Слишком

      Девушка стояла на площадке Астрономической башни, оперевшись руками о перила. Её взгляд был устремлён на тёмно-синее небо, усыпанное множеством звёзд и созвездий. Посредине восседала восходящая луна, освещая пути заблудших душ, словно на троне. Взгляд опустился на макушки деревьев, слегка покачивавшихся на ветру.       Она не боялась быть замеченной, так как большинство студентов были на вечеринке в гостиной Слизерина. Иронично. С каких пор слизеринцы приглашают студентов с других факультетов? Тихо усмехнувшись про себя, девушка запрокинула голову назад, подставляя лицо прохладному ветру. Настроение паршивое.       Она ушла с вечеринки несколько минут назад. Она чувствовала себя чужой.       Ей не были по душе шумные и большие компании. Нет, она не была занудой, просто... В жизни стало всё каким-то слишком серым что ли.       Вдруг девушка почувствовала тяжесть на правом плече и резкий запах алкоголя. Она резко повернула голову, её рука инстинктивно потянулась к палочке в кармане. Завидев рыжую макушку на её плече, её кисть остановилась в нескольких миллиметрах от древка.       — Тарталья?       Она попыталась отодвинуть его голову, но почувствовала, как тот сильнее уткнулся носом в пространство между её шеей и плечом.       — Почему ты ушла? — Люмин услышала тихое бормотание.       Она снова попыталась увеличить между ними дистанцию, так как расстояние было непозволительно крошечным. Потерпев неудачу, она обречённо вздохнула и прикоснувшись к рыжим прядям, потянула его за волосы от себя. Чайльд зажмурился и болезненно зашипел, попятившись назад. Люмин повернулась лицом к слизеринцу, нарушившему её покой и уединение.       — Что ты здесь делаешь?       Каждый знал о неприязни девушки к парню, но она никогда не позволяла ни с кем говорить в таком резком тоне, даже с ним. Каждый знал о её прирождённой хладнокровности и расчётливости снаружи, но никто не знал о буре чувств и эмоций внутри.       Тарталья провёл рукой сквозь пряди волос, неосознанно делая их ещё более растрёпанными, чем они уже были.       — Я... просто хотел узнать, почему ты ушла.       Его растерянный вид совсем не соответствовал тому парню, которого она привыкла видеть. Люмин на мгновение почувствовала вину за своё поведение.       — Мне просто некомфортно, — она тихо произнесла, теребя край бесформенного свитера. Она нервничала и не знала, почему.       — Я... Прости... Я думал, что тебе понравится...       Она пыталась разобрать его бормотание, но услышав только тихое извинение, наклонила голову в сторону в замешательстве.       — Тебе не за чем извиняться.       По коже побежали мурашки от усилившегося ветра. На высоте несколько десятков метров он ощущался особенно сильно.       Чайльд, заметив это, потупил взгляд.       Думай, думай, думай.       Его глаза вмиг загорелись, и он протянул руку в сторону блондинки, нежно обхватывая пальцами её запястье и ведя к лестнице. Это несвойственная для него нежность сильно удивила девушку. Из-за какой-то неведомой ей силы её ноги, как завороженные, сами последовали за ним.       — Куда мы идём?       Когда её вопрос остался без ответа, Люмин совладала с собой и резко остановилась.       — Не переживай, я не собираюсь тебя убивать, — он усмехнулся, потянув девушку на себя и продолжая идти.       Они спустились с Астрономической башни и направились к боковой лестнице, снова поднимаясь вверх. Оказавшись на восьмом этаже, Чайльд отпустил запястье гриффиндорки, которая, к своему удивлению, почувствовала лёгкое разочарование.       — Где бы ты сейчас хотела оказаться?       Люмин растерянно посмотрела на парня, не ожидая такого вопроса и не понимая, почему он спросил это именно сейчас.       — Чт-что?       — Где бы ты сейчас хотела оказаться? — Чайльд терпеливо повторил вопрос, будто разговаривая с маленьким ребёнком. Люмин заметила, что в пьяном состоянии он был намного терпеливее и снисходительнее, нежели в трезвом. Обычный Тарталья уже давно бы высмеял её и назвал тугодумкой.       — К чему этот вопрос?       Слизеринец усмехнулся, засунув кисти в карманы брюк.       — Ты знала о существовании зачарованной комнаты в нашей школе, которая появляется только тогда, когда человек испытывает огромную необходимость?       — Тебе алкоголь в голову ударил? Может лучше пойдёшь отоспишься?       Хитрая ухмылка расплылась на лице Тартальи.       — Ты так думаешь?       Чайльд три раза прошёл туда-сюда, всё это время не сводя глаз с Люмин. Неожиданно рядом в стене появилась дверь, девушка подпрыгнула от неожиданности, попятившись назад.       — Ты...! — она открыла рот, чтобы что-то сказать, но также закрыла его, не находя слов. — Это...?       — Вашему вниманию, мисс Лоумэн, выручай-комната!       Люмин неуверенно посмотрела на дверь, а потом на Тарталью, подталкивавшего её ко входу. Она прикоснулась к ручке двери и опустив вниз, потянула на себя.       — Я надеюсь... — он стушевался, смотря в пол. — Это место понравится тебе.       Когда дверь распахнулась, гриффиндорка зашла в комнату, не сдерживая восхищённого вздоха. Её взору показалась небольшая поляна с несколькими десятками деревьев и разнообразных кустиков и трав. Она шагнула дальше. И ещё. И ещё. Детский восторг появился на лице всегда серьёзной и слишком безэмоциональной Люмин.       — Это удивительно, — на одном выдохе произнесла девушка, оглядываясь по сторонам и умещаясь под деревом в тени напротив огромного фонтана.       Чайльд плюхнулся рядом с ней. Действие алкоголя давало о себе знать, и сознание медленно затуманивалось. Глаза непроизвольно закрывались, и Тарталья тряхнул головой, чтобы отогнать сон.       Нельзя.       Лямин тихо хихикнула, наблюдая эту картину, а щёки Чайльда мгновенно порозовели на несколько оттенков.       — Ты такой милый, — она улыбнулась так, как никогда не улыбалась ему. Единственный взгляд, которым она его одаривала — презрение и недоверие. — Спасибо, что... показал мне это место.       Слизеринец мягко улыбнулся, довольно зажмуривая глаза, словно кот. Почувствовав сильную сонливость, его голова оказывается на чём-то мягком. Он не обращает на это внимание и сильнее льнёт к теплу, утыкаясь носом во что-то мягкое. Он чувствует, как его волос что-то касается.       Слишком приятно.       Чайльд снова довольно жмурится, словно довольный рыжий кот, ластится ближе и гортанно мурчит. Приоткрывает один глаз, видит, что лежит на её коленках.       — Я...       Люмин прислоняет указательный палец к его губам, призывая к молчанию и облокотившись спиной к дереву, прикрывает глаза.       Слишком хорошо.       Слишком приятно.       Слишком комфортно.