Helper

На электронных часах зелёным неоном едва ли показывало 8 утра, а небо только начинало светлеть, затянутое пушистыми золотыми облаками, переливающимися жемчужным в лучах поднимающегося солнца. Кожа Сынмина почти сияла от мягкого света, полосками проходящего через чуть приоткрытые жалюзи; его грудь размеренно вздымалась и опускалась от каждого вздоха, тихого и абсолютно умиротворенного. Он спал в просторной особо удобной постели, которая выглядела — не считая чуть смятые простыни — абсолютно, даже если вчера после смены сил на уборку совсем не было. Всё и оставалось бы просто идеальным, если бы его не разбудил внезапный звонок. В раннее утро воскресного дня, когда все приличные люди должны были дрыхнуть в своих кроватях, блять! Если это, конечно, не тот надоедливый менеджер с его работы, который всегда ставит его смены непонятным образом. Не дай бог и сегодня попросит отработать. Ким готов будет убивать. Он сонно и очень недовольно гудит, утыкаясь лицом в сгиб локтя, создавая иллюзию укрытия для своего всё ещё спящего мозга. Потом вынужденно сдаётся, когда чëртов телефон слишком настойчиво звонит уже во второй или третий раз. Значит ли, что это что-то важное или просто какие-то дурачки? Он, не глядя, берёт телефон в руку, ругается, когда тот чуть не выскальзывает, и принимает вызов, слабо прижимая экраном к уху. — Мм… Да? Кто это?..— нечаянно получается неприветливо, но он не виноват. — Сынмин! Минни! Это Феликс, дорогой, ты так долго не отвечал! — голова идёт кругом от быстрого взволнованного лепета, поэтому он садится на кровати и приоткрывает глаза, почëсывая шею возле пахучей железы. Феликс начинает неразборчиво бормотать что-то ещё, пока Сынмин не шикает беззлобно, и тогда омега послушно замолкает. — Ближе к делу. Зачем звонишь в такую рань? Я спал, Ликс, ты знаешь, что это мой единственный полноценный выходной, — и это чистая правда. Он ходит на пары пять — слава богу! — дней в неделе, а по вечерам подрабатывает в зоомагазине, в субботу тоже (но это скорее как смены расставят). Поэтому воскресное утро слишком драгоценно для него, ведь можно хотя бы поспать подольше и иногда даже провести этот день в гармонии с самим собой. Но сегодня, видимо, не судьба. — Сынминни! Это Джисон! Привет, я хочу тебя! — внезапный громкий голос Джисона почти пробивает ушную перепонку, заставляя вздрогнуть и рефлекторно отодвинуть телефон дальше от уха. — Приезжай к нам сегодня? Пожалуйста, пожалуйста! Минни, чëрт… — на фоне слышится лëгкий скулёж и глубокий шёпот Феликса, словно тот успокаивает отчего-то разволновавшегося Хана. Похоже, он вновь возвращает телефон себе. — Детка, ты нам нужен, правда. Мы так сильно соскучились по тебе… — Мы могли встретиться днём или вечером, к чему так нетерпеливо? — Сынмин ворчит, хотя сам уже торопливо натягивает на себя джинсы, бренча бляшкой, и от этого звука омега тихо откликается на той стороне провода. Тут в голове щëлкает, и Ким вспоминает, понимает: течка. Это объясняет их нетерпеливость и тихое поскуливание. Вероятно, у двух солнечных омег были причины звонить не альфам стаи, а бете, что уже наспех умылся и собрался выходить. Он спросит их об этом позже, а пока нужно поторопиться по-возможности. — Вам что-нибудь нужно? Я сейчас буду выходить из дома. Таблетки, мазь, еда?.. — Сынмин проворачивает ключ в замочной скважине, пока придерживает телефон между ухом и плечом, внимательно слушая инструкции. Нет, конечно, он совершенно хорошо знал, что требуется телу омеги во время приближающейся или уже начавшейся течки, ведь не зря был отличником по биологии, но побыть внимательным и спросить о личных капризах тоже стоит. Особенно сейчас, когда два его парня такие нуждающиеся, пусть и не особо привередливые. У дверей чужой квартиры Сынмин стоит уже через пол часа, нажимая на кнопочку звонка пару раз. У него, несомненно, есть ключи отсюда — если уж на то пошло, есть ключи от личных жилищ всех членов стаи —, но бета всё же решает дождаться, понимая, как прямо сейчас могут чувствовать себя омеги. И он не ошибается: стоит только вновь потянуться к кнопке, как дверь открывается и его затягивает в квартиру пара цепких рук. Сердце ëкает от вида Джисона, что с трудом стоит на ногах и дрожит. Он выглядит бледно и растрëпанно — особенно выделяется наспех натянутая одежда —, только щëки раскраснелись словно от температуры, глаза едва концентрируются на Сынмине. И если в подъезде не особо чуялись смешанные запахи тёплой выпечки и орехов, то сейчас, в прихожей, они резко бьют в ноздри. Сынмин подхватывает Джисона под руки, когда тот собирается упасть. Он крепко держит его за талию, уводя в спальню, в которой, ожидаемо, их ждёт большое гнездо на кровати, построенное из одежды, одеял, подушек и полотенец омег — всё, что нашлось и подошло. Сынмин, пусть и являлся бетой, всё равно едва смог бы устоять перед любовными феромонами, ведь его мозг такой же до ужаса влюблëнный, так что он старается не дышать здесь слишком глубоко. Он доводит начинающего хныкать Хана до самой кровати, где того ревностно хватает обеспокоенный Феликс — уже обнажëнный —, утягивая в самую середину, чтобы замурлыкать и начать успокаивать хнычущего старшего омегу. Сынмин кидает на них взгляд и спокойно устраивается на стуле у стены, перебирая то, что купил для его двух бойфрендов по дороге. Он совсем не может обижаться на них сейчас, ведь это период течки, в котором они, к сожалению, не могут толком контролировать себя без должных медикаментов. Особенно сейчас, когда старший из них сгибается пополам от боли и трётся о уже мокрую простынь, выделяя ещё больше феромонов. Первый день всегда такой зудящий и не очень неприятный, Сынмин понимает и готов помочь всем чем сможет, когда это понадобится. — Хорошо, хоть предупредить успели, — бета хмыкает и вынимает из шоппера шуршащий блистер таблеток для самых нежных омег. Он встаёт, выдавливая маленькие таблетки, хватает бутылку с водой и медленно приближается к постели, в которой беспокойно мечутся два его пациента на ближайшую неделю. — Кс-кс, сюда, это ваш Сынминни, — приходится быть напыщенно милым и сладким, а так же как можно яснее назвать своё имя и нежно улыбнуться, чтобы два его одураманенных гормонами хëна признали его. Феликс зажимает руки между коленей, прячась за спиной Хана, но оба всё равно с любопытством и осторожностью ведут носами по воздуху, пытаясь уловить запах. Вторичного запаха у Сынмина толком нет, за то омеги могут уловить в его эмоциях безопасность и искренность в намерениях, когда он протягивает руку ладонью вверх. Как котята, ей богу. Первым нос за пределы гнезда высовывает Феликс, Джисон придерживает его за ногу. Он изучает чужую ладошку. Конечно, это Сынмин. На ласковую улыбку беты Феликс ведётся каждый раз, начиная мягко потираться о руку щекой и издавать тихое урчание в знак удовольствия. Его чуть растрëпанные блондинистые волосы закрывают ему глаза, поэтому Сынмин, хихикая, садится на колени перед кроватью, чтобы быть на одном уровне с чужими глазами, а затем нежно-нежно зачесывает волосы Феликса назад, приглаживая их. — Почему заранее не сказали, что за вами нужно поухаживать? — бета кладёт таблетку себе на язык, наконец, добивается расположения и притягивает к себе за щëки, чтобы поцеловать чужие розовые губы. Он и правда совсем заработался в последнее время и позабыл про такие важные события в жизнях своих парней. Обычно стая начинала за пару дней ухаживать за тем, у кого начиналась течка или гон, чтобы успеть приготовить всё, что было нужно. Вероятно, омеги расчитывали на Сынмина, но они не могут винить его, он правда так занят и всё равно очень сильно старается для всех его возлюбленных. Феликс урчит чуть громче, приоткрывает рот, чтобы впустить туда Сынмина, а тот, пользуясь этим, мягко проталкивает таблетку в рот омеги. Тот послушно принимает её, хотя его тело чуть настораживается. Они иногда практикуют такое, и затуманенный мозг вдруг вспоминает это, становясь ещё более пушистым и цветущим любовью. — Вот так, скоро станет лучше, попей воды, — Сынмин улыбается, поглаживая щеки Феликса, что смотрит так любовно и доверчиво, слушаясь каждого слова. Затем бета переводит взгляд на Хана, кладя ещё одну таблетку на кончик языка, подзывает к себе пальчиком. И если Феликс всегда был покладистее, то Джисон наоборот: он много капризничал и своенравничал, особенно с альфами, очаровательно дул губы, но был таким чувствительным, прося чуть больше поглаживаний или поцелуев. Тем не менее, сейчас он кивает, видя что Феликс чувствует себя хорошо. Он подползает к Сынмину, который уже пересел на край кровати, и сам тянется к его губам, прогибаясь, когда его талию начинают поглаживать во время поцелуя. Это всегда ужасно успокаивает, их бета знает их как пять собственных пальцев, если не больше. Хан становится более расслабленным, когда находит себя в баюкающих объятиях. Феликс тоже рядом, потирает поочерёдно его горячий лоб и плечи. Сынмин улыбается широко, видя как сейчас глаза омег стали чуть яснее. Он всё ещё колеблется, не решаясь вторгнуться в гнездо своим присутствием, но через пару секунд его уже тянут туда, затаскивая прямо в одежде, пропахшей улицей. Сынмин протестует, но его не хотят слушаться на этот раз, вместо этого удерживая с двух сторон. Омеги действуют слаженно: Джисон сильный, поэтому он держит Сынмина со спины, обхватив под подмышками, а Феликс залазит на колени беты, практически сразу пытаясь соблазнить своим сладким запахом, подставляя под его нос шею с пахучей железой. Похоже на то, словно они арестовывают злобного преступника — на деле же, милого любовника. Сынмин вовсе не сопротивляется больше, ловя поочередно поцелуи обоих омег. Их феромоны действуют на него не так, как на альф, но заводят не меньше. Он чувствует, что хватка Джисона ослабевает, когда он переворачивает его в своих руках и сажает на свои колени. Две пары рук скользят по телу Кима, спешно, но аккуратно раздевая его, выкидывая куски одежды прочь за гнездо. Они потираются о его голое тело, пытаясь оставить на нём запахи, заставляя Сынмина дрожать. Он даже не сразу замечает, как перестает чувствовать тёплую грудь Феликса за своей спиной. Тот оказывается между ним и Джисоном, ложась сверху на старшего лицом к Сынмину. Хан мягко прижимет солнечного омегу к себе, широко проводя языком по его железе на шее. Оба скулят, заставляя Сынмина даже не пытаться отвести от них взгляда, с привычными нежностью и волнением наблюдать за каждым их движением. Они всегда были такими игривыми и заботливыми друг для друга, не разделялись даже на время течки, вместо этого помогая друг дружке, пока к ним не придут позаботиться альфы. А сегодня они хотели их бету. Они давно мечтали привлечь его к этому, так как Сынмин ни разу не учавствал в их течке в таком смысле, лишь кормил, переодевал и убирался, как хороший партнёр, потому что беты — не альфы и не омеги. Он на самом деле любил эти маленькие жесты ухаживания, но сейчас ему было разрешено прикоснуться к большему, вопрос был лишь в том, сможет ли он удовлетворить все потребности в такой особенный момент? Сынмин прекрасно понимал, что он не сможет связать их узлом, как некоторые их омеги это любят, он не такой большой и он не выделяет такое количество смазки. А ещё он не смог бы дарить им те феромоны, как, например, Чан или Чанбин. Они такие сильные и невероятные, а он обычный бета, немного неуклюжий и занудный. Перемену в настроении быстрее первым замечает Джисон. Он обеспокоенно урчит и вздыхает, перемещая внимание на Сынмина. Его рука касается щеки беты, привлекая к себе глаза, гладит и пытается успокоить. Джисон хоть и имеет немного трудный характер, он один из самых чувствительных на эмоции своих партнёров. Он может ощутить, как в комнате витает крошечная кислинка, словно дёготь в мëде, и это определённо настораживает. — Сынмин? Ты чего? — голос омеги привлекает сразу обоих, Феликс тоже открывает глаза, сосредотачиваясь на настроении беты. Он тут же обнимает того за шею и притягивает чуть ближе, заставляя нависнуть над ними. Сынмин медлит с ответом, просто разглядывая двух своих очаровательных парней, лежащих друг на друге в такой близкой и тëплой позиции. Пусть даже он чувствует себя немного неуверенно, он не может отрицать факт того, как прекрасно они выглядят. Он помещается прямо между раздвинутых худых бëдер Хана, они выглядят немного контрастно под бëдрами другого омеги; ноги Феликса над ними, чуть согнутые в коленях и раздвинутые, мелко дрожат от предвкушения и всё того же зуда. — Просто... Почему вы не позвонили альфам? Разве я тот, кто вам нужен в этот момент? — Сынмин позволяет себе прикусить губу, понимая, что сейчас только раздувает проблему. У него адекватная самооценка, просто иногда бывают эти моменты, когда чувствуешь себя глупо и безобразно. От этого сложно спрятаться. Хан и Феликс смотрят на него круглыми глазами, даже будто немного отрезвевшие. Феликс недовольно пыхтит и тянет Сынмина ближе, пока тот не касается лбом его лба. Они играют в тревожные гляделки ещё немного, прежде чем его целуют, а комната начинает пахнуть чуть ярче, пряча разум Кима в своих любовных джунглях. Джисон не помогает, когда его руки скользят к бокам беты, сжимая и лаская. Даже если он омега, он всё равно чуть сильнее, и это чувствуется во властных касаниях, требовательных пальцах, дразнящих кожу и заставляющих дрожать. Сынмин стонет в поцелуй Феликса. Большие пальцы Джисона гладят его соски по кругу, заставив прогнуться и застонать снова, потому что член проезжается по чьей-то влажной плоти. Омеги почти синхронно всхлипывают, чувствуя, как зуд начинает усиливаться. Это не так приятно, честно, совсем не круто. Но, действительно, даже если Сынмин боится облажаться сейчас, он чувствует ответственность перед своими парнями. Он должен сделать всё что угодно, чтобы им стало легче. Эти две пары глаз, что смотрят с нуждой и надеждой, такие, что трудно отказать в чëм бы то ни было. Ему нужно неприменно успокоиться и хотя бы не выказывать своих дурных сомнений, потому что это влияет на чувствительное настроение его милых омег. Он не хочет их расстраивать. Сынмин кивает сам себе, на секунду закрыв глаза, чтобы вдохнуть поглубже, набраться смелости. Он не готов, но очень постарается. Когда ëрзанье на кровати усиливается, бета ещё раз внимательно рассматривает картину перед ним: Феликс со слезящимися глазами, спутанными волосами, прилипшими к потному лбу, его мягкий прогиб в позвоночнике и ноги, расставленные чуть шире; Джисон прямо под ним, уже немного уставший и выглядящий так, словно у него снова поднимается температура, тяжёлое дыхание. В первый день течки такое совершенно ожидаемо, и Сынмин мысленно составляет себе крошечный план, в который первым делом входит снять зуд и облегчить горячие узлы в нежных телах. Бета тянется рукой, чтобы ласково убрать волосы с лица Джисона, зачесав их, и нежно погладить его щëку, розовую и горячую. Омега урчит и ластится, взглядом почти умоляя быть рядом. Сынмин наклоняется к нему, целуя в уголок губ, мельком обнюхивая, прежде чем дать внимание другому омеге. Его ладонь перемещается на плоский живот Феликса, опускаясь чуть ниже медленным движением. Ему интересно, не будет ли Хану слишком тяжело, но тот, вероятно, сам скажет, если станет слишком неудобно. Сынмину нужно просто... Он чуть отодвигается, садясь на колени и кользит взглядом между ягодиц омег, оценивая ситуацию ещё раз. Да, он сможет. Он должен. Подушечками пальцев он на пробу проводит снизу вверх, прямо с копчика Хана и до мошонки Феликса, собирая влагу. Вторая рука тоже оказывается задействована, потому что средний и указательный пальцы обеих рук окунаются сразу в обе дырочки ровно на половину. Парни вздрагивают, но ничего особенного, они уже хорошо растянуты и слишком скользкие, чтобы им было больно или неприятно. Наоборот, потирание о внутренние стенки немного снимает дискомфорт и расслабляет. Они мягко мурлычут и послушно подставляются под любимые руки. Для них это тоже немного ново: альфы обычно не тратят так много времени на пальцы, предпочитая что-то посущественнее, и это вовсе неплохо, просто есть что-то в этих размеренных движениях длинных пальцев сразу в них двоих. Не говоря уже о том, как заворожено смотрит их Сынминни, когда Хан набирается сил, чтобы игриво сжать его пальцы в себе. От температуры снова немного кружится голова, и он слегка обнимает Феликса поперёк талии, чтобы мягко потереться головой о его шею. Феликс совсем не тяжёлый, и Хану только в радость быть под ним, ощущать вес своего партнёра и то, какой он очаровательно мокрый и нуждающийся для Сынмина. Джисон снова поднимает глаза на сосредоточенного бету и подаëт хриплый голос: — Сынминни? Можешь... — он сглатывает и благодарно принимает бутылку с водой, присасываясь к ней, чтобы смочить горло. Но ведь он просит немного о другом? Глаза сканируют лицо Кима, серьёзное и всё ещё немного неуверенное. Он невероятно заботлив, мил и внимателен, но сейчас так хочется, чтобы он забылся, заставил их чувствовать себя желанными. Феликс же чувствует, что становится нетерпеливым. Обычно он послушный, но сейчас над ним берëт верх его самочувствие. Он скулит, вызывая тихое удивление, дрожащей рукой тянясь вниз, чтобы обхватить член Сынмина, твëрдый и такой вкусный на вид. Сынмин покрывается мурашками от этого чувства и невольно толкается в чужие пальцы, головкой задевая чьи-то ягодицы. Это внезапно напоминает ему о том, как он хотел бы сделать то, что обычно делали их альфы, хотя это будет определённо необычно. — Вы не против, если я... На самом деле Сынмин понимает, что не должен зацикливаться на своих проблемах сейчас, потому что самое важное в данный момент — это его парни. Ему просто нужно ещё одно маленькое подтверждение, что он идёт верно. И он неожиданно получает это, когда Феликс с тяжёлым горячим вздохом переворачивается на живот, хотя всё ещё остаётся лежать на Джисоне. Их липкая от пота кожа привлекательно блестит, и Сынмин невольно наклоняется, чтобы провести языком по лопатке Феликса вверх и вниз. Солоноватая кожа и нуждающееся урчание наконец позволяют немного расслабиться, он отпускает себя, чуть прикрыв глаза и снова лижет, уже ближе к шее, ближе к чувствительной пахучей железе. Здесь действительно становится немного душно из-за усиливающихся запахов размякших омег. Это немного дурманит, почти заставляя руки и рот Сынмина двигаться сами по себе. Его ладони скользят вверх по бокам Феликса, встречая там руки Хана. Глаза прилипают к лицу омеги, немного слезливому, но это выглядит настолько хорошо, что хочется лишь поцеловать, и бета не оказывает себе в этом. Их губы соединяются в сладком поцелуе, немного слишком целомудренном для этой ситуации. Вероятно, маленький омега мог подумать, что его забыли, но ведь это не так! Они оба слишком очаровательны... Феликс хнычет, пытаясь втиснуться носом между лиц своих парней, чтобы тоже попросить немного поцелуев и для себя. Джисон подавляет инстинктивное рычание, тут же возвращаясь к губам беты, хоть и даёт успокаивающее поглаживание волосам Феликса. Ладони Сынмина, тем временем, ползут чуть ниже, даже немного дразнят, когда медлят прямо у бледных бёдер, прежде чем схватить покрепче. Он не часто был сверху, только пару раз, когда они экспериментировали вначале зарождения стаи, чтобы понять друг друга. И сейчас ему предстоит вспомнить самые лучшие наказы его хёнов, которые бы помогли сделать намного приятнее им троим. Прежде всего Сынмину приходится оторваться от излюбленных губ, он снова оказывается между двух пар ног, изучая, но иначе. — Пожалуйста, меня первым? — Феликс капризно хнычет, стараясь расставить бëдра чуть шире, тем самым заставля Джисона крепче удерживать его. Сынмин, конечно, кивает, снова глубоко вдыхая. Он мягко трогает себя, заставляя стать чуть твëрже, прежде чем привстает на коленях, и его головка устраивается прямо у дырочки Феликса. Он тихо стонет от приятного ощущения и плавно скользит вовнутрь, чувствуя, как его член погружается в тёплую плотную влагу. Глаза закатываются сами по себе, когда Феликс хрипло хнычет и сжимается, начиная ëрзать. В этот момент Сынмин пытается взять себя в руки, начиная медленно двигаться, крепко удерживая омегу на месте за его талию. Феликс невероятно красивый, когда его ресницы трепещут, а изо рта вырываются отрывистые стоны, наполняя комнату. Сынмин почти сразу чувствует, что попадает по нужной точке, потому что омега тут же кивает, хватая руки беты и прося двигаться сильнее. Когда Сынмин пробовал быть сверху, обычно это происходило спокойнее и не так скоро. Ему позволяли двигаться в ровном темпе, медленном и хорошем, просто чтобы получить удовольствие, но сейчас ему приходится быть намного сильнее и выносливее ради Феликса. Ему приходится собрать всю свою силу, чтобы сохранять этот мощный ритм, ударяя простату с каждым особенно глубоким толчком. Феликс не способен выдержать так много именно сейчас. В его голове только мысли об исчезающем зуде, большом удовольствие и о Ким Сынмине, который так редко бывает в нём. Их бета такой особенный, что только мысли о его члене внутри заставляют омегу издавать эти звуки в глубине его груди, похожие на мурлыканье. Он шире раскрывает ноги, уже чувствуя, что очень близко. Сынмин всё ещё держит, резко толкаясь, когда его одной рукой притягивают за шею для поцелуя, даже если двигаться в таком положении не совсем удобно. Он чувствует, как на нём сжимаются, а затем тёплую липкую влагу на пальцах. Мягкие губы Феликса почти тут же отстраняются, он пытается вдохнуть побольше воздуха, зажмурившись, но всё ещё обнимает бету за шею одной рукой, прижимаясь влажным лбом к его. Джисон, наблюдая, тоже становится нетерпеливым. Его парни выглядят так совершенно и сладко, что он скулит, мягко пиная Сынмина коленкой, чтобы он тоже обратил на него внимание. Мину приходится улыбнуться в ответ и послушно кивнуть, осторожно выходя из Феликса, который на это тихо хнычет. Он обмякает, всё ещё лёжа на груди Джисона, отпустив Мина и пытаясь отдышаться. Сынмин тоже чувствует себя на пределе, поэтому надеется, что Хан кончит чуть быстрее. Они оба немного сдвигают Феликса вверх, чтобы иметь доступ к члену второго омеги, за который тут же берётся Сынмин, начиная плавно надрачивать, когда входит до упора с первого раза. Джисон до ужаса мокрый, его плоть хлюпает, когда бета почти полностью выходит, лишь для того, чтобы снова глубоко зарыться. Для него не нужен такой же бешеный темп, как для Феликса, но было бы определённо лучше, если бы Сынмин снова использовал силу. Бета напрягает свои бёдра, прикусив собственную губу, потому что, наверное, для него это тоже слишком. Внутри так узко, но в то же время свободно для немного уже хаотичных движений. Сынмин откровенно стонет, чувствуя небольшое головокружение. Его свободная рука используется для того, чтобы подтянуться ещё ближе, хотя казалось, что ближе некуда. Теперь они так близко, и толчки становятся быстрее и короче, но это к лучшему, потому что Сынмин кончает внутрь сразу после Джисона, освободившимуся ему в ладонь. Его губы приоткрываются, когда он застывает вот так, делая пару медленных тягучих движений, прежде чем через несколько секунд отстраниться. Они запачкали кровать и себя, так что Сынмин собирался встать хотя бы за салфетками, но тут же две его омеги притянули обратно, уложив между и сплетаясь в слабых объятиях. Феликс справа всё ещё хрипит на ухо, но чувствует себя лучше, положив голову Сынмину на плечо. У Джисона тоже всё хорошо, он розовый и улыбчивый, тянется за нежным поцелуем. Сердце Сынмина трепещет от любви к обоим его парням. Они лежат здесь, обмениваясь ленивыми ласками, чтобы отдохнуть и прийти в себя. Конечно, это ещё не конец, но Хан и Феликс знают, что их заботливый бета сделает всё-всë-всë для их благополучия и здоровья. Это ли не любовь?