~
Чан смотрит в чашку с сиропом с выражением отвращения на лице. Они в больнице, и ему предстоит сделать просроченный тест на глюкозу, и он, честно говоря, скорее подожжёт себя и сгорит дотла, чем выпьет эту отвратительно пахнущую жидкость, которую от него требуют. — Конечно, в этом нет необходимости, — Чан пытается вразумить Чанбина, доктора всех наук. — Это для проверки на гестационный диабет, — комментирует Чанбин, проводя рукой по позвоночнику Чана. — Очень важно. — Заставить кого-то упасть в обморок от передозировки сахара — это важно? — Чан огрызается. — Это не убьёт тебя, — терпеливо отвечает Чанбин. — К тому же, чем быстрее ты выпьешь, тем быстрее с этим будет покончено. Если бы взгляды могли убивать, Чанбин был бы нарезан на кусочки, кубики и насажен на кабоб, чтобы Чан его зажарил — и Чан его зажарит. — Тогда выпей это и скажи, что это меня не убьёт. — Чан сверкает глазами, сузившимися на Чанбине. Губа Чанбина подёргивается от отвращения. — Так я и думал. — Чан решительно ставит чашку на стол перед собой. — Чан, пожалуйста? — Чанбин надувает губки и делает щенячьи глазки, от которых у Чана подкашиваются колени. — Это для того, чтобы обезопасить тебя и ребёнка. Чан хмурится и скрещивает руки. — Ты играешь нечестно. — И я не буду играть честно — не в этот раз. — Ладно, но хотя бы пригласи меня на ужин, раз уж ты настаиваешь, чтобы я переваривал это дерьмо. Чанбин усмехается и поглаживает его по щеке ладонью. — Спасибо, Чанни. — Я бы сказал, что не за что, но… — Чан бросает взгляд на чашку перед собой. Чанбин смеётся и целует Чана в щёку. — Выпей, и я угощу тебя ужином, — обещает он. Чан вздыхает и снова берёт чашку. Он бы с удовольствием вылил её в ближайшую раковину. — Плюс десерт. — Чан соглашается, если ему вообще придёт в голову мысль о сладостях после того, как он выпьет этот сироп. — Я угощу тебя всем меню из ресторана, — Чанбин ухмыляется. С губ Чана срывается мечтательный вздох, и Чанбин снова смеётся. — Выпей. Чан бросает на Чанбин невесёлый взгляд, выпивает содержимое чашки и… — Это отвратительно. — Чан захлебывается, стараясь не выплюнуть его обратно. — Я горжусь тобой, — комментирует Чанбин, потирая рукой спину Чана. Чан просто кивает, потому что, если он заговорит, его точно стошнит. Проходит несколько минут, и Чан начинает потеть и его тошнит. Он выглядит бледным, и Чанбин искренне переживает за него. — Чанни, ты в порядке? — Нет… — комментирует Чан. — Мне… мне сейчас плохо. И вдруг Чанбин вспоминает, как в прошлый раз Чана вырвало рядом с ним, и он бросается на поиски мусорного ведра так быстро, как только может его найти. — Вот! — восклицает он, возвращаясь с мусорным ведром в руках. Оно передаётся Чану как раз вовремя, потому что вскоре Чан уже склоняется над мусорным баком, вытряхивая содержимое своего желудка. Руки у него трясутся, а на лбу выступили капельки пота. — Больше никогда. — Он клянётся. — Боюсь, тебе придётся сделать это снова, — Чанбин говорит с сочувствием. — Но это не обязательно должно случиться сегодня. — Хорошо, потому что сегодня я точно этого делать не буду, — Чан ворчит, а Чанбин не может удержаться от смеха. — У меня такое чувство, что рядом с тобой невозможно заскучать, — комментирует Чанбин. Чан ухмыляется, наконец-то переставая хмуриться, и у Чанбина перехватывает дыхание, потому что омега в таком виде выглядит очень, очень красиво. — Что случилось? — Чан наклоняет голову. — Ничего, — Чанбин улыбается. — Просто любуюсь видом. — У меня сопливое лицо и рвотный запах изо рта, — Чан ворчит. — И чем тут можно любоваться? — Всем, — Чанбин говорит просто, без прикрас, и Чан не может не улыбнуться. — Можно тебя оставить? — спрашивает Чан, протягивая руку Чанбина. — Я уже принадлежу тебе. На глаза Чана наворачиваются слёзы, и он задаётся вопросом, как ему так повезло; как он оказался с человеком, который был так предан ему с самого начала; который знал, чего хочет, и никогда не отступал, несмотря на расстояние, которое так долго их разделяло. — Я никогда не отпущу тебя, — шепчет Чан. — И я люблю тебя за это.~
— У вас срок около тридцати недель. — Доктор Ким ведёт рулеткой от таза Чана до верха матки. — Похоже на то, — Чан комментирует это из своего лежачего положения на смотровом столе, сжимая руку Чанбина. Доктор Ким кивает, достаёт доплер и смазку. — И это ваша первая дородовая встреча, верно? — Да, — отвечает Чан. — Лучше поздно, чем никогда. — Доктор Ким наносит смазку на живот Чана. Чан вскрикивает, и доктор Ким извиняюще смотрит на него. — Простите, я забыл упомянуть, что будет холодно. — Я должен был этого ожидать, — Чан смеётся. — Я же медсестра, в конце концов. — Давайте послушаем сердцебиение ребёнка? Чанбин, пожалуй, больше всех взволнован этой частью, слёзы застилают ему глаза, когда первые звуки касаются его ушей. Чан поднимает глаза на Чанбина и в глубине души понимает, что если и есть на свете идеальный человек, с которым можно случайно завести ребёнка, то это Чанбин. — Это твоя девочка, — Чан шепчет, а Чанбин смотрит на Чана с мокрыми ресницами и самой нежной улыбкой. — Наша малышка. Момент, проведённый между ними, настолько нежный и интимный, что доктор Ким делает шаг назад, чтобы дать им немного пространства. — У Звёздочки сильное сердцебиение, — Она бормочет, а Чан отфыркивается, вытирая слёзы, увлажнившие его щёки. — Конечно. Я же её отец. — Чанбин сгибает мускулистую руку, и Чан игриво закатывает глаза. Чан прижимает руку к животу и нежно улыбается. Когда Чанбин рядом с ним, он думает, что может сделать это. Он может всё. — Не могли бы вы убрать смазку с моего живота, доктор Ким? — спрашивает Чан. — Конечно. — Доктор Ким быстро вытирает живот Чана, и омега снова натягивает рубашку. Настало время ему сесть, и Чанбин помогает ему вернуться в вертикальное положение. — Я ознакомился с вашими анализами, и всё выглядит хорошо. Ваша анемия стала лучше, чем была, благодаря усилиям доктора Со по борьбе с ней. Чан усмехается, похлопывая Чанбина по руке. — Но вам придётся пересдать тест на глюкозу, так как вы не смогли его пройти. Чан снова хмурится, а доктор Ким бросает на Чана неодобрительный взгляд. — Сейчас, сейчас, мистер Бан. Вы же медсестра. Вы знаете о важности этих тестов лучше, чем кто-либо другой. — Я знаю, — Чан драматично вздыхает. — Я возьмусь за это (с неохотой), но нет такого закона, который бы говорил, что мне это должно нравиться. — И он будет отстаивать эту точку зрения до тех пор, пока не окажется в метре под землей. Доктор Ким смеётся и ухмыляется, глядя на Чанбина. — У вас с ним много работы. — В лучшем смысле этого слова, — отвечает Чанбин. — Я дам тебе кое-что, чтобы у тебя были заняты руки, — Чан нахамил. — Ой… — Доктор Ким хихикает над Чанбином. — Втянул тебя в неприятности. — У меня такое чувство, что мне понравятся неприятности, в которые я попаду, — Чанбин смеётся, а Чан выгибает бровь. — Давайте оставим эти неприятности на то время, когда вас не будет в офисе. — Доктор Ким шутит, успокаиваясь, прежде чем перейти к более серьёзной теме. — У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы или пожелания, мистер Бан? — Никаких, — отвечает Чан. — Я как бы выясняю всё по ходу дела. — Очень хорошо. — Доктор Ким улыбается. — Ваш следующий приём будет через две недели. Вы можете записаться на него в регистратуре, когда будете уходить. Приятно было познакомиться с вами обоими. Доктор Со. Мистер Бан. — Доктор Ким кивает и выходит из кабинета. — Спасибо, — Чан отвечает, а когда доктор покидает комнату, поворачивается к Чанбину и ухмыляется. — У меня есть толстая задница, которая нуждается в руках, когда мы вернёмся домой. — Только мои руки? — Чанбин замялся, проводя руками по челюсти Чана. — Или мой член тоже? — Определённо и то, и другое. Чанбин ухмыляется. — Давай. Пойдём домой. И они оба поспешили уйти, желая провести остаток дня в объятиях друг друга, забыв обо всём на свете и обо всех своих проблемах.
~
Чан застонал, когда утренний солнечный свет проник в его комнату. Ярко и обидно, и он накрывает лицо подушкой, которая служит неплохой защитой от золотистого света. К сожалению, это не спасает его от волнения Джисона. Стук в дверь становится всё громче, и Чан уже начинает злиться, когда его имя повторяют, как заезженную пластинку. — Что?! — Он огрызается, хотя и немного резче, чем собирался, но Джисон либо не замечает, либо ему всё равно, потому что он вбегает в комнату и ложится на кровать рядом с Чаном. — Сегодня тот самый день, — Джисон торопливо произносит слова, и от волнения Чан начинает тараторить их с такой скоростью, что он вынужден перечитывать их в уме. Ох. Это объясняет волнение Джисона. Сегодня у них должно было состояться свидание с сыном. Чан ещё не отошёл от сна, но улыбается Джисону и проводит пальцами по его волосам. — Я не мог уснуть, — объясняет Джисон. — Я был слишком взволнован. — Я вижу. Мне нужно немного прийти в себя, да? — Чан тихонько смеётся. — Окааааай, — Джисон хнычет, даже прижимаясь к Чану. — Мне нужно принять душ, прежде чем мы куда-то пойдём. — Почему? — Джисон хмурится. — Ты прекрасно пахнешь. — Чтобы и дальше пахнуть прекрасно. — Чан хихикает. — И нам нужен завтрак. — Разве мы не можем позавтракать, когда получим горячий шоколад? — Джисон надулся. Чан немного подумав, упирается подбородком в макушку головы Джисона. — Наверное, да. — Ура! — кричит Джисон. — Хорошо, малыш. Подними меня, чтобы я мог подготовиться. Джисон никогда в жизни не двигался так быстро, он встал на ноги, протянув руку, прежде чем Чан успел моргнуть. Чан рассмеялся, принимая предложенную помощь, и застонал от боли в мышцах живота, когда встал. Рубашка задралась на полпути к его тяжёлому животу, и Джисон потянул за подол. — Тебе нужно сделать несколько покупок для беременных. — Когда у меня будет время. — Чан смеётся, изо всех сил натягивая рубашку. — Тебе стоит пойти с Хёнджином, — Джисон комментирует, наклоняя голову. — Вам обоим нужна одежда. Чан улыбается и взъерошивает волосы Джисона. — Я подумаю. Джисон кивает и быстро обнимает Чана. — Я буду ждать тебя внизу. Я уже готов к выходу, за исключением зимней одежды. — Хорошо, любимый. Я скоро приду. Джисон выходит из комнаты, а Чан остаётся собирать свою одежду и достаёт чистое полотенце для душа, но прежде чем отправиться в ванную, он делает поворот и стучится в дверь Чанбина. — Ммм, да? — Чанбин открывает дверь и заглядывает в комнату. Чан просовывает голову внутрь, выставляя на показ своё лучшее надутое лицо. — Примешь со мной душ? Я чувствую себя нужным сегодня утром, а меня не будет весь день. Чанбин улыбается и сбрасывает с себя покрывало. — Уже иду. Встретимся там. — Хорошо, — Чан хмыкает. Он уходит и направляется в ванную, размышляя о том, почему они не живут в одной комнате. Теперь, когда они ухаживают друг за другом и так близки, Чан задаётся вопросом, не согласится ли Чанбин жить с ним в одной комнате. По правде говоря, Чан испытывает проблемы с ночным сном, потому что ему не хватает надёжных объятий Чанбина. Если бы дом был человеком, Чанбин был бы им. Недолго думая, Чанбин проскальзывает в ванную, и они оба раздеваются догола. Чан включает горячую воду в душе, и Чанбин помогает Чану войти в воду, как только она достигает приятной, тёплой температуры. — Ты хорошо спал? — спрашивает Чанбин, намазывая мыло из бутылки на мочалку. — Недостаточно, — хмыкает Чан. Руки Чанбина находят тело Чана и начинают намыливать его, покрывая кожу приятными пузырьками, и Чан тает от этого прикосновения. — Как приятно. — Он тихонько напевает, пока Чанбин моет его. — Позволишь мне тоже помыть тебя? — Ни в коем случае, — отвечает Чанбин. — Я просто хочу, чтобы ты расслабился и получил удовольствие. Кроме того, я принял душ прошлой ночью. — Ах, — вздыхает Чан. — Хорошо. — Он молчит, пока Чанбин чистит его тело и моет волосы, глаза закрыты, а тело расслаблено всё это время. Когда Чанбин заканчивает, Чан поворачивается и пытается обхватить Чанбина за талию, хотя это трудно, так как мешает живот. — Бин. — Хм? — Чанбин с такой нежностью проводит пальцами по волосам Чана и целует его в лоб. — Я хотел спросить… — Чан прикусывает губу, чувство неуверенности, возникшее после того, как он сделал Чанбину предложение, возвращается и снова мучает его. — Не мог бы ты переехать ко мне… — Ему кажется, что сердце вот-вот выскочит из груди. Нервы прогрызают дыру в желудке, а пальцы начинают дрожать. — Ты нервничаешь? — спрашивает Чанбин, заметив неуверенность в глазах Чана и чувствуя, как дрожат руки на его талии. Чан кивает, и Чанбин одаривает его такой ласковой, обожающей улыбкой. — В этом нет необходимости. — Я не согласен, — Чан смеётся. Даже если он луна, он не избавлен от страха быть отвергнутым. — Если ты хочешь, чтобы я переехал к тебе, то я так и сделаю, — Чанбин говорит мягко. — Но хочешь ли ты этого? — спрашивает Чан, ранимо глядя в глаза Чанбину. — Конечно, хочу. Я хотел этого с того самого дня, как стало известно, что я перееду в этот дом, но я не хотел торопить тебя. Чан улыбнулся про себя. Как глупо он поступил. — Хорошо, поработаешь над ним сегодня, пока меня не будет? — Я не хочу портить твои вещи, — Чанбин говорит мягко. — Мне плевать на свои вещи. Я просто хочу, чтобы ты был там. Со мной. Где я смогу каждый день вдыхать твой запах. И обнимать. И вить гнездышко. И аааааааааааабсолютно не вести себя хорошо, — Чан хихикает в конце. — В таком случае я закончу его к твоему возвращению. Чан ухмыляется Чанбину и целует его в губы. — Спасибо. — Не стоит благодарности. — Но всё равно спасибо. — Чан поворачивается в объятиях Чанбина, прижимается спиной к его груди, позволяя ему прижаться к нему. Чанбин настолько силен, что в любой момент, когда Чан чувствует, что эмоции вот-вот захлестнут его, ему остаётся только крепко обнять Чанбина. Они так и остаются в объятиях друг друга, покачиваясь взад-вперёд. Это наполняет Чана чувством покоя, которого он никогда не знал и даже не подозревал, что такое возможно. Если бы вы спросили его год назад, согласится ли он жить с альфой, его ответ был бы решительным «нет», но сейчас он счастлив как никогда и собирается остепениться. Чанбин тихонько напевает себе под нос, обхватив руками тяжёлый живот Чана, и омега не может не заметить, какой красивый у него голос. Он убаюкивает его, и вскоре Чан подпевает ему. Так продолжается до тех пор, пока их не вытесняет прохлада, опустившаяся на воду. — Увидимся за ужином? — спрашивает Чанбин, когда они вдвоём натягивают на себя последнюю одежду. Чан кивает и чмокает Чанбина в щёку. — Увидимся вечером. Не делай ничего такого, чего бы я не сделал. Чанбин смеётся. — Это очень маленький список. Чан подмигивает Чанбину и выходит из ванной, чтобы найти Джисона.
~
Чан находит Джисона, свернувшегося калачиком на диване с игровым контроллером в руках, играющим в гоночный симулятор на xbox. — Спорим, я смогу тебя победить? — Чан ухмыляется, усаживаясь рядом с Джисоном. — О нет, не сможешь, — возражает Джисон, срываясь с дивана, чтобы выключить телевизор. — Мы уходим. Я ждал этого всё утро. Чан обижается на упущенную возможность надрать ему задницу. Он никто иной, как хороший соперник. — Хорошо, но это значит, что нам придётся найти игровой зал, пока мы будем гулять. Джисон ухмыляется, помогая Чану подняться с дивана, и омега молча благодарит его. — На улице холодно. У тебя есть шапка, шарф и перчатки? — спрашивает Чан. — Да, мама, — Джисон нахальничает. Чан бросает на него взгляд, в котором читается «п-р-о-б-л-е-м-ы», и Джисон сглотнул. — То есть, да, Чанни-хён? — Намного лучше, наглый мальчишка, — Чан смеётся, поглаживая Джисона по щеке. — Ты ведь знаешь, у кого я этому научился? — спрашивает Джисон, следуя за Чаном к выходу из дома. — Это не мог быть я. — Чан притворяется невеждой, хотя в глубине души гордится тем, что так хорошо научил Джисона. — Никогда, — Джисон говорит с тяжёлым сарказмом. — А Минхо ты тоже так говоришь? — Чан ухмыляется, надевая всю свою зимнюю одежду. — Конечно, да, — Джисон смеётся. — Хороший мальчик, — Чан смеётся.
~
Когда Чан и Джисон подходят к дверям «Сеульской пекарни», у Чана уже пересохло во рту. Он чувствует вкус еды на языке от одного только аромата, витающего в воздухе, и этого достаточно, чтобы проголодаться. Они торопливо заходят внутрь, и когда Чан видит витрину, он хватается за Джисона. — Помоги. Я собираюсь потратить здесь… все деньги. — Зачем мне тебя останавливать? — Джисон смеётся. — Чем больше ты купишь, тем больше нам придётся есть в ближайшие дни. — Но это же сплошные углеводы и сахар, — сетует Чан. — А где же здоровое питание? — Насколько я знаю, — размышляет Джисон. — В большинстве пирожных есть молочные продукты, яйца и фрукты. Как-никак три группы здоровых продуктов. — Ты прав. — Чан ухмыляется, пальцы в предвкушении загибаются в ладони. — Я куплю что-нибудь для каждого и ещё останется для нас. К тому времени, когда Чан и Джисон заказали горячее какао и всю выпечку, которую только могли пожелать, у Чана и Джисона было четыре пакета, которые они разделили между собой. Они складывают коробки, как домино, на выбранную ими скамейку и садятся вместе на противоположную сторону, а напитки аккуратно ставят на стол. Чан отправляется на поиски своей коробки с завтраком и успешно находит её со звуком «Ага!». К моменту открытия коробки у Джисона и Чана практически текут слюнки, и они с жадным нетерпением вгрызаются в еду. — О Боже! — стонет Чан, вгрызаясь в сырный даниш. Хрустящий и солёный, с лёгким намёком на сладость — всё, что Чан мог пожелать, и даже больше. Джисон повторяет за Чаном звуки, которые тот издаёт, когда поглощает свою еду, и они так громко и беззастенчиво говорят об этом, что привлекают взгляды посетителей со всего кафе. — Это лучше, чем секс, — комментирует Джисон, его щёки надуты, как у квокки. — Что? Не может быть! — Чан отмахивается. — Честное слово. — Минхо не справляется с работой? Неужели мне нужно… — Чан краснеет при этой мысли. — Давать ему уроки, как удовлетворить тебя? Джисон подавился едой и стукнул себя кулаком в грудь. — Боже, нет. Минхо прекрасно справляется. — Прекрасно? — Чан хмурится. — Как это «нормально»? — Не все из нас — озабоченные кролики, — поддразнивает Джисон. — Это правда, — Чан с усмешкой соглашается. — Очевидно, мне они тоже нравятся. Джисон снова поперхнулся едой, но потом со смехом проглотил её. — Слышал когда-нибудь о презервативах? Или о противозачаточных средствах? Чан усмехается. — Вообще-то мы пытались использовать перчатку в качестве презерватива, когда трахались в первый раз. Получилось не очень хорошо. — Перчатку?! — недоверчиво спрашивает Джисон. — Ммм… Но у меня была течка и нетерпение, поэтому, когда ничего не вышло, я попросил его отсосать мне, — говорит Чан. — О боже! — Лицо Джисона пылает. — Мои бедные невинные ушки. — Не невинные, — Чан смеётся. — Я знаю, что ты слышишь Сынмина и Хёнджина, когда их уродливые задницы сцепляются друг с другом. — Более чем. Хёнджин делился со мной многими, многими вещами, которые я никогда не хотел бы слышать. — Это похоже на него. Вечно открытая книга. — Слишком открытая, — Джисон хмыкнул. Чан хихикает и жует ещё один кусочек еды, запивая его глотком какао. — Так ты уже решил, на кого хочешь пойти учиться? — спрашивает он у Джисона. — Музыкальная композиция, — Джисон отвечает нерешительно. Он не уверен, что Чан отреагирует на идею о том, что он будет посещать школу для чего-то подобного, когда именно Чан будет платить за его обучение. Чан переваривает эту информацию, пережевывая пищу, а Джисон нервно ёрзает рядом с ним. — Я думаю, у тебя всё получится, — Чан улыбается. Он слышал, что Джисон может делать дома, когда просто валяет дурака, но мысль о том, что Джисон будет успешен в этом деле, греет его сердце. — Правда? — Джисон оживился. — А ты не хочешь, чтобы я вместо этого занялся трудовой деятельностью? — Я хочу, чтобы ты делал то, что делает тебя счастливым, — Чан отвечает с искренней улыбкой. — Если это означает сочинение музыки, то так тому и быть. Джисон отказывается от завтрака и бросает его на тарелку, чтобы обнять Чана. — Спасибо тебе. Спасибо. Спасибо. — Он всхлипывает. — Я знаю, что буду гордиться тобой, — Чан хмыкает. Из глаз Джисона текут слёзы, и он вытирает щёки о футболку Чана. — Обязательно. Обещаю. О! Чан-хён, угадай, что? — Что именно? — Мы с Минхо наконец-то спаримся. — Ах, о боже! — восклицает Чан. — Я так рад за вас. Когда это произойдёт? — Скоро. В ближайшие пару недель, — Джисон краснеет. — Мы хотели подождать, пока тебе станет лучше. — Это так мило с вашей стороны, но вы не должны были ждать меня. — Но я хотел. Было бы неправильно спариваться друг с другом, когда ты находился на грани смерти. — Я просто хочу, чтобы ты был счастлив и здоров, — мягко говорит Чан. — Где бы и как бы это ни проявлялось. Джисон замирает, обдумывая слова Чана. — Вообще-то мне нужен твой совет. — В чём? — спрашивает Чан. — Минхо хочет завести ребёнка в ближайшее время, но я хочу подождать, пока не закончу колледж и не сделаю карьеру. — Ты говорил с ним о своих чувствах? — серьёзно спрашивает Чан. — Нет… Я слишком нервничал, — признаётся Джисон. — О, милый. — Чан обнимает Джисона. — Иногда самые трудные разговоры — это те, которые нам нужны больше всего. — Я знаю, — Джисон вздыхает. — Я просто не хочу его разочаровывать. — Но, ничего не говоря, ты можешь натолкнуть его на мысль, что ты тоже хочешь ребёнка прямо сейчас. — Наверное, ты прав, — Джисон вздохнул. — В таких ситуациях лучше просто сорвать пластырь, — советует Чан. — Я так и сделаю. Спасибо, Чан-хён.
~
— Как холодно! — Джисон вздрагивает, когда они с Чаном приходят на каток. — Ну, им приходится поддерживать холод, чтобы лёд не таял. — Чан смеётся, ведя их к стойке, чтобы заказать коньки по их размерам. — Да, но я никогда раньше не был в здании, которое похоже на Антарктиду. — Что ж, теперь побывал. Как только мы разгоним нашу кровь, мы сразу согреемся, — обещает Чан. — Надеюсь, ты прав. — Увидишь, — усмехается Чан. Они берут коньки и идут в зону отдыха, чтобы поменять обувь, а Чан… мучается, как выброшенный на берег кит, пытаясь затянуть шнурки на своих коньках. Джисон не хотел этого, но он не может удержаться от смеха, наблюдая за тем, как Чан пытается маневрировать вокруг своего живота. — Давай, я помогу. — Он хихикает, опускаясь на пол. — Никогда не думал, что доживу до того дня, когда не смогу сам надеть ботинки. — Чан ворчит. — Если честно, это коньки, а не ботинки, — возражает Джисон. — Моя точка зрения остаётся в силе. Но вскоре они зашнуровывают коньки, и там, где шаги Чана уверенны, шаги Джисона шатаются. — Я ещё даже не на льду и не понимаю, как это работает, — Джисон хмурится. — Одна нога впереди другой, — Чан смеётся. Им удаётся добраться до льда, и Джисон цепляется за поручни. — Боже мой. Почему я позволил тебе уговорить меня на это? — Он бледнеет. — Это весело. — Чан обещает, что катается с изяществом и красотой, которые просто поражают воображение. Он естественен, а Джисон похож на паука на коньках — его ноги двигаются в любом направлении, только не вперёд. — В конце концов я сделаю сплит. Я чувствую это в своих костях. — Хорошо, что ты гибкий. — Я не такой уж гибкий. Смотри, как бы я не разбил себе яйца или ещё какую-нибудь хрень, — Джисон ругается. — Я уже пару раз так делал, — Чан смеётся. — Хорошие времена. — Хорошие времена?! Ты что, мазохист? — Может быть, — Чан ухмыляется. — Но в основном я просто люблю извлекать пользу из любой ситуации. — Урок усвоен: Хёнджин и Сынмин — не единственные фрики в доме, — пробормотал Джисон. — Я просто больше молчу об этом, — подмигивает Чан. Джисон, всё ещё прижимаясь к стене, проходит около двух шагов вперёд, и Чан аплодирует ему. — Ааа, ты делаешь это! — И тут Джисон упал на задницу. — Пойдём кататься, — говорит Чан. «Это будет весело, говорит Чан». Джисон подражает Чану, потирая щёку. — Да! Когда освоюсь. — Это ещё предстоит увидеть. Полчаса спустя Джисон всё ещё держится рукой за стену, но он делает успехи, двигается вперёд, Чан рядом с измученным Джисоном. — Надо было взять горячее какао после катания, — Джисон смеётся. — Мы можем взять несколько секунд, — Чан ухмыляется. — Никто никогда не узнает. Кто нас остановит? — Никто, — решительно говорит Джисон. — Именно. Не прекращая строить планы, Чан и Джисон катались на коньках до тех пор, пока их ноги не превратились в желе, а колени не стали слабыми. Они купили ещё горячего какао и пирожных, потому что в мире не хватит выпечки, чтобы удовлетворить их сладкие зубы, а затем отправились в зал игровых автоматов. Чан с особым нетерпением ждал этой остановки. — Я надеру тебе задницу. — Джисон делает ставку. — Посмотрим, — Чан отвечает со спокойной уверенностью. Он не часто играет, но когда играет, то очень сосредоточен, а гоночные игры — его специализация. Они оба занимают места в гоночном боксе, руки на руле, ноги на педалях. Игра настроена на многопользовательский режим, и таймер отсчитывает время. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Оба срываются с места, огибают первый поворот. Чан резко тормозит и умудряется вырваться вперёд Джисона. Но Джисон так просто не сдаётся. Он резко сворачивает с трассы, что, конечно, сложнее, но в случае успеха позволит ему опередить Чана. — Отсоси, сука! — кричит Джисон, проносясь мимо Чана. Лицо Чана напрягается от сосредоточенности, он готовится к предстоящей серии поворотов. Вот где он преуспел. Джисон немного теряет руль, а Чан с лёгкостью переключает передачи двигателя, и его волнение настолько велико, что он разбудил ребёнка. Малышка решила присоединиться к веселью и до боли надавила ногой на живот Чана, и омега не мог не ухмыльнуться. — Я знаю, малышка. Папа победит. — Он нажимает на педаль газа и в последний момент проносится мимо Джисона, вырывая победу. — Съешь всю мою задницу. — Чан высунул язык в сторону Джисона. — Как ты научился так гонять? — спрашивает Джисон, выглядя совершенно обескураженным. — Тренируюсь, — Чан ухмыляется. — Когда в буквальном смысле? Я никогда не видел, чтобы ты играл в игры, — Джисон хмыкает. — Гонки — моя специальность. — Прокатимся ещё раз, — требует Джисон. — Придётся мне пропустить, — Чан смеётся. — Волнение было слишком сильным для Звёздочки. Я бы не хотел, чтобы она снова пыталась вылезти из моего живота. — Звёздочка? — спросил Джисон, сверкая глазами. — Это её имя? — Да, — Чан улыбается, прижимая руку к животу. — О, это прекрасно, — Джисон прослезился. — Я так рад за тебя. — Спасибо, — Чан отвечает улыбкой. Честно говоря, вся эта история с беременностью до сих пор не даёт ему покоя, но с каждым днём мысль о том, что он станет матерью и будет растить ребёнка вместе с Чанбином, кажется ему всё менее пугающей. Он даже начинает испытывать некоторый оптимизм. — Может, пойдём домой? — спрашивает Чан. — Я чувствую себя довольно измотанным. — Хорошо. Вернёмся в реальный мир, — вздыхает Джисон. Чан обнимает Джисона и целует его в висок. — Скоро мы снова это сделаем, — обещает он.