Становление Бесстрашным.

После того, как нападение на Искренность обвенчалось спорным результатом, во фракции стало тише. Те, кто подвергся действию снотворных пуль, оказались невредимыми, на душе стало в разы легче и спокойнее. Как позже выяснилось, это было произведено специально, чтобы отделить дивергентов от обычных людей. Джанин хитра, она хорошо всё планирует, и у неё есть помощник, слепо верящий в то, что ему готовится местечко под солнцем. Эрику было велено лежать, не вставая. Роан позаботился о его безопасности, даже уболтал Кана выделить им обоим отдельную комнату. В очередной раз упорство немца сыграло на руку во благо. Теперь, когда была целая комната и были все необходимые медикаменты и перевязочные материалы, было легко ухаживать за раной. И, конечно же, разведчик не спешил падать в чужие объятия, пусть они и были в одном помещении. — Не подойдёшь ко мне? — спросил Лидер, разлегшись на кровати с оголенным торсом. Партнёр, холодно глядящий в окно, думал о чем-то своём, а когда к нему обратились, позволил себе обернуться назад, бросая надменный карий взгляд. — Нет необходимости, — произнёс он, отворачиваясь назад. Злоба и взращенная агрессия не давали ему покоя, заставляли держаться подальше, чтобы не задушить любовника прямо на этой кровати. Эрик пропустил шумный выдох и тоже отвернул голову, уткнувшись в потолок взглядом. — Ты все ещё злишься… — произнёс он, смыкая веки и поджимая губы, — ждешь извинений? — Как минимум, — прицыкнув, ответил брюнет, отмечая ещё один минус в том, что они знают друг друга лучше родных братьев. Светловолосый хотел ещё что-то сказать, судя по всему безропотно извиниться, но внезапный стук в дверь его перебил, вынудив выпустить набранный воздух. — Входи, — отозвался Ковин, особо не заботясь о том, что его любовник полуголый. Эрик почувствовал себя немного неудобно, но все же не стал рыпаться под пристальным взглядом своего строгого врача. В дверном проеме показалась невысокая фигура женщины. Ковин не шевелился, потому что ожидал только одного человека в данный момент, в то время как Коултер уставился на женщину, чувствуя себя ещё более неудобно. Лицо женщины было ему очень смутно знакомо, он догадывался кто это, но точно не мог вспомнить, понадеялся, что впоследствии разговора вспомнит окончательно кто эта женщина. — Милый, ты в порядке? — спросила Джулия, входя в комнату и не особо обращая внимания на лежащего пациенто-любовника. Парень повернулся к ней, показывая лицо и едва заметно улыбаясь. — В порядке, — смягчившись, ответил он, позволяя ладони погладить свою щеку, а чуть позже прижаться к себе, отвечая объятиями на объятия. — Я так боялась, — произнесла брюнетка, поднимая голову и заглядывая в чужие глаза, пока ладонь зачесывала растрепавшуюся челку и приводила волосы в порядок. — Как хорошо, что ты невредим. — Да что со мной станется, — хмыкнул он, мельком покосившись на недоумевающего третьего лишнего. — Протянут палец — откушу по локоть, — подкрепляя слова усмешкой, произнёс он, бросая тонкий намек и вынуждая женщину тоже улыбнуться, не поддаваясь накатывающему страху. Она наконец нашла в себе силы отстраниться, обернувшись на лежащего мужчину, и обвела глазами его лицо. Уж этого парня грех впринципе не знать. — Ну здравствуй, Эрик Коултер, — произнесла она, разворачиваясь лицом к Лидеру, который тут же почувствовал себя мальчиком под её жестким взглядом. Кажется, рана не так сильно болела, когда на тебя смотрели эти карие прожигающие глаза. Ясно в кого Роан таким стал. От растерянности слов в ответ не нашлось, но когда партнёр посмотрел на него больше скептически, лишь кивнул головой, причем так робко, словно признавался в своих проступках. Никто не ждал, что сейчас здесь будут милые обжимания в куче. — Как твоя мать? — поинтересовалась Джулия, подбивая парня, словно вынуждала его принести извинения прямо сейчас и на коленях. — Мам, прекрати, — вдруг все-таки смиловавшись, вмешался парень, стараясь предотвратить влияние родительницы на и без того настрадавшегося мужчину. Бывшая Эрудитка только перевела на сына взгляд, они перебросились взглядами, что-то донося друг до друга, а потом женщина отстранилась, обходя кровать и направляясь к выходу. — Я зайду позже, — произнесла она, давая понять, что ещё не закончила. Эрик, всё это время держащий дыхание, вдруг выдохнул и расправился, когда давление совсем исчезло. — Теперь знай, что я это ещё цветочки, — хмыкнул немец, направившись к бедному калеке и присев на край кровати, чтобы взглянуть на чужое плечо. — Если бы она была вместо меня — она бы тебя испепелила, — произнёс он, протягивая тонкие худые пальцы к повязке, чтобы немного подтянуть её. — Я не жилец походу, — нервно посмеялся светловолосый, замирая, когда чужие пальцы прикоснулись к коже. Последние такие прикосновения были так давно, что чувствовать их сейчас было как-то даже дико. Однако, была надежда, что эти прикосновения не последние. — Не переживай, — произнёс брюнет, — наедине она может тебя и съест, но пока я с тобой, тебя никто не тронет, — пообещал он, воодушевляюще улыбнувшись. Теперь, когда он убедился в невредимости матери и сделал всё, чтобы его любовник не умер от кровопотери и инфекции, стало спокойнее, если не вспоминать о том, что между ним и Трис с Фором остались недомолвки и непонятки. Это решится потом, когда он смогут продолжить выполнять свой план. — Я никогда не сомневался в том, что могу доверить тебе свою жизнь, — произнёс американец, пытаясь заглянуть в чужие гуляющие глаза. Его ладонь медленно, ещё с толикой страха, потянулась к чужой щеке, словно боясь, что сейчас действительно сожрут. Данные прикосновения были привычны для Ковина, мать часто гладит его впалые щеки, поэтому он принял и эти спокойно, несмотря на то, что ещё не дождался извинений. Напряжение было слишком сильным, парень и сам не любил такую атмосферу. — Ты мне льстишь, — хмыкнул брюнет, однобоко улыбнувшись и наконец поддержав зрительный контакт, — я чуть не застрелил тебя там, в допросной. — Факт меня устраивает больше, чем план. Брови разведчика подлетели вверх, а потом оба пропустили смешок, значительно расслабляясь. Имея возможность разглядеть чужое лицо, темноволосый воспользовался ею, отпечатывая в памяти новое, повзрослевшее, выражение лица, однако ещё воздерживался от прикосновений, словно ещё сомневался в реальности происходящего. — Ты изменился, — наконец произнёс он после минутного молчания, — там, в Дружелюбии, я едва тебя узнал. — Учитывая то, что тебя прозвали мертвым, я совсем не ожидал тебя увидеть, — признался и Лидер, смягчившись, — я сначала не понял, кто это, но когда увидел тебя бегущим, то узнал сразу. Это тот бегун, который не нападает первым, — с усмешкой произнёс он, поднимая ладонь к чужим волосам и проходясь пальцами по остриженным локонам. — Тебе идёт эта стрижка. — Оказалось, что нападать первым не так уж страшно, — сообщил кареглазый, позволяя трогать себя. — Наоборот, даже приятно. Приняв решение не сомневаться больше, Ковин вдруг лёг под крыло Коултеру. Казалось, что второй сейчас взлетит на небеса от счастья, что льдинка наконец оттаяла, а первый просто был рад, что снова может к кому-то прижаться вот так просто, без причины и аргументов. Это явно было лучше, чем те объятия, что были у них с матерью первое время. — Пообещай мне, что ты не будешь больше её слушать, — снова отозвался брюнет, стараясь пригреться словно выброшенный щенок, нашедший тепло в человеческих объятиях. — Я заметил, что Макс имеет на тебя большое влияние. Зачем ты позволяешь? — У меня не было выбора. Он бы доложил Джанин и меня бы устранили. Я хотел дойти до тебя снова, поэтому просто делал что говорили. Теперь, когда ты со мной, мне наплевать на его приказы, — произнёс светловолосый, прижимая драгоценное создание к себе и наслаждаясь его обществом. — Было бы неплохо вернуть старый порядок, м? — Я пытаюсь донести это до вас, Эрудированных Бесстрашных, уже целый год на пару с теми двумя. — Каждый год встречать новых неофитов, тренировать их… — Издеваться над ними и напоминать, что они вылетят от одного косяка. Эрик залился смехом, но ненадолго, потому что ранение обязательно откликнулось, прострельнув и вынудив напрячься обоих парней. — И сорви эту нашивку Эрудиции с военника. Ты Бесстрашный, — вдруг потребовал немец, вспомнив об одной неприятной детали. В голове американца вдруг всплыл проведённый ритуал когда он хотел сказать о том, что военник партнера ждет его в Крепости, поэтому пришлось экстренно прикусить язык. — Я дам тебе возможность это сделать, — только и произнёс он, заполняя неловкую тишину. — Сделаю это перед лицом Джанин. — Как пожелаешь. Парни ещё долго разговаривали. За столько времени разлуки у них накопилось так много всего, что за один день было сложно рассказать. В основном говорил Роан, увлечённо рассказывая о времени, проведённом в Дружелюбии, а Эрику просто не было чем хвастаться. Вряд-ли его ненаглядный захочет слушать о мерзких делах злейшего врага.