лянь не знал, плакать ему или смеяться.
Когда-то это место было его пристанищем. Теперь же небеса ожидала бодрая перестройка. Дворец Лин Вэнь останется в живых после резни. Се Лянь позаботился об этом, поставив на нем защитные барьеры. Не пламя, не Чжусинь не навредят обычным рабочим. С перестройкой столицы быстро разберутся. И никаких проблем не останется.
Как полноправный правитель, Се Лянь принялся вовсю раздумывать, какие реформы ему нужно внести после исполнения плана. Как никак, а оставить все, как было, он не мог. У него не могла подняться рука оставить наследие Цзюнь У. Наверняка в будущем, Се Лянь будет относится к подобному куда спокойнее, но сейчас, когда он преисполнен ненавистью, это было невозможно.
— Ваше Величество, вы ведь сказали, что дела не ждут. Поспешим, пока небожители не добрались до дворца Императора, — это была разумная мысль. Се Лянь не стал перечить Лин Вэнь, а лишь со вздохом потерев свою переносицу выдвинулся в путь. После этой резни, никто кроме выбранных им людьми не выйдет из столицы живым.
***
Се Лянь рассказал все в куда более мягкой форме. Избегал неприятных ему тем, на подобии истории шрама. Этого Се Лянь искренне стыдился, его приспешникам нет нужды знать все то, что он хотел сохранить в тайне.
Вокруг гудели голоса. Каждый небожитель имел свою точку зрения на всю историю падения Императора Шэньу. Кто-то думал, что вся история бред, и их Владыка оказался самым настоящим тираном. Кто-то же наоборот, жалел Се Ляня и сочувствовал ему.
Разбить всю кучку недовольных граждан с удовольствием помог Хуа Чэн. Глаз Эмина сверкал, как никогда прежде, прогоняя небожителей взашей. Остальные же, увидев грозный ятаган разбежались сами.
— Хуа Чэн, в этом не было необходимости, — раздраженно проговорил Се Лянь. — Я и сам в состоянии разбить их всех в пух и прах!
— Ваше Высочество, — Хуа Чэн проигнорировал грубость, отзываясь все также нежно. — Для меня честь служить вам, я никогда не позволю себе усомниться в ваших способностях.
Внезапно, раздался утробный звук. Стоило Хуа Чэну закончить свою речь. Как едва не зардевшийся Се Лянь перевел взгляд на Эмина. Ятаган дрожал, словно бы порываясь к нему за лаской. Однако, получил лишь злобное похлопывание от его хозяина.
— Зачем вам бить собственный ятаган? Это же… сам легендарный Эмин, — казалось, что сабля засмущалась. Она довольно сощурилась, прикрывая свой единственный глаз. Хуа Чэн нахмурился, но от своей доброжелательной улыбки не избавился.
— А вас интересует Эмин, Ваше Высочество? — Се Лянь улыбнулся. И хоть эта улыбка была скрыта вуалью, Хуа Чэн все равно смог ее заметить.
— Конечно же интересует! — С юношеских лет, Се Лянь не утратил невероятный интерес к оружию. За годы на Императорском престоле, он успел собрать немалую коллекцию из духовных орудий и мечей. «Побольше, чем у Цзюнь У будет», — каждый раз заходя в оружейную, Се Лянь думал именно об этом. — Эмин великолепная сабля. Тем более, наделенная душой. Хуа Чэн, не желаете взглянуть на мое собственное духовное оружие?
Глаз Хуа Чэна расширился, его улыбка замерла на устах. Чтобы сам Император Сяньлэ, да предлагал ничтожному демону посмотреть на ловкую Жое… Неужели он и правда заслужил его милость? Хуа Чэн держал себя в узде, однако его сабля вновь довольно сощурилась, едва ли не затрясшись вновь в жажде тактильности.
Не говоря ни слова, Се Лянь отдал приказ Жое сползти вниз. Лента мигом заструилась по руке, словно змея, а после предстала во всей красе перед демоном. Жое покрутилась, оглядела его, а после ее взор упал на Эмина. Ятаган заинтересовал ее. Се Лянь улыбнулся. Так мягко, как улыбался в ранние годы своей длительной жизни.
— А ты понравился ей, — сказал он Эмину. На что тот удовлетворительно замурчал.
— Хуа Чэн, у меня есть целая оружейная. Я могу… — он замялся, дважды обдумав свои слова. — Я могу показать и ее.
Ответ Хуа Чэна раздался незамедлительно: — Я буду рад посмотреть на полную коллекцию ваших орудий, — мягко отозвался он, прищурив свой единственный глаз, словно в усмешке. «Напоминает хитрого лиса», — подумал Се Лянь. Но свои мысли он ни в коем разе не выскажет.
***
В подобном составе они выдвинулись во дворец Сяньлэ. Жое обмоталась вокруг рукояти Эмина, ласково прижавшись к нему. А Император вместе с Непревзойденным шли в приятной друг другу тишине. Се Лянь не любил пустословить, так что подобный расклад событий очень его устраивал. До оружейной они добрались спокойно, по дороге никто не встретился. Разве что подобный альянс смущал спешащих по делам небожителей. Но свое мнение они не высказывали, так они внимания и не снискали.
Дойдя до оружейной, глаза Се Ляня засияли. Свою коллекцию он нежно лелеял, словно маленькое чадо. Она была воистину огромной! В какой-то момент своей жизни, Се Лянь чувствовал ужасающую конкуренцию от всех, кто собирал клинки и духовные оружия. В основном такое могли себе позволить лишь более равные с ним по статусу люди, например, как Хуа Чэн. Какое-то время, Се Лянь даже злился на него, что тот отнимает его драгоценности! Но после, решив, что это совсем уж детские обиды, перестал.
Се Лянь не был жаден до золота и богатств, но оружие… Это было нечто совсем иное. То, чем он горел с детства. То, чем он горел и сейчас. У прошлого Владыки была обширная коллекция мечей, Се Лянь поставил себе цель побить рекорд Цзюнь У, и успешно с этим справился.
Восемьсот лет назад оружейная Шэньу утонула в море огня, как и большинство оружия. Теперь же, большая часть из них была восстановлена, реставрирована или же вовсе заменена. И каждое оружие Император Сяньлэ доставал сам, чем повергал небожителей в оправданный шок. Не для кого не было секретом, что Се Ляня оружие привлекало больше, чем дамы.
— Хуа Чэн, как тебе моя оружейная? — в голосе Се Ляня сквозила невероятная гордость. Оружейная занимала очень важное место в сердце, и жизни Се Ляня.
— Ваше Высочество… Она воистину великолепна. Куда лучше, чем моя никчемная оружейная, — Хуа Чэн сиял. Ему тоже нравилось оружие, это было видно невооруженным глазом. Се Лянь же загордился еще больше, ему было очень приятно. Когда он показывал оружейную своим друзьям. Они тоже оценили ее по достоинству, но у них не было ее в собственных владениях. А с Хуа Чэном было совсем другое. Он имел в наличии собственную оружейную, но все равно признал величие оружейной Сяньлэ. Просто поразительно.
Хуа Чэн вновь заговорил:
— Ваше Высочество, можно ли попросить вас о одолжении? — заметив, что Наследный Принц заинтересовался, он продолжил. — Не могли бы вы называть меня Сань Лан?
Се Лянь удивился, но мигом дал свой ответ:
— Тогда, зови меня Се Лянь.
