Звезда тёмного неба

Лучики яркого утреннего солнца пробираются сквозь тонкую ткань палатки, заставляя недовольно фукать. Эрсель хмурится, желая поспать подольше, ведь время то ещё ранее. Да и как ей кажется, уж очень быстро прошла ночь. Она недовольно фыркает и не открывая глаза, сладко тянется. Радует и вызывает улыбку на лице лишь представление о том, что они с любимым капитаном просто поехали в поход: никакого Йегера и войны нет в помине. Задумавшись о своём капитане, она всё же открывает глаза и начинает оглядываться по сторонам. Замечает, что палатка немного открыта, из-за чего утренний свет и мешал спать. Девушка быстро закрывает палатку, но всё же недовольное мычание капитана рядом слышит. Он хмурится и трет глаза ещё тёплыми ладонями. — Доброго утра, Леви, — прерывает тишину девушка, ласково улыбаясь, а после вновь забирается под тёплое одеяло. Её пальцы аккуратно поправляют прядь тёмных волос, чтобы та не попала в глаза мужчине. — Тебе того же. Ну и как тебе ночь в лесу? - Леви самому не особо и нравится спать с палатке уже которую ночь, но поделать нечего. Не жалуется, а больше волнуется за свою ведьму сейчас. Как никак, из-за жёсткости под спиной долго заснуть не могла, наверное. — Немного непривычно, но не так плохо, как я думала. Главное, что рядом с тобой. — Оставаться тебе здесь надолго нельзя. Нужно скоро уехать. — Как скажешь, Леви. Но я обязательно приеду ещё через парочку дней, хорошо? Леви на её вопрос неуверенно кивает и с небольшой кучки вещей берет часики и смотрит по ним время. Ещё только шесть утра, подъём через час. Капитан сладко тянется, разминая затёкшие мышцы, а после, прикрыв глаза, ложится рядом с девушкой. Если не учитывать то, где они сейчас, то атмосфера вполне приятная… Именно поэтому его глаза и закрыты, а голова уже лежит на мягкой груди. Эрсель тихонько хихикает от такой нежности. По утрам он по особенному ласковый и не стесняется прикосновений. Её пальцы массирующими движениями проходятся по затылку, плавно переходя к вискам. — Я так скучала по этому… Так давно хотела проснуться рядом с тобой, на теплой постели. И чтобы всё было хорошо… А сейчас так страшно, что этого больше никогда и не будет. Капитану её последняя фраза отвратительна. Он и сам из-за дня в день боится этого, а тут эта фраза с самого утра. Чёрт, он и так понимает, что возможно, в последний раз смотрит в её глаза. И вновь осознавая это, расслабляет брови, ранее сведённые к переносице, а взгляд становится более тёплым. Вовсе не до ссор сейчас… Если уж и проводить последние часы вместе, то с удовольствием. Спустя несколько секунд молчания, уткнувшись носом в хрупкое плечо, Леви отвечает: — Будет, ведьма. Обязательно ещё будет. Рано или поздно эта зверюга или сдохнет, или будет скормлена кому-то из наших, поэтому скоро этот ад закончится. Его голос тихий, но слышится недовольный тон. Несмотря на это, мужчина берет тонкую ладонь в свою и крепко сжимает. Такую нежность он ещё никогда не проявлял, с таким расстроенным, но одновременно влюблённым взглядом, ещё не смотрел на неё. — А ты знал, что у тебя взгляд, словно у котёнка? Грустный такой, милый… — шепчет Эрсель, продолжая массировать голову мужчины. Он же снизу вверх смотрит на неё, чем вызывает умиление. Только ушек не хватает и вылитый котёнок. — Что только про меня не говорили, но котёнком ещё не называли, - у капитана самого вызывает умиление такое сравнение, пусть он и не показывает этого. Лишь кривит губы от смущения, а взгляд, полный стеснения, отводит от карих глазок. — А звучит ведь мило. А может мы с тобой потом заведем кота? Я животных люблю. — Звучит заманчиво, - Леви тихонько зевает, прежде чем подняться с и без того не очень мягкого подобия спального места. Выругавшись несколько раз из-за тесности палатки, ему всё же удаётся одеться. Состояние у него до сих пор сонное, хочется вновь погрузится в сон, слушая сердцебиение дамы сердца. — Уже собираешься? - Эрсель лишь огорчено вздыхает, когда тот, вместо ответа подаёт ей ладонь. Но истерику устраивать, словно маленький ребёнок, не собирается. Пусть её выражение лица и выглядит расстроенным, она всё равно протягивает руку в ответ, и накинув на себя его плащик, выходит на улицу. По телу проходит лёгкая дрожь, снаружи ещё немного прохладно и сыро. С полуоткрытыми глазами Эрсель пытается проглядеть солнце сквозь чащу деревьев, пока по всему лесу слышно тихое пение птиц. — Знаешь… А если не считать то, из-за чего мы здесь, то вполне комфортно. И солнышко светит. — Наверное… - Леви тяжело вздыхает, вновь вспомнив про причину его нахождения здесь, а после шагает к потухшему за ночь костру, — Завтракать будешь? — Конечно. Со вчерашнего вечера ничего не ела, уж проголодалась. А ты тут хорошо питаешься? — Стараюсь, ведьма. Погрейся у костра, я принесу чайник. Прежде чем уйти, Аккерман проводит ладонью по её плечу, а после оставляет одну. Костёр уже разведён и несмотря на свои маленькие размеры, греет неплохо. Девушка укладывает голову на своё плечо, в бок, и только закрывает глаза, как слышит, что кто-то подошёл к костру. Точно не Леви. Спустя долгое время всегда узнаешь, как шагает какой-то человек, и Эрсель так же шаги капитана узнаёт. Медленно открывает глаза, чтобы разглядеть кого-то перед собой, а потом хмурится и не стесняясь фыркает, увидев перед собой Йегера. Стоит перед ней, по другую сторону костра, и громко зевая тянется. После он присаживается на один из пеньков. Даже через немного запотевшие очки виден его суровый взгляд, которым он прожигает девушку. Она же делает это в ответ, но вот только взгляд у неё более хитрый, будто-бы хочет сказать что-то язвительное. Лишь на миг появляется на её лице хитрая улыбка и слышится довольно хмыкание. — Уже что-то затеяла? — поправляя очки, подмечает Зик. Взгляда не отводит, пытаясь понять, что такого затеяла девчонка. — Всё возможно, господин Йегер. — Ого, ещё и на вы обращаешься? Неожиданно, - он наигранно разводит руками, как бы удивляясь. Эрсель лишь недовольно отводит от него взгляд, когда слышит знакомые шаги сзади. Капитан на их разговор особого внимания не обращает, просто аккуратно, чтобы не обжечься, вешает чайник над костром. Завтрак пусть и проходит рядом с нелюбимом ею Зиком, но достаточно спокойно. У капитана с ней случаются неловкие, смущающие переглядки, от которого мужчина рядом лишь кривит нос. — Леви… Я так не хочу тебя одного оставлять здесь, - она крепко сжимает его ладони в своих, пока сам мужчина посматривает на Йегера. За ним нужна постоянная слежка, а отходить далеко от палаток Леви позволить себе не может. — Нужно, ведьма… И тебе уже идти пора, - он тяжело вздыхает, когда наконец-то переводит взгляд в её огорченные глаза. Будто-бы вот-вот из них польются солёные слезы. Она смотрит на него с нежностью но и с одновременной грустью. На прощание, ничего не стесняясь, оставляет поцелуй в уголке губ. — Удачи, Леви… — шепчет она на ухо, а после отпускает его ладони и делает несколько шагов от него. Леви остаётся лишь смотреть ей вслед, вновь оставшись одному. А на душе вновь чувствуется тоска и опустошение. Он пусть и знает, что так будет лучше, что ей будет безопасно, но в голове лишь одно — «вернись, ведьма, прошу».

***

Эрсель пусть пол дня и горевала по своему капитану, желая вернуться обратно, но под вечер наконец-то успокоилась. Нашла силы встать с кровати, побороть всю нахлынувшую лень. Знает, что надо как-то отвлечься и поэтому одевается в привычный образ: чёрные туфельки и голубое платье. На улице тепло, так что при прогулке точно не замёрзнет. Да и солнце всё ещё ярко светит, не заходя за горизонт. Вскоре, уже вместе с черноволосой подругой она выходит из здания разведки и с приятным чувством спокойствия вдыхает свежий воздух. На улице дует легкий ветерок, свежо и красиво. Это заставляет её ещё сильнее расслабиться и понять, что всё-таки отвлечься от всех тревог хоть на время стоит. Да и её положение не позволяет много нервничать. Её рука неожиданно резко тянется к ладони подруги. В миг крепко сжимает её в замочек, большим пальцем гладя по тыльной стороне. Эрсель пусть и проявляет к ней тактильность часто, но для Ильзы это было уж слишком неожиданно. Она немного вздрагивает, чувствуя тепло её руки. — М? Ты чего? — удивлённо вскинув брови, спрашивает девушка. — Соскучилась по тебе… Да и как-то нервничаю много в последнее время из-за всей этой войны, из-за Леви в конце концов. Ильза недовольно закатывает глаза, вновь услышав то, что её подругу посещают очередные тревоги. Она немного треплет рыжую макушку. — Думай в первую очередь о себе, а уже потом о других. Я плохого не посоветую, - на лице брюнетки расцветает довольная улыбка. Знает, что совет правда годный. Ладонь подруги она не отпускает, сжимает в ответ, а после прерывает тишину, увидев неподалёку пекарню, — Давай зайдем, купим что-нибудь поесть? Ты наверняка голодом себя моришь, а мелкому есть надо. Ильза довольно ухмыляется, напомнив подруге о её положении, тем самым вызывая у той небольшое стеснение. Эрсель стыдливо отводит взгляд в сторону, уж очень непривычно ей до сих пор осознавать свое положение. — Кстати говоря, капитану-то своему рассказала? А то надо бы, — шагая вперёд, в сторону пекарни, интересуется она. Всё же, за подругу и её отношения волнуется и хочет знать, если что-то случилось. — Да! И он даже не расстроился. Наоборот рад был. Это. Достаточно неожиданно. — Это очень хорошо. Если обижать тебя будет, сразу же говори! - звонкий, уверенный и грубый голос Ильзы и более спокойный рыжей девушки слышались со всех сторон улицы. Громко и радостно хохочут, обсуждая что-то и поедая выпечку с пекарни. Получают замечания прохожих, ведь уже вечер, а после продолжают смеяться с недовольных лиц тех же старушек. Без стыда заглядывают взглядами в окна, рассуждая о том, кто там живёт. В целом отвлекаются от всей суеты, от всей этой войны, от тревог и волнений и просто проводят время друг с другом. Ранее у них было мало времени, чтобы видеться, а теперь у обеих часто выходные. Хоть каждый день могут так весело проводить вечера. — А как у тебя с Маргарет, м? А то про мои отношения всё спрашиваешь, а про Маргарет молчишь, — всё же решает поинтересоваться девушка, махая ножками за столиком около пекарни. Ильза удивлённо хмыкает, услышав такой вопрос. Уж и не думала, что подруга станет интересоваться, но всё так же уверенно отвечает: — Всё лучше некуда. Подумывали уже над тем, чтобы обвенчаться в ближайшее время. Я то хоть в первый год отношений была готова, знаешь меня. А Маргарет… — Помню. У неё проблемы с принятием решений и она очень долго думает. Но надеюсь, что она всё же не откажет. Столько лет ведь уже в отношениях… — Да всё в порядке будет. Справимся, - улыбка на лице девушки становится не такой радостной, более грустной, кажется вот-вот сползет с лица. Само выражение смуглого лица стало более унылым. Что-то, связанное с Маргарет, и скорее всего её неуверенность, явно волновала её. Эрсель не глупа, замечает быструю смену настроения своей подруги и пока та сидит у столика, встаёт сзади неё и кладет ладони на мощные плечи. — Ильза, послушай… Третий час они проводят за этим столиком, совсем не следя за временем. И поддержать друг друга успели. Эрсель с радостью и заботой выслушала подругу, помогла ей, дав хоть какие-нибудь советы. Какой бы Ильза не пыталась казаться грубой и чёрствой на людях, на деле она совсем не такая. Она так же, как и другие, о чем то тревожится и боится. И только они встают из-за столика около пекарни, которая уже давно закрылась, только начинают шагать в сторону корпуса сквозь огни домов, как начинается дождь. Сначала совсем небольшой, но с каждой секундой усиливается, а на небе слышится гром. Сначала подруги не много огорчëнно смотрят друг на друга, но после, слабо улыбнувшись, Эрсель резко спрашивает: — Побегаем? — Как же без этого, малая, — уверенно отвечает Ильза и выходит из-под прикрывающей их крыши. Её волосы и одежда тут же становятся мокрыми от сильного ливня, но ей плевать. Она стоит с закрытыми глазами и улыбкой на лице, искренней, широкой и счастливой. Эрсель же времени не теряет, тоже выходит под дождь. Такая детская глупость, но такая приятная. И пусть они подскальзываются, падают на мокрую дорогу, пусть они все мокрые насквозь, но всё равно радостно бегут к корпусу. Хохочут и брызгаются в друг друга водой. Просто весело проводят время друг с другом. — Станцуем вальс, милая леди? — звонко хохочет Ильза, пристраиваясь к подруге сзади. Та же хитро ухмыляется и наигранно, с кучей эмоций, даёт ответ: — Ну уж не знаю, дорогой господин, я уже занята. Несмотря на свой неоднозначный ответ она поворачивается лицом к подруге и встаёт с ней в нужную позу. До сих пор помнит, как на каком-то из детских мероприятий, лет в шесть, танцевала что-то подобное. Брюнетка начинает вращать её, делать всё, что захочет, отлично зная танец. Даже обувь у них насквозь мокрая, хлюпает вода при каждом шаге. И вот, в какой-то момент, держа рыжую подружку за талию и руку, Ильза немного наклоняет её и сама наклоняется в след. Между их лицами миллиметры, со стороны это выглядит очень романтично, но ничего такого они не чувствуют. Кажется, вот-вот обе засмеются, но брюнетка серьёзным тоном спрашивает: — Могу получить ваш поцелуй? — Хаха, Ильза! Я тебя, конечно, очень люблю, как подругу, но это уже слишком, - Эрсель пытается выбраться из сильной хватки подруги, но та начинает тыкать ей в рёбра, не пуская со словами: «а вот и не уйдёшь». Доходят они до корпуса после этого «танца» совсем вскоре. Всё же из-за дождя стало даже холодно, от чего подруги изъявили желание поскорее вернуться в здание. Переодевшись в более сухую одежду, сидят теперь у рыжей в комнате. Волосы их до сих пор немного влажные, с них спадают капли воды, из-за чего намокает белая простынь. Расчесывая и без того прямые волосы подруги, Эрсель с удивлением их рассматривает. — Такие красивые, прямые… Ещё и длиннющие! Красота… Я вот тоже себе бы хотела прямые. Кудрявые… Они такие небрежные. — Закончила расчёсывать? Давай сюда. Сначала кажется, что Ильза и вовсе не обращает внимание на слова девушки, просто забирает у неё расчёску и садится сзади, принимаясь расчесывать уже длинные кудряшки. Но потом всё же уверенно отвечает: — Кудрявые тоже очень красиво. Какая-то особенность, а не минус. Мне вот твои нравятся очень. Особенно цвет. Яркий такой… Да тебя с лёгкостью из толпы узнать можно! — поддерживает её подруга, расплетая длинные косички. Непривычно видеть девушку с ними, обычно волосы сзади у неё коротко пострижены по мочку уха. А тут отрасли так, что из кудрявых локонов уже получаются пышные, длинные косы. — Спасибо тебе, Ильза. Ты самая лучшая подруга, которая только могла бы быть, — на лице Эрсель появляется мягкая улыбка. Поддержка и отчаянная забота подруги искренне радует, а настроение от этого поднимается. Проходит несколько деньков, на улице ещё ранее утро, но обе девушки уже полностью готовы к поездке. Повозка со старым кучером уже ожидает их на улице, а они торопятся поскорее в неё сесть и уехать. Вновь выдался выходной у обоих, из-за чего Эрсель и предложила съездить вместе с ней к капитану. Самой как-то страшно, а с подругой гораздо спокойнее поездка пройдёт. Около полутора часа добираются до леса гигантских деревьев. Повозка только и делала, что застревала каждые двадцать минут в грязи, которая образовалась из-за частых дождей. Да и лошадь шла медленно, или вовсе не желала идти дальше. Из-за этого у рыжей появилось неприятное чувство тревоги. Что ж всё так плохо то сегодня… Пробираясь в глубину леса, девушки стараются прикрыть головы от резко нахлынувшего дождя. Оглядываются по сторонам, побаиваются. Пусть Эрсель приезжает сюда только третий раз, но дорогу помнит отлично. И почему-то ещё издалека замечает, что полянка, где до этого расположились разведчики, пустая. Осознание того, что что-то случилось, приходит к ней в миг, а тревога нарастает в душе. Разум становится затуманенным, а самой девушке верить в худшее совсем не хочется… Она шагает быстро, пока подруга позади еле как поспевает. Взгляд карих глаз кажется очень серьёзным и напряжённым, но он в миг становится более огроченным, когда она приходит на нужную полянку. Пока оглядывается по сторонам, её сердце бешено стучит от нарастающего понимания произошедшего. Из правого глаза льётся первая слезинка, которую девушка вытирает, стараясь сдерживаться. — Эу, Эрсель, и что случилось тут? — Ильза подбегает сзади и кладёт свою ладонь на плечо девушки, с волнением смотря на её огорченное, полное тревоги лицо. Эрсель на вопрос подруги лишь тяжело вздыхает. Спустя пару шагов находит полузарытые под землю часики и присаживается на колени, дабы убедиться в том, что это именно те. Дует на них, прежде чем увидеть знакомую надпись фирмы на задней стороне. — Я ему эти часики на годовщину нашу дарила… — с усмешкой шепчет она. Это не искренний смех, лишь защитная реакция, чтобы не заплакать прямо здесь. Взгляд её огорчён, губы кривятся, а зубы сжимаются, чтобы не сказать лишнего. Пока подруга её стоит в полном шоке, совсем не понимая, что произошло, Эрсель принимается обходить тропинку и проходить дальше. В какой-то момент понимает, что ходит по огромным следам. Титанов, судя по всему… Это осознание заставляет её остановиться, не в силах и движения сделать. Осознание того, что с капитаном могли расправиться непонятно откуда взявшиеся титаны, заставляет её просто смотреть в землю с гримасой ужаса. Она невольно ослабляет все мышцы тела, когда подруга подходит назад. Пусть резкое падение рыжей её и удивило, но Ильза её с успехом ловит и придерживает, начиная осознавать всё происходящее. Она смотрит по сторонам, боясь, что помимо них здесь может быть кто-то ещё. — Ильза… Ильза, скажи ведь, что всё хорошо… — пытаясь успокоить сама себя, ещё без слёз на щеках, но взволнованным голосом шепчет Эрсель. Паника её охватила, но нет сил даже плакать. Стоит ей лишь поднять голову, чтобы посмотреть в глаза брюнетки, как та уныло отводит взгляд в сторону и кривит губы, не зная, что сказать. Осознаёт, что наверняка, догадки рыжей правдивы… Ильза решает как можно скорее вывести её из этого места. Для большей безопасности держит ладонь подруги очень крепко, пока та идёт вслед. Во взгляде её пустота, а кожа бледнеет от страха. Обычно тёплые ладони стали невыносимо холодными. Таким же невыносимым выдался их путь. Пасмурная погода и неприятный шум людей на улице раздражал, не давай собраться с мыслями. Всё время долгой поездки на повозке обратно к корпусу Эрсель лишь с пустотой смотрела на часики, взгляда от них не отводя. И уже мысленно прощается со своим капитаном, стараясь смириться…

***

А Леви в это время катил раненного Йегера с громовым копьём, привязанным к шее, куда-то вдаль. Взгляд Аккермана суров и напряжён, а в душе вновь зарождается чувство пустоты, будто бы у него отняли его частичку. Чтобы выжить самому, чтобы исполнить свой долг, пришлось убить товарищей… Он молчит какое-то время, пусть его и раздражают мучительные стоны Зика. Старается не обращать внимания, обдумав всё случившееся. Трезво оценивать ситуацию умеет и без особых раздумий, без долгих разговоров с самим собой в мыслях. Сделал это. Убил всех, до последнего. Несмотря на умение капитана принимать решения быстро, его неприятные чувства после наполняют его изнутри. Вновь этот непроглядный мрак, вновь депрессивное состояние. А ведь Эрсель планировала остаться именно этой ночью. У Аккермана сердце дёргается от одной мысли, чтобы с ней могло случиться. Он знает, что не был бы в силах спасти и её, и вновь схватить Зика. На удивление, Йегер молчит. Почти тишина, не считая дождя и его болезненных стонов. Леви отсутствие разговоров бородатого на руку, несмотря на его готовность в любой момент отрубить ему голову, он погружён в свои мысли. Но в какой-то момент… В самый неожиданный момент слышится протяжный, мучительный стон Йегера. Сквозь него слышно всю ту боль, которую он чувствует, и не только физическую. После крик о каком-то имени, которое Леви из-за будущего взрыва не расслышал. Повозка тут же взрывается… обоих мужчин откидывает по разные стороны, пока сильный ночной ливень быстро заставляет и без того небольшой огонек, возникший от взрыва потухнуть. Капитан совершенно беспомощен. Пошевелить даже губами не может, не может и слова сказать. Сквозь еле открытые глаза он смотрит только вперёд, не в силах смотреть куда-то. Но думать… Думать ещё может. И понимает, что это конец. Что дальше ничего не будет. Понимает, что не выполнит своё обещание Эрвину. Осознаёт, что в конце концов, слова о том, что он выживет и вернётся, чистейшая ложь. Он не выполнит то, что счёл своим обещанием, но вслух не говорил. А перед тем, как его глаза окончательно закрываются, а разум мутнеет ещё сильнее, он вспоминает лишь свою рыжую ведьму. Эрсель. С годами становится лишь веселее и чудеснее, но её доброта никуда не уходит. Лишь её мягкая, нежная улыбка заставляет Аккермана уже более спокойно смириться со своим безвыходным положением.

***

Весь вечер Эрсель проводит в кровати. Не желает даже вставать и переодеваться в сухую одежду, лежит в мокрой и её совсем не волнуют мокрые простыни и заплаканная подушка. Не волнует совсем ничего… Уже который час не может найти сил встать с кровати, хотя бы выпить воды. Лицо её опухшее от слёз, а глаза все красные. Смириться со смертью любимого капитана совсем не может. Только пытается встать с кровати и прийти в себя, как на глаза вновь попадаются часики, от которых вновь появляются горькие слезы на опухших щеках. Лёжа на кровати уже который час, чувствует, как снизу выделяется что-то неприятное, мерзкое, пачкая белье. Это заставляет её ещё сильнее напрячься. Месячные при беременности — редкая штука, да и она уже несколько раз проверялась у нужного врача. Тот не обнаружил никаких заболеваний. Увидев на ткани нижнего белья красные пятна, девушка решается сходить в душ. Мало того, что грязную от крови одежду постирать надо, но и горячий душ может вполне неплохо успокоить. В глубине души Эрсель подозревает, что происходит, да и боль в животе у неё усиливается, но признавать возможный выкидыш самой себе не желает. Даже в такой идиоту ясной ситуации, старается думать о хорошем. Она заходит в большое помещение. Здесь уж очень холодно, что девушка чувствует. В её комнате наоборот, тепло, даже жарко. Да и теперь она лишь завернута в полотенце, а в руках её одежда, несколько баночек с шампунем и остальным, и мочалка. Неуверенно шагает по мокрой плитке. Место уже родное, несмотря на всю атмосферу здесь. Стены отделаны плиткой в холодном оттенке, а из окна идет тусклый свет и виднеются густые, мерзкие облака. Эрсель снимает с себя полотенце и вешает его на деревянную перегородку, а после включает воду. Под горячей водой совсем забывает о тех странных выделениях, совсем не похожих на месячные, и боль в нижней части живота её совсем не волнует. Горячая вода приятно обжигает тело, заставляя прикрыть глаза от удовольствия. Впервые за несколько часов истерики и паники она чувствует себя не каким-то ходячим, а точнее, лежачим трупом, а живой. Ощущает, как по её телу стекает горячая вода и как её температура время от времени случайно меняется. Эрсель и десяти минут не проводит, наслаждаясь горячим душем, как вновь начинает чувствовать сильную боль снизу живота. Чувствуется резкий удар, будто бы тело пробило током, а держаться на ногах стало сложнее. Она успевает лишь схватиться за голову, прежде чем по ляшкам начинает стекать кровь, а на мокрой плитке виднеется какой-то непонятный сгусток. Девушке и минуту хватает понять, что это далеко не месячные… Определённо выкидыш. По цвету, размеру и остальным факторам становится это понятно. Она без раздумий принимается вытирать за собой кровь и убирать мерзкий сгусток, лишь бы только не думать об этом. Представляет что это лишь сон, и скоро проснётся, ранним теплым утром со своим любимым капитаном, не задумываясь о чём-то плохом. Но даже эта попытка не думать об ужасном происшествии не успокаивает… Убрав всё за собой, приведя себя саму в порядок, воду она не выключает. Пока горячие струйки вновь заставляют намокать её волосы, которые она только вытерла полотенцем, но ей всё это неважно. Оперевшись об деревянную стенку, Эрсель прижимает к себе колени и опускает в них голову. Глаза закрыты, совсем ничего видеть не хочет. И человека любимого потеряла. И ребёнка от него тоже… А ведь просил капитан не нервничать, волнуясь за неё. Всё равно не послушала. Тревожилась из-за него все эти дни, все недели, пока он был на задании. А сейчас, жалея, сидит и вновь плачет. Её тихое хныкание прерывает скрип двери. Видимо, кто-то из девушек в такое позднее время тоже решила помыться. Из-за звуков шагов Эрсель вздрагивает и дверцу душевой кабинки запирает, чтобы её не увидели. Понимает, что поплакать ей одной здесь не удастся. Стараясь собраться с мыслями и вновь подавляя свои слёзы, девушка ещё несколько минут стоит под горячим душем, а после быстро одевается и в спешке выходит из душевой. Она не плачет, не в панике… В глазах лишь полное опустошение и боль, которую она уже приняла, зная, что ничего не изменить. Останется только привыкнуть и жить дальше, другого выхода нет. О суициде она и задумываться не может, слишком любит свою жизнь для этого. Да и капитан, будь живым на самом деле, был бы не рад её уходу из жизни. Больше нет слёз и паники, лишь опустошение и принятая боль. Больно разбитое сердце, Ищет пристанище снова, Бьётся без смысла и цели Стонет, страдая от боли. Ищет тепла неустанно Но невозможно согреться Кажется, ты умираешь Больно разбитое сердце. Евгений Астрал.