Постарайся, не потеряй.

Урна с прахом была довольно тяжелой. Громоздкий ящик пришлось открыть и положить урну в рюкзак, который теперь слегка оттягивал плечи. Лана получила посылку после обеда, не обычной почтой, а особой доставкой. Письмо и урну. «Скоро будем дома, папочка» – прошептала Лана, садясь на байк. В комнате общежития девушка поняла, что места на полке для урны нет, только на столе. Еще и учебных дел оставалось много. И письмо, которое она не решалась открыть. «Это моя комната, папочка. Прости, много учебы». Сегодня она училась в комнате, а не в библиотеке. Урна стояла на столе, рядом. Когда пришло время идти на тренировку, девушка положила урну в рюкзак и взяла с собой. «Смотри, папочка, здесь я тренируюсь. Как ты хотел. Твоя дочка лучше всех». В Корее часто кремировали, так что все в клубе поняли, что за предмет Лана принесла в точжон. Может и были странные взгляды, но никто ничего не сказал. Тема была деликатной. Смерть отца не была секретом. Вид девушки, обнимающей урну и что-то шепчущей с грустной улыбкой, был душераздирающим. Лана уже не страдала, как в первые дни. Смерть и горе были освещены знанием, что отец всегда думал о ней, хотел быть с ней, любил ее. Она была даже счастлива. Ее наполняло чувство теплоты, даже урна казалась теплой, хоть и не была. Сделав для отца экскурсию по кампусу, съездив с ней в квартиру Анны и Сона, Лана обычно оставляла урну в комнате на столе. Жизнь понемногу приходила в норму, лишь медитации стали чуть длиннее. В одежде Лана полностью забыла свой черный бандитский наряд и заказывала цветные вещи. Здесь в Сеуле это было нормально, хотя в кампусе все-таки преобладали спокойные пастельные и темные цвета, кореянки одевались ярче, чем питерские и казанские девушки. Рыжая Лана предпочитала спокойные оттенки зеленого, белого и голубого, дополняемые яркими аксессуарами. В итоге накупила ворох платков, шарфов, сумок, обуви, зонтов ярких, почти неоновых цветов – по сеульской моде этой весны. Соседки так же были вовлечены ею в эту эскападу. Лана никогда не делала покупок одна, привлекая к ноутбуку всех обитателей блока, а потом щедро раздавала «лишние» аксессуары под разными предлогами. Сестры и старшая Су не сильно сопротивлялись этому, стараясь деликатно поддержать ее. Соседки, люди из клуба, Касси – многие прекрасно видели, как резко изменился внешний вид и поведение Ланы. Это почти не обсуждалось за ее спиной, но ей сочувствовали и ее поддерживали. Было бы гораздо сложнее как-то помочь и поддержать, будь она печальной и замкнутой, но эта новая Лана – яркая, восторженная, более юная и непосредственная, внезапно казалась хрупкой и ранимой. Ей было почти невозможно отказать и хотелось оказать любезность, лишь бы увидеть ее благодарность и радость – открытую улыбку, наклон желто-рыжей головы, блеск голубых глаз, движение угловатого плеча, взмах длинных пальцев. Как результат, это именно Лана улучшала атмосферу и поднимала настроение везде, где появлялась. По покрытому весенней зеленью кампусу пружинистым шагом в кроссовках ходила рыжая фея весны. Одна из многих таких же прекрасных и ярких цветов – кто знает, весом ли был ее вклад в это красочное шествие, но он, без сомнения был. Учеба спорилась, видео проект по медитациям в тренировках подходил к концу, переходя в научную, академическую фазу. Тренировки продолжались, на конец мая было запланировано получение настоящего, черного пояса. Первый дан означал, что Лана уже не ученик, а начинающий мастер – не только сила и техника, но и личность, и знания важны. Клуб участвовал в соревнованиях через онлайн – по видео оценивались пхумсе и доски. Не самый сильный аспект девушки, которая прославилась в клубе скоростью, силой, чувством дистанции и партнера на уровне, который можно назвать психологической изощренностью и коварством. Тем не менее, Лана выступила хорошо – четко, без ошибок, с определенным артистизмом даже, твердо в пятерке лучших. Корпус лаборатории находился довольно далеко от общежития. Три или два раза в неделю, по графику, Лана бегала и туда. Ее задание заключалось в уходе и мониторинге состояния подотчетных канареек. Конечно, лаборанты справились бы и без помощи студентов, это было обучение, а не реальная работа. Однако это было участие в настоящей научной работе, пусть и простое, это требовало внимания, аккуратности и точности. Даже небольшие ошибки влияли бы на результаты. Для получения этой «работы» Лана взяла дополнительные курсы. Сочетание теории с практикой действительно открывало глаза. В теории мало говорилось о дезинфекции, жарких лабораторных костюмах, дверях с перепадом давления, неудобных перчаточных боксах и множестве нюансов и приемах работы с различным оборудованием. Опыт в лаборатории часто помогал понять логику того или иного эксперимента, описанного в учебнике и на лекции. Правильная постановка эксперимента требовала множества знаний и гибкости ума. Для девушки, которая обожала такие головоломки, это был любимый предмет, пусть и не основной. Неожиданным открытием, связанным с учебой, было изучение работ советской математической школы моделирования биологических процессов, прежде всего, Молчанова и Селькова. Лане очень помогло знание математики, на углубленное изучение которой ее побудил Олег. Благодаря этому первокурсница заслужила уважение старшекурсников и молодых ученых в лаборатории. Было приятно принимать заслуженную похвалу. В СеолДэ Лана впервые в жизни почувствовала, что ее хвалят за то, что далось ей с большим трудом – знание нелинейных дифуравнений, английского и корейского языка, биологических систем. Здесь ее действительно ценили, здесь видели как много и старательно она работает. Эти люди были гораздо опытнее, знали и умели больше чем Лана. Это отличалось от восторгов в школе, в семье или в КФУ. Юджин попросил Лану найти и переводить старые книги и статьи по моделированию биологических систем. Все наследие школы Молчанова и Ляпунова было в доцифровую эпоху. Электронный переводчик плохо работал с отсканированными старыми книгами. В те годы даже тезисы не часто переводили на английский. Лана почти сразу поняла цель этой работы. Юджин искал в старых статьях необычные математические подходы. Второй специальностью этого четверокурсника было математическое моделирование. Лана помогала добровольно и бескорыстно, делая тезисный перевод заголовков и статей. Впрочем, кое-кто заметил визиты Юджина и решил иначе. Возвращаясь в общежитие Лана встретила Суен. – К тебе опять приходил этот сонбэ с 4 курса? – голос старшей был суровым. – Вы сидите с ним в библиотеке, он приходит к тебе в общежитие. Как это понимать, Лана? – Онни, это просто учеба. В чем дело? – Как ты не понимаешь, парень со старшего курса сидит и занимается с тобой в библиотеке. На что это похоже, по-твоему? Зачем четверокурснику помогать тебе с учебой? – … Онни, это я ему помогаю. Я перевожу ему статьи для его проекта. Конечно, я тоже учусь кое-чему в процессе. Однако именно я ему помогаю. Не наоборот. Суен вздохнула. – Да какая разница! В клубе, на факультете, в общежитии все только и говорят о вас. Хонбэ, ты довольно заметная девушка. Лану стала забавлять эта ситуация. – Что же мне делать? Заниматься с ним там, где никто не увидит? В его комнате? Суен замолчала и насупилась. – Прости. – Лана улыбнулась и обняла высокую девушку, неловко ткнулась лбом в ключицу. – Спасибо, старшая сестра. Благодарю за заботу. – Лана почувствовала, как ее в ответ обнимают и даже глядят по спине. – Старшая сестра права. Я буду осторожнее в будущем. Больше никаких слухов и странных ситуаций. К выходным Лана собралась показать отцу последнее место – гору Сороксан. Девушка уже привычно собралась и выехала утром в субботу на байке, благо погода позволяла. Весна в Канвондо традиционно сухая и ветреная. Лана оставила байк на парковке, сделала пару фото, выложила одно в инстаграмм и пошла на «экскурсию». «Смотри, папочка, это горы Сороксан. Тут здорово. Вот люди идут к приюту Янгпок. Хорошее место для отдыха людей постарше. Тебе бы тут понравилась». «А мы пойдем к приюту Сончен. Отличное место, высокие горы, папочка. Вид с площадки Сончена просто великолепный». В тот Лана не дошла ни до Сончена, ни до Янчена. Недалеко от приюта Янчен, на площадке для осмотра и отдыха случилась беда. Лана стояла на деревянном помосте, пропуская группу туристов, и смотрела на горы. Внезапно она что-то почувствовала. Это было похоже на голос в голове, но в нем не было слов какого-то языка. Скорее мысль. Леденящая, спокойная, не имеющая сомнений. Некое неотвратимое намерение. Констатация неоспоримой истины, которая означала: «Это здесь. Сейчас. Приди». Лана внезапно потеряла опору помоста и упала, покатившись вниз по склону. *** Примерно через неделю после возвращения из Сеула Олег начал замечать нечто странное. Как спортсмен, как биолог и человек не чуждый психологии, юноша не стал отмахиваться, а пытался проанализировать новое ощущение. На четвертый день анализа и медитации Олег понял – ему почему-то нравится культивировать это ощущение. Тем не менее, это было как некий шум, отвлечение. Казалось, что бы он не делал, это чувство живет своей жизнью внутри него. Иногда это совпадало с тем, чем он был занят, но чаще всего нет. Когда Олег написал об этом Лане, ответ его удивил. – «Надо же, он заметил. Хехе. Как и ожидалось от моего мужа». – «Лана, что ты поняла? Объясни». – «Хорошо. Тогда сядь и сосредоточься». Пока Олег концентрировался, он почувствовал странное едва заметное покалывание и теплоту правого бедра. Чуть выше колена. И почему-то правой кисти. О чем сразу и написал. – «Значит слабое ощущение, да? Ты знаешь, я шлепнула себя довольно сильно. Руку больно». – «… Лана, это не шутка?» – «Ага. Что-то похожее было замечено у сиамских близнецов. Очевидно, мы тоже так можем. Круто. Впрочем, не заворачивайся. Научись это контролировать, что бы не мешало. Потом придумаем, что с этим делать». Олег подумал и вспомнил. Их опыт на Золотой неделе. Их лестница к солнцу. Момент, когда они словно заново ощутили себя и друг друга. Их первые шаги… Теперь в разлуке это чувство не имело большого практического смысла. Однако именно в разлуке он мог развивать и контролировать это. В тот вечер Олег засыпал улыбаясь. Лана была с ним. Всегда. В тот субботний день Олег шел с дополнительного занятия по японскому, собираясь перекусить и пойти на тренировку в Кадокан. Новое чувство еле заметно плескалось в нем веселым солнечным зайчиком, когда он ощутил холодную, мрачную, непреодолимую силу, которая вырвала из него этот слабый светлячок. Это ощущалось как удар поддых, как пронзившая живот сосулька. Олег упал на колени, он бы закричал, но не мог. В глазах потемнело. В следующие секунды волна адреналина помогла ему встать на ноги. Видеть. Дышать. Олег набрал номер, уже зная ответ. Вне зоны. Лана сейчас в горах Сороксан. Через две минуты он уже забронировал билет в Сеул и писал мужу сестры. «Брат Сон. Это важно. Найди байк Ланы. Возможно на парковке парка Сороксан. Я приеду вечером».