Сладость подчинения

Семейный ужин проходил в полной тишине и давал надежду, что так и будет до самого конца, но мои надежды не оправдались. - Элизабет, - отец обратился ко мне. Грузный и серьёзный мужчина, он обычно при разговоре отодвигал тарелку с едой чуть в сторону и опирался локтями на стол, а подбородок клал на скрещённые ладони. Так он сделал и сейчас, что не подразумевало ничего хорошего. - Да, отец? – выпрямив спину и приняв максимально серьёзную и гордую позу, я приготовилась слушать очередную воспитательную лекцию с осуждением. Как обычно. - Милая, ты знаешь, что мы с матерью гордимся тобой. Ты превосходно играешь на фортепьяно, твой танец вызывает восхищение. Особенно тебе удаются языки. - Спасибо, отец, за высокую оценку моих способностей, - сухо ответила я на прелюдии отца к критике. - Твои успехи в шитье и вышивании не столько высоки, и ещё ниже успехи в этикете. Мы с твоей матерью не считаем, что это что-то критичное, но нас очень настораживает твоё поведение. Тебе уже восемнадцать лет. И ты должна уже взять себя в руки и перестать позорить нашу семью, отказывая солидным и приличным претендентам на твою руку. Моё спокойствие подошло к концу. Встав, я одарила отца взглядом, полны недовольства. - Отец, прошу вас не вмешиваться в мою жизнь и перестать подбирать мне женихов, будто я корова на ферме, которую приводят к быку-осеменителю. Лицо матери стало пунцовым от стеснения. Она всегда молчала, когда отец говорил, максимум могла только поддакивать и соглашаться, если только отец не попросит её что-то сказать. Она всегда напоминала мне лань – трепетную и пугливую. Она рассказывала мне сказки и говорила приятные слова, но только когда мы были с ней наедине. Спустя годы я не могла ничего испытывать к этой женщине, кроме жалости. Пусть теперь представляет, как бык-осеменитель взбирается на корову, чтобы заделать ей телёнка. Пусть это маленькая шалость, но, надеюсь, мне это удалось. Отец не краснел. Его взгляд стал ещё серьёзнее, он будто бурил меня насквозь. - Следи за своими словами, юная леди. - Твои любимые дочери уже замужем и прославляют твою любимую вещь – самомнение и твой род. Поэтому прошу вас перестать превращать мою жизнь в кошмар и позволить мне жить так, как я считаю нужной. Я не хочу прожить свою жизнь, будучи тенью мужа, которого мне выберете вы. Не хочу делить ложе с ненавистным мне мужчиной всю мою жизнь, пока я не рожу ему достаточное количество наследников. Я вышла из-за стола и направилась к себе, не прислушиваясь к громким возгласам отца, направленных мне вслед. Закрыв дверь своей спальни на ключ, я постаралась успокоиться. Дыхание было глубоким и быстрым, как после пробежки, а грудь в тесном бежевом платье так же быстро подпрыгивала вверх-вниз. Всё внутри меня скручивалось, но боли я не испытывала. Наоборот, я испытывала удовольствие. Приятное тепло внизу живота потихоньку росло. «Я это сделала!» - думала я про себя. «Я сказала ему всё, что думаю о нём!» Чувство маленькой победы переполняло меня так сильно, что я не находила себе место. Запрыгнув в кровать и накрыв себя по шею одеялом, я решила вознаградить свою смелость небольшой шалостью. Всё-таки, я впервые в жизни сумела в открытую противостоять отцу и его порядкам. Раннее я только молча проглатывала все эти требования и укоры, отвечая только шаблонные «Да, отец», и «Да, конечно, я приложу больше усилий». Одна рука скользнула по талии вниз, до самого сокровенного местечка, от одного прикосновения к которому я с трудом сдержала стон. Обычно мне приходилось играть пальчиками с неприличным местом достаточно долго, чтобы интерес начинал превращаться в удовольствие, а трусики намокали насквозь. Но сейчас мне стоило совершить лишь несколько движений, как уже хотелось застонать от удовольствия. Другой рукой я стиснула свою грудь прямо сквозь платье, от чего мне стало ещё приятнее. На секунду перед глазами предстала гувернантка – строгая женщина лет тридцати, которая учила меня и моих сестёр правилам поведения. И сейчас, лаская грудь и киску, я будто слышала её слова: «Твоё тело – оплот греха. Мужчины будут желать обладать им, но помни, что получать удовольствие от греховной связи с мужчиной – удел куртизанок. Для леди близость – трагедия и боль. Но этим необходимо заниматься, если хочешь, чтобы муж был тобой доволен и не причинял боль больше, чем он считает необходимым». «Ха, миссис Брайдж! Катитесь в самое пекло! Я ласкаю себя и получаю кайф! Я не хочу подчиняться мужчинам! Мои руки доставят мне удовольствия больше, чем любой из мужланов. Моё тело – не грех. Моё тело – удовольствие!» - хотелось мне закричать вслух тому образу строгой гувернантки-традиционалистки, что вылезла из моей памяти в столь неподходящий момент. Но всё равно я смогла достичь сладостной истомы, минут десять лаская свою грудь и киску. Позволив себе тихий сладкий стон победного удовольствия, я упала в бездну, прямо в объятия Морфея. *** Не прошло и недели после злополучного семейного ужина, как в нашем доме вновь оказался незнакомый мужчина. То, что это очередной претендент на роль моего жениха, сомневаться не приходилось. Я бы с удовольствием сказала ему, что мне не нужна слабая замена моих пальчиков, а уж мужлана, которому нужно только моё тело, моё подчинение и мои будущие дети, я бы точно не потерпела в своей жизни. Но моя дражайшая мама вчера взяла вчера с меня обещание, что я не буду сразу прогонять женихов, а решение (понятно, что отрицательное) буду сообщать уже после встречи. Несмотря на жалость к матери из-за её поведения с отцом, она всё-таки мать, и я пообещала, что не стану прогонять сразу очередного жениха. Невыносимое семейное чаепитие с родителями и незнакомцем, которым оказался барон Дарси, прошло почти при полном моем молчании, так как за меня прекрасно описывали мои достоинства отец и мать, а я только поддакивала. Ах, как же сейчас не хватает Марии и Эстер, они бы прекрасно меня поняли и поддержали... - Благодарю вас за приятное чаепитие, - сказал с уверенным и статным видом барон Дарси, который на деле был мужчиной за тридцать, брюнетом с холодными карими глазами. Мне не нравился его холодный взгляд, но стоило отметить, что приятно радовало глаз отсутствие живота, которое я видела часто у мужчин в возрасте. - Мы благодарим вас за уделённое внимание, - поспешил поблагодарить гостя отец. – Это такая честь для нас. - Позволите ли вы мне поговорить с вашей дочерью наедине? Надеюсь, вы понимаете, что человек в кругу семьи и человек за закрытой дверью – разные люди. Ваша красавица почти молчала всё время, и я хотел бы поговорить с ней наедине, не стесняясь вас. На несколько секунд мой отец опешил, как и мать. Да что там, я и сама оказалась в ступоре, да настолько, что ничего не ответила сама. А отец дал положительный ответ, признав доводы гостя разумными. И мне пришлось провести мужчину в свои покои, соблюдая моё обещание матушке. - А это мои скромные покои, - сказала я, жестом показав гостю свою комнату. Повернувшись к гостю, перед глазами что-то мелькнуло, а потом я испытала жуткое жжение на лице, будто меня коснулся огонь, и я упала на кровать. И только через пару секунд я поняла, что это была пощёчина. Не успев от шока даже возмутиться, я не сразу заметила, что барон (к моему стыду, имени я так и не запомнила) закрыл дверь комнаты и повернул ключ в замке. - Я слышал о твоем дерзком нраве. Леди не подобает вести себя, словно она дикая рысь. Леди – трепетная лань. – голос мужчины оставался таким же холодным. Он был будто учитель, отчитывающий нерадивого ученика. - Как вы посмели меня ударить! – выпалила я, держась за болевшую щеку, от чего словила вторую пощёчину. - Леди не открывает свой рот, пока мужчина ей не разрешит. – вновь начал меня отчитывать мой мучитель. Сильный толчок мужчина мне в спину, и я упала всем весом на кровать. Не успела я даже собраться с силами, чтобы встать, как почувствовала вес барона себе. Он прижимал меня к кровати, подавляя любое сопротивление. Перевес сил был не в мою сторону. Чувствую себя будто в тесной клетке, я переполнилась страхом. Но помимо страха за свою жизнь было и что-то иное... я не могла описать это чувство, но оно было в некоторой степени приятным. Как в детстве, когда я прыгнула в речку с возвышения. Смесь дикого страха с удовольствием. Но размышлять о странном чувстве было некогда. Мой мучитель наклонился ко мне, от чего я чувствовала его горячее обжигающее дыхание на своей шее. И кончик его языка коснулся моего уха. Никогда не слышала, чтобы ласкали или целовали ухо, но мужчина именно это и делал. Лёгкие поцелуи в ухо, нахальные движения языком по ушной раковине, от которых мне было настолько приятно и щекотно, что я на несколько секунд вообще забыла о том, что меня сейчас вообще-то ударили и прижали к кровати. - А теперь будь послушной девочкой и не ори, пока я тебе не прикажу это. – холодный и низкий голос барона совершенно не сходился с только что имевшими место нежными поцелуями моего ушка, и этот контраст пугал и притягивал одновременно. И я была абсолютно уверена, что мужчина не врёт. Он не пытался навредить, он хотел показать, кто в этой ситуации всем управляет. Если же я решусь оспаривать его превосходство надо мной в этой ситуации, вектор его действий изменится с подчинения на подавление, с гораздо большей агрессией... а этого я не хотела. В панике я смогла только кивнуть, боясь произнести даже писк. Я почувствовала, как его горячая ладонь коснулась моего колена. Никогда в жизни мужчина не касался моих колен. И не только колен, если быть честной с самой собой. Рука была подобно змее, она двигалась резко и не по прямой траектории. Барон, двигая ладонью по моему бедру, впивался в неё пальцами то здесь, то там, будто ничего более мягкого он никогда не ощущал в своих руках. Конечно, грубые ласки моих бёдер не шли ни в какое сравнение с теми ласками, которые я периодически дарила сама себе, но почему-то я почувствовала вновь это приятное, ни с чем не сравнимое тепло внизу живота. «Моя киска точно намокла» - эта мысль возникла в голове совершенно случайно, и от стыда я стала краснеть. Претендент на мою руку и сердце поднял руку вверх, к трусикам. О боже, он провёл рукой по ним! По самой киске! Его рука нагло двигалась между моих ягодиц, задевая пальцами от того приятного бугорка, который я так тщательно натираю во время ласк, и до самого входа в мой храм, которым так хотят все распорядиться в интересах моей семьи. Сладостный стон сорвался с моих губ, и за этим последовал резкий шлепок по заднице, от которого я чуть не вскрикнула, вовремя подавив желание кричать. - Я не разрешал тебе стонать, - сказал барон, и его ледяной голос вызывал во мне не столько осторожность, сколько... ожидание удовольствия? - П-простите... – жалобно извинилась я, будто я снова семилетняя девочка, которую отругали родители за то, что испачкала новое платье, погуляв в нём в саду. Откуда во мне такая робость? - Уже лучше. Мой насильник проводил пальцами по моей киске раз за разом, менял скорость и давил с разной силой на моё неприличное место, доведя, в конце концов, меня до того, что ноги уже дрожали, а соки моей киски стекали по бедрам вниз. - У-умоляю... – простонала я, забывшись в этой сладостной неге, что вообще-то меня ласкают против моей воли. Ещё один сильный шлепок по заднице, от которого я всё же вскрикнула. «Нельзя говорить без разрешения» - вспомнила я правило. - Не мучайте меня... я уже не могу это больше терпеть. – не смотря на запрет, я обратилась к моему мучителю, так как я за последние минут пятнадцать, что продолжались ласки моего неприличного места, я потеряла счёт тому, сколько раз меня накрывала сладостная нега. Ласки прекратились, от чего я ощутила лёгкое чувство разочарования... не хотелось, что это продолжалось. Но тут моё тело пронзила боль. Барон схватил меня за волосы и потянул на себя, от чего я с трудом сдержала крик. Я оказалась на коленях, и ткань ковра неприятно стала теперь о мои колени. Не выпуская мои волосы из рук, барон потянул мою голову назад, и наши взгляды столкнулись. Я смотрела на него снизу вверх, ощущая жгучую боль в голове, а он смотрел на меня сверху вниз, как будто я была его служанкой... или рабыней. - Твоё непослушание меня огорчает. Но то, что ты не умеешь соблюдать прямые приказы – очень нехорошо. Надо будет нам этот пункт изучить более подробно. А сейчас, раз твой рот такой непослушный, то пусть он и расплачивается за свои ошибки. Мужчина стал расстёгивать брюки, от чего меня переполнила паника. Что делать? Я даже не знаю, что сейчас будет и что он вообще хочет от меня. В другой ситуации, будь я прежней, я бы ему ещё в самом начале высказала в лицо всё, что о нём думаю, но сейчас... Сейчас я чувствовала себя иначе. Я очень боялась происходящего, но в то же время и желала этого. И пусть мужчина вёл себя так, как хотел, но в то же время он не сделал ничего из того, чего я по-настоящему не хотела бы...